Приговор полковника Гурова - Макеев Алексей Викторович - Страница 7

– Может быть, вы войдете, раз это так срочно? – предложил Лев.

– Я? Да, войду. Нет! – вдруг вскрикнула Алевтина. – Сначала позовите ее!

Все поведение женщины выглядело более чем странно. Лев помедлил, но все же подошел к кровати и сказал:

– Там эта ненормальная Алевтина хочет тебя видеть! В три часа ночи!

– О боже! – сонно пробормотала Мария.

– Если хочешь, я сейчас же скажу ей, что ты не можешь подойти!

– Нет, не надо! Вдруг у нее и впрямь что-то срочное?

Мария спросонья сунула босые ноги в тапочки и прошла к двери. Гуров снова опустился на постель, но заснуть уже не мог. Мария что-то задержалась у дверей, Гурову было слышно, как они шептались с Алевтиной, но слов было не разобрать. Наконец послышались осторожные шаги, затем голос Марии произнес:

– Гуров, проснись! Нужна твоя помощь.

Подавив досаду, полковник поднялся, надел рубашку и брюки и собрался было выйти из номера, но Мария уже провела в него Алевтину. Та стояла как невменяемая, ее начинала бить дрожь. Гуров встревожился и прямо спросил:

– Что случилось?

– Сейчас расскажу, – Мария достала из бара бутылку коньяка и налила граммов пятьдесят в бокал, протянув его Алевтине.

– Вот, выпейте, – проговорила она. – И присядьте.

Алевтина покорно опустилась в кресло и выпила коньяк. Затем поставила на столик пустой бокал, который отозвался звоном. Алевтина вытянула перед собой руки и с удивлением обнаружила, что они дрожат.

– Господи! – заикаясь, проговорила она. – Какой кошмар!

– Да что-случилось-то? – не выдержал Гуров.

Алевтина перевела на него взгляд и произнесла:

– Алика убили…

Она сказала это таким тоном, словно сама не верила в то, что говорит, и была удивлена тем, что произносит эти слова. Гуров нахмурился и посмотрел на Марию. Та развела руками, давая понять, что сама толком ничего не знает.

– Я вас прошу, помогите, помогите мне! – Алевтина вцепилась в руку Марии. – Никто не должен знать, что я была здесь с ним! Господи! Это же кошмар! Мне конец! Помогите, я прошу вас!

– Но чем же мы можем помочь? – растерянно спросила Мария, поворачиваясь к мужу за поддержкой. Гурову ситуация нравилась все меньше и меньше.

А Алевтина вдруг разрыдалась. Мария принялась ее успокаивать, Гуров же подумал о том, как действовать дальше, если действительно произошло убийство. И, что хуже всего, если его совершила Алевтина… Тогда ее нахождение в их номере крайне нежелательно. И вообще, все это совершенно не к месту и не ко времени. Впрочем, убийство всегда не ко времени. Но в самом ли деле совершено убийство? Где, как? Известили ли полицию? Если нет, то это нужно сделать… Он не знал ответов на эти вопросы, а получить их нужно было как можно скорее. Поэтому он мягко отстранил Марию и собрался поговорить с Алевтиной сам.

– Вы можете говорить? – требовательно спросил он. – Вам нужно успокоительное?

Алевтина трясла головой, не отвечая, и Гуров заговорил жестко:

– Послушайте, если вы немедленно не прекратите истерику, я вызову полицию и передам вас в ее руки. Дело серьезное, и вашими соплями здесь никто заниматься не станет! Так что если уж вы пришли к нам, то извольте подчиняться!

Алевтина подняла на Гурова испуганный взгляд. Наверное, она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали, но Гуров не собирался церемониться.

– Будете отвечать? – коротко уточнил Гуров, и та сразу закивала. – Хорошо. Тогда скажите, с чего вы взяли, что его убили? Вы видели труп?

Услышав слово «труп», Алевтина вздрогнула, но ответила:

– Да.

– Где, когда? – нетерпеливо продолжал Гуров. – Не заставляйте меня вытягивать из вас клещами каждое слово!

– На берегу, на пляже, – заговорила Алевтина. – Он лежал там на песке, у него кровь текла из головы! Я думала, он просто упал и ударился, но рядом не было ничего, обо что можно удариться! Только песок! И рана такая огромная! Ужас! Я чуть сознание не потеряла, когда увидела…

– Когда это произошло? – перебил ее Гуров.

– Несколько минут назад!

– Что вы делали на пляже в такое время? Вы давно должны были спать у себя в номере!

– Я и спала! Вернее, пыталась заснуть, но почему-то не могла. Алика не было, я переживала, где он. Ведь мы с ним поссорились, я боялась, что он обиделся и уехал в Москву! Но тут мне пришла эсэмэска!

– Вот как? – заинтересовался Гуров. – От кого?

– От него, от Алика! Он просил прощения и еще писал, чтобы я прямо сейчас пришла на берег!

– Посреди ночи? – Гуров недоверчиво покосился на нее. – И вас это не насторожило?

– Нет, я… – Алевтина снова растерялась. – Понимаете, я даже не задумалась над этим! Я была так обрадована тем, что Алик хочет помириться, что даже не подумала о времени! Мне казалось, что это не имеет никакого значения! К тому же выглядело романтично…

Гуров не стал ничего комментировать, он продолжал задавать вопросы.

– Эсэмэс пришло с телефона Алика?

– Да, конечно! Там высветилось его имя! А почему вы спрашиваете?

Гуров по-прежнему ничего не объяснял Алевтине, пытаясь выяснить как можно больше подробностей.

– Можно еще коньяка? – попросила она.

– Можно, только не увлекайтесь, – предупредил Гуров. – Мне еще нужно многое от вас услышать.

– Нет-нет! Я вообще, кажется, не смогу сейчас захмелеть, – ответила Алевтина.

Полковник отметил, что коньяк ее и впрямь, что называется, не брал, но оказал благотворное действие: почти белые до этого щеки Алевтины окрасились румянцем, руки перестали дрожать, глаза немного заблестели. И вообще, за разговором она несколько успокоилась. Гуров продолжал расспрашивать, и в конце концов Алевтина рассказала все с самого начала – с момента знакомства с Аликом.

Гуров узнал, что этот молодой человек подсел к ней в ночном клубе, куда она отправилась «немного развеяться», когда ее муж уехал в командировку. Это была классика знакомства молодого жиголо и не слишком молодой, но обеспеченной дамы. Несколько откровенно льстивых комплиментов «вы чудесно выглядите, я думал, вы моя ровесница», трогательное замечание «у вас такие печальные глаза, неужели вы так одиноки?», будто бы нечаянные касания ладоней, волос, плеч – все это способно покорить женщину, тем более такого склада, как Алевтина. Ей было сорок пять, она была женой крупного чиновника из департамента строительства, детей не имела, и всю жизнь, с момента, как вышла замуж, занималась только собой. Супруг, Виктор Павлович Кроханов, был старше Алевтины на двенадцать лет. Когда они познакомились, ей было двадцать, а ему соответственно тридцать два, и он был в том возрасте, когда самый расцвет у мужчины еще впереди.

И расцвет состоялся: Виктор Павлович пусть не стремительно, но уверенно шагал по карьерной лестнице, во многом благодаря своему дяде, занимавшему завидный пост в городской администрации. К сорока годам Виктор Павлович был заместителем начальника отдела, а после стал и начальником. Жену свою он баловал, не скупился на наряды и украшения и регулярно вывозил на отдых за границу, причем не в Турцию или Таиланд, а в места погламурнее: Канары, Мальдивы, лучшие места Западной Европы. Алевтина же после замужества забросила институт, в котором отучилась три курса, потом с помощью мужа, а точнее его денег, восстановилась и получила диплом, не появившись при этом на занятиях ни разу. Работать она по полученной специальности не стала, так как не понимала в химической металлургии, куда ее непонятным образом занесло в восемнадцать лет, ровным счетом ничего. Впрочем, ни на каком ином поприще она тоже не стала трудиться, сочтя, что ее жизненная миссия и так выполнена: она состоялась как жена состоятельного человека – вот такой каламбур.

Годы шли, Виктор Павлович постепенно входил в возраст, когда сильные страсти уже не так будоражат душу и тело, а само тело постепенно из молодого и подтянутого превращается в рыхлое, с выпирающим животом и прочими издержками старости. Сейчас, на пороге шестидесятилетия, он уже выглядел глубоко пожилым мужчиной, в то время как Алевтина продолжала сохранять привлекательность. Конечно, она не выглядела на восемнадцать, но благодаря регулярным массажам и омолаживающим процедурам была вполне себе ничего. Но мужа уже не очень волновали ее сексапильные наряды, гладкая, атласная от избытка крема кожа, пухлые, подпитанные силиконом губы. Его вообще интересовали только отдых и покой, когда он возвращался домой из своего департамента поздно вечером. И хотелось ему только плотно поужинать и крепко выспаться перед очередным рабочим днем. К тому же он часто уезжал в командировки, так что Алевтина была предоставлена сама себе. И неудивительно, что она заскучала. Салоны красоты и магазины ей успели поднадоесть за эти годы, детей, как уже говорилось, она не родила, никаких увлечений у нее тоже не было. А тело ее, любовно выхоленное в массажных кабинетах, еще хотело многого. Того, чего Виктор Павлович, увы, не мог, а может быть, и не хотел ей дать. Поэтому вполне закономерным было то, что Алевтина откликнулась на ухаживания смазливого парня практически мгновенно. Ему даже не пришлось ее завоевывать – крепость сама пала к его ногам на второй вечер знакомства.