Аватар (СИ) - Кова Юлия - Страница 5

Прошло четыре года. В апреле 1995 года в «Лашкар-и Тайба» принимали гостей: боевиков, заслуживших славу; наёмников, сделавших себе имя; перекупщиков «живого товара». Для приёма гостей было подготовлено весьма занимательное зрелище, для чего в цехах разрушенного войной завода была выстроена арена. Заполненная песком и кирпичной крошкой, она была обнесена крупной металлической сеткой, вокруг которой поднимались вверх ряды с крошащимися под ногами кирпичными ступеньками. Ступеньки служили сидениями для двух сотен зрителей. В воздухе ещё разливалось зловоние плесени и той особой, затхлой сырости, которая свойственна всем помещениям, брошенным людьми. Но теперь этот смрад был явственно перебит густым запахом пота, азарта и шелестящих зелёных денежных купюр, переходящих из рук в руки. Каждые десять минут помещение оглашалось яростными криками одобрения или ярости: зрители делали ставки, менять которые было запрещено. «Иншалла – все в руках Аллаха», – привычно звучало в воздухе.

Саид Кхан провёл свою сестру Карен к лучшим местам.

– Так в чём же заключается твой сюрприз, брат? – усмехнулась Карен, одетая, как и многие зрители, в традиционную для Пакистана «шальвар-камиз» – широкие шаровары и длинную рубашку. На звонкий звук женского голоса разом заинтересовано обернулось несколько мужчин. Но, признав в женщине сестру Саида, боевики все, как один, отвели глаза: Карен была равной среди них, а не их добычей.

– Хочу показать тебе кое-кого, – загадочно сказал Саид и кивнул на арену. В это время в центре ринга заканчивался показательный бой. На площадке, усыпанной песком, двигалось пять пар мальчиков. Мелодично звенели ножи. Десятилетние дети бились зло и яростно, но наметанному глазу Карен было очевидно, что для этих детей ножевой бой пока что только игра, а не битва за жизнь со смертью.

– Ах, это? Ну, ничего интересного для меня. – Карен сморщила носик, когда один из мальчиков получил ножевое ранение.

– Ничего интересного? – шутливо возмутился Саид. – А как насчёт того, что ножевой бой – это самое философское единоборство? Помнишь, нас с тобой учили, что в ножевом бою основным противником человека является не враг с ножом, а тёмные стороны в самом человеке? Только познав их, можно противостоять кому угодно, – назидательно произнёс Саид. В ответ голубые глаза Карен заискрились от смеха.

– Брат, ты меня в гроб вгонишь с этой своей дешёвой философией, – засмеялась Карен, – и ты...

Но слова женщины потонули в крике, одновременно вырвавшемся из сотни мужских глоток, когда пять пар мальчиков покинули арену, а на ринг выпустили двух новых бойцов.

– Сахт! Абдулбаис! Сахт! Абдулбаис! – бушевала толпа. Из рук в руки боевиков стали переходить очень крупные суммы денег.

– Почему такие большие ставки? – оценив достоинство банкнот, изумилась Карен.

– Потому что эти мальчики – сильнейшие. Но в спарринге они пока ещё не встречались. Год назад Сахту было только двенадцать, и я не хотел выпускать его против Абдулбаиса. Но теперь, когда Сахт подрос, пришло время узнать, на что он способен... Видишь ли, – пояснил свою мысль Саид, – в отличие от Абдулбаиса у Сахта ещё не было поражений, но Абдулбаис дерётся уже несколько лет, а у Сахта весь практикум открытых боёв всего каких-то полгода.

– Вот как? – И Карен с интересом оглядела обоих юных бойцов. Первый – тонкий, изящный, стройный, женщину не заинтересовал. А вот второй – крупный, грозный, светловолосый – поражал ощущением огромной физической силы.

– А кто из них кто? – спросила Карен. – Сахт – это тот, что крупнее, да?

– Нет. Сахт – это тот, что поменьше. Так на кого из мальчиков ты поставишь, сестра?

Карен ещё раз окинула взглядом обоих «гладиаторов» и прикинула, что если Сахта можно сравнить с гибким, блестящим, но хрупким клинком, то Абдулбаис напоминает хорошо отточенный топор, одним ударом сносящий с плеч головы.

– На Абдулбаиса, который постарше, – усмехнулась сестра. – Я хочу выиграть.

– Ты проиграешь, – уверенно заявил Саид. Карен снисходительно рассмеялась. Брат и сестра сделали ставки.

– Восточно-европейский стиль, – объявил рефери. Зрители тут же притихли, а каждому из юных бойцов вручили ножи для поединка. В тонкой руке Сахта оказалась тяжёлая «финка», а в ладонь Абдулбаиса лёг боевой китайский нож. Клинок китайского ножа был явно легче «финки», но обладал одним смертельным секретом: длину лезвия этого ножа можно было увеличить на несколько сантиметров и тем обеспечить себе безусловное преимущество в бою. Отмерив дистанцию, Аблудбаис первым перешёл в наступление. Сахт ловко отбил удар. Теперь мальчики двигались на арене по кругу, со стремительной пластикой зверей, делая яростные выпады. Подавшись вперёд всем телом, сузив глаза, Карен наблюдала за Сахтом. Как можно парировать удары китайского ножа – женщина прекрасно знала, но её интересовало, что может делать «финка». В руках Сахта нож показался Карен головой ядовитой змеи со стальным языком. Не пропуская движений каждого из юных бойцов, Карен изучала, как Сахт, используя замкнутые, восьмерко-образные траектории, наносит своему противнику удар за ударом. При этом каждый туше Сахта был высокого поражающего эффекта: за любым ударом «финки» могло последовать поражение жизненно важных органов противника или даже летальный исход, но Сахт явно жалел Абдулбаиса. Закончив свои наблюдения, Карен пришла к выводу, что Сахт за одну короткую секунду хладнокровно и расчетливо мог «подарить» своему противнику сразу четыре смерти, а Абдулбаис не смог нанести Сахту даже одного опасного удара, за исключением порезов на левой руке и у локтевого сгиба правой.

– Сахт, добей его! – слышалось с трибун. – Добей Абдулбаиса, хватит играть! Давай, добей его, larka.

– Почему Сахт не убивает Абдулбаиса? – удивилась Карен.

– Я ему ещё не разрешил, – усмехнувшись, ответил Саид. Карен сделала большие глаза:

– Так это ты тренировал Сахта?

– Да, я, – с гордостью кивнул Саид, в то же время, не сводя внимательного взгляда с арены, где сейчас сражался его лучший ученик.

– Ну, тогда я прощаюсь с выигрышем, – разочарованно протянула Карен.

Между тем на ринге происходило нечто странное. Нанеся противнику глубокий порез у пятого ребра, Сахт неожиданно отступил и опустил нож. Взбешённый, жаждавший реванша, Абдулбаис немедленно ринулся вперёд. И тогда Сахт молниеносно сделал четыре коротких движения. За долю секунды он присел, крутанулся на левой пятке и сделал подсечку правой ногой. Абдулбаис попятился, и тогда Сахт едва уловимым движением перехватил «финку» и нанёс тяжёлой рукояткой ножа сильный, болезненный удар в область верхней губы противника. Из глаз Абдулбаиса брызнули слёзы, из носа пошла кровь, а сам Абдулбаис, на мгновение потеряв зрение, как подкошенный, рухнул на спину. В то же мгновение Сахт упал на колени и ногами заблокировал движения рук и ног Абдулбаиса. Перехватив финку за рукоятку левой рукой, Сахт прижал лезвие к сонной артерии Абдулбаиса и чуть-чуть надавил. Из рассеченной кожи на шее Абдулбаиса зазмеилась алая струйка крови. Зрители издали общий вздох. Разыгранная перед ними драма приближалась к развязке. Но последнее слово оставалось за хозяином Сахта.

И мальчик поднял голову. Его синие глаза обыскали толпу и нашли лицо Саида. Увидев глаза мальчика, Карен ощутила холод.

– Так вот кого ты хотел показать мне, брат, – сглотнув, прошептала женщина. – Но он же сдох, он же должен был умереть... Или стать sharmuta, как его мать… Я же приказывала Вакасу, и…

– Заткнись, Карен, – грозно и властно отрезал Саид. – У тебя есть сын, рожденный вне брака? Вот его и воспитывай. А этот мальчик будет моим. Он и так уже почти мой. Дело осталось за малым. – Саид давил Карен взглядом, вынуждая женщину отступить и опустить свой взор. Поединок голубых глаз длился ровно секунду. Первой сдалась Карен.

– Ну хорошо, – неохотно сказала женщина. – Но, позже мы погорим! – пригрозила она.