Представьте, что копирайта нет. А также размышления о транснациональных корпорациях, контролирующих - Смирс Йост - Страница 7

Если говорить о критериях приоритетов, то очевидно, что нелегальная торговля женщинами, детьми и человеческими органами должна быть остановлена. Подобные виды деятельности противоречат принципам цивилизованного общества. Если государство утрачивает монополию на применение насилия и способность контролировать денежные потоки, в какой-то момент общество попросту перестаёт существовать. М. Найм недвусмысленно говорит об этом, когда речь заходит о наркотиках. Война на этом участке давно проиграна, да и почему употребление наркотиков должно считаться более серьёзной проблемой, чем злоупотребление другими стимуляторами? Государству следует смириться «с экономической реальностью и самому влиться в наркобизнес. Да, это смелый шаг, не рекомендуемый никому, кто стремится к сердечным отношениям с великими мировыми державами. Но если вам кажется, что терять больше нечего — почему бы и нет?» (Naim, 2005, с. 84). Найм не ощущает оптимизма и в отношении борьбы против пиратства, как на индустриальном, так и на индивидуальном уровне. Не из-за нехватки мотивации у обладателей прав на интеллектуальную собственность, а потому, что мотивация нелегальных торговцев, мошенников и тех, кто обменивается художественными материалами на индивидуальном уровне, не в пример сильнее. Очевидно, завершение борьбы с пиратством произойдёт одновременно с отказом от прав на интеллектуальную собственность.

Исходя из всего этого, Найм делает вывод, что борьба против торговли женщинами, детьми и человеческими органами, оружием, а также против «черного нала» имеет более высокий приоритет (что само по себе является делом чрезвычайно трудным), чем суета с отслеживанием наркоторговли и нелегального копирования. Значит, декриминализация и легализация наркотиков и свободного обмена художественными материалами должны выноситься на обсуждение как вариант. Это существенно снизит экономическую выгоду в этих областях, как и наносимый обществу ущерб (Naim, 2005, с. 252). Мы хотели бы добавить (хотя это, пожалуй, и излишне), что, когда речь заходит об искусстве и познаниях в этой области, право на интеллектуальную собственность скорее снижает доходы многих авторов и исполнителей, нежели повышает их, а также тормозит расширение зоны общественного достояния в области знаний и творчества.

Творческая индустрия: возрождение копирайта?

Какое-то время, в бытность Тони Блэра премьер-министром Великобритании, права на интеллектуальную собственность прочно связывались с творчеством, как будто одно не может существовать без другого. Это можно воспринимать как попытку возродить копирайт, который к тому времени уже утратил свой авторитет для многих слоёв общества — если этот авторитет вообще когда-нибудь был. С развитием цифровых технологий и приходом дигитализации* безразличие к нему только усиливалось: музыка, а позднее и фильмы стали объектом бесконтрольного широкого обмена. Должно быть, британское правительство тогда рассуждало примерно так: давайте ясно дадим понять, что если культура страны, региона или города превратится в мощную индустрию, это принесет стране ( городу или региону) большую экономическую выгоду в будущем. Однако для реализации такой возможности необходимо, чтобы права на интеллектуальную собственность строго соблюдались. Это, во всяком случае, стимулирует местные власти к введению жесткой политики в вопросы защиты авторских прав.

В 1998 и 2001 годах специальная комиссия британского Департамента культуры, СМИ и спорта представила программные документы, которые констатировали, что главной целью культурной политики должно быть усиление «креативного» потенциала культурной деятельности, чтобы она вырабатывала большую рыночную стоимость. Тогда же было введено родовое понятие «креативные индустрии», которое по определению охватывает «те отрасли индустрии, которые имеют источником индивидуальную креативную деятельность, навыки и таланты и обладают потенциалом создания материальных ценностей и рабочих мест через производство и эксплуатацию интеллектуальной собственности» (Rossiter, 2006, с. 103–104). В кильватере этой инициативы следовали такие модные нынче концепции, как «креативная экономика», «креативные города» и «креативный класс»*.

Должны ли мы одобрить эти новшества? Не обязательно. Ведь стимулом для творческой деятельности, направленной на получение дохода от интеллектуальной собственности, является прибыль. Стоит рассмотреть определение креативной индустрии в его индивидуальных аспектах.

Начнём с того, что мы считаем определение «креативный» неудачным. Оно применимо ко всем видам человеческой деятельности и потому не отвечает требованиям, предъявляемым к концептуальному определению. Что ещё хуже, ценность художественного произведения для общества — как мы уже упоминали — в этом определении не учитывается и полностью теряется. Ключевым словом здесь является «индустрия», так что в результате мы говорим только о Голливуде, о четырёх главных музыкальных корпорациях и всего лишь нескольких больших книжных издательствах. Любая прочая креативная — или культурная, как мы предпочитаем её называть — деятельность осуществляется, а её результаты распространяются представителями среднего или малого бизнеса. Так индустриализация становится желаемой, но недостижимой целью.

Вышеупомянутое определение подчёркивает, что творческая деятельность берёт начало в индивидуальной креативности, степени мастерства и таланте. Мы уже говорили о том, что индивидуальный аспект творческой деятельности виден скорее с романтической, нежели с реалистической точки зрения. Творчество и накопление знаний — результаты коллективных процессов. Тем не менее, мы понимаем, почему индивидуальный аспект упоминается в этом определении. Сторонники «креативных» индустрий старательно проповедуют необходимость дальнейшего расширения копирайта и прав на интеллектуальную собственность. В сущности своей это права индивидуально-ориентированные. Мы уже указывали выше, что вклад копирайта в благосостояние большинства художников удивительно скуден. Но рассматриваемое определение подразумевает совсем иное: земля обетованная креативной индустрии, креативных городов, экономик и классов станет достижима лишь в том случае, если творчество будет регулярно питаться доходом от интеллектуальной собственности.

Р. Таус советует взглянуть на сайт любого регионального или городского департамента культуры — «...и вы обнаружите, что мир внезапно открыл для себя экономическую мощь творчества!» Вот только совершенно не ясно, что здесь подразумевается под «творчеством», и каким образом его может поддержать политика правительства. «Одним из главных политических направлений является усиление законов о копирайте (авторском праве) на основе убеждённости в том, что он будет стимулировать творческих людей на создание новых произведений изобразительного искусства, музыки, литературы и т. д. Однако, похоже, что способность законов копирайта вознаграждать художников и других авторов весьма ограниченна». С другой стороны, Таус подчёркивает, что эта система необычно щедра по отношению к корпорациям в сфере культуры (Towse, 2006, с. 1).

Аргументы

Поддержка системы копирайта вызывает слишком много возражений. Некоторые из них носят фундаментальный характер; прочие же накапливались в течение последних нескольких десятилетий. Среди них и миф о том, что строгое применение права на интеллектуальную собственность обеспечивает богатство — миф, который творческие индустрии используют для того, чтобы убедить нас в необходимости существования копирайта. Пиратство — а вернее, его стремительно растущие размеры — относительно недавний аргумент. Насильственное введение копирайта и санкций в случае его несоблюдения (так называемых репрессалий) — это новый феномен, вышедший из ТРИПС. Копирайт и авторские права (стоит отметить, что источники происхождения у них всё-таки разные) всегда были тесно связаны с важностью защиты инвестиций, и это вполне естественно. За последние десятилетия проявилась тенденция к её усилению, и теперь речь уже идёт об огромных суммах вложений, которые, соответственно, требуют больших сроков и масштабов защиты. Цена такого положения вещей — необратимая приватизация и медленное уменьшение нашего общественного достояния в области культуры.