Тайна древлянской княгини - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 44

– Венды могут участвовать в нашем празднике или нет, хотя для них это было бы лучше всего, – ответила фру Сванрад. – Мой праздник будет для северных людей, и для них большая удача, что в поселении появилась женщина настоящего королевского рода.

– Но все здешние люди отмечают священные праздники совместно, здесь так заведено. И венды – сами себя они называют словенами, – и финны, и северяне. И возглавляют их женщины, принадлежащие к самым знатным из здешних родов, тех, что живут здесь уже не первый век.

– Я не понимаю – ты конунг здесь или не конунг? – нахмурилась фру Сванрад.

– Это трудно так сразу объяснить…

– Я не понимаю: здесь есть человек более знатного рода, чем ты? Или у кого-то здесь есть дружина больше твоей?

– Прямо сейчас, пожалуй, нет. Но в случае опасности они собирают войско…

– Пока они соберут войско, твоя дружина перебьет их знать поодиночке. Мне ли тебя учить, Хрёрек конунг?

– Но я вовсе не намерен перебить их знать!

– Я не понимаю: ты намерен быть настоящим конунгом в этой стране? Или ты собираешься и здесь быть лишь вождем наемной дружины? Но в земле франков твоим главой, по крайней мере, был настоящий король, а кому ты подчиняешься здесь? Кучке беззубых стариков, неспособных натянуть лук и, строго говоря, вообще не имеющих на тинге права голоса? Толпе старых баб с коровьими рогами на голове? Наконец у тебя появилась возможность обосноваться в богатой стране и сделать ее наследственным владением своего рода, и что же?

– Да, ты не понимаешь. – Хрёрек конунг тяжело вздохнул. – Уже многие знатные вожди пытались это сделать: подчинить себе эту землю силой и править в ней по своему усмотрению. Здесь ходит немало преданий об этих людях. Но видишь ли, в чем дело: Альдейгья может принести огромное богатство тому, кто сумеет мирно в ней ужиться, но без поддержки местного населения мы не продержимся и года. Здесь достаточно близко от Восточного моря, и какой-нибудь морской конунг может явиться сюда когда угодно. Дружба и союз с местными словенами дают возможность добывать у финнов прекрасные меха и сбывать их дальше на юг. Здесь налажены связи, устроены торговые пути до самого Миклагарда, и почти на всем протяжении этого пути правят родичи и союзники здешней знати. Именно это делает Альдейгью «воротами серебра», как ее называют. Но если стучать в эти ворота боевым топором, они никогда не откроются.

– Странные речи для потомка Одина!

– Просто я учел опыт прежних поколений и не сомневаюсь, что мудрый Один одобрит мои действия.

Подобные споры продолжались не один день, но даже королевское упрямство фру Сванрад ни к чему не привело. Жившие и гостившие в Альдейгье северные люди поддерживали конунга в его стремлении жить со словенами в мире, и совместное участие в священных праздниках было чрезвычайно важно как знак дружбы и доверия. А знатные женщины местных родов уже много лет обеспечивали всему разнородному и разноязыкому населению благословение богов своей земли, и никто не хотел лишать их этого права. А вдруг боги не примут фру Сванрад? Да так оно и будет, ведь она здесь чужая! Она не принадлежит к родам, чьи предки много поколений назад первыми заключили договор с богами и духами этой земли и все это время поддерживали союз обрядами и жертвоприношениями. А вдруг боги и духи отвергнут жертвы из рук халогаландской королевы? Сама фру Сванрад считала, что если местные боги и духи так сделают, тем хуже для них: раз уж тут нет другой королевы, то все права принадлежат ей. Однако ее притязания столкнулись со стойкой независимостью местных обычаев и потерпели поражение, тем более обидное, что против нее выступил даже собственный муж.

– Значит, права твоей жены для тебя ничто! – возмущалась фру Сванрад. – Ты правишь в этой земле, но позволяешь невесть кому занимать мое законное место! Может быть, и место в своей постели ты предпочел бы отдать какой-нибудь из этих женщин?

– Моя дорогая, не надо так спешить! – Хрёрек конунг, верный своему обычаю, до последнего стремился все уладить. – Поживи здесь немного, пусть люди познакомятся с тобой, привыкнут к тебе, убедятся, что ты угодна здешним богам и они готовы принять жертвы из твоих рук, – со временем, я уверен, тебе позволят возглавлять некоторые обряды…

– Некоторые! Позволят! я не нуждаюсь ни в чьих позволениях! я королева!

– Но ты чужая здесь…

– Я дома везде, потому что в моих жилах течет кровь Одина!

– Но сам Один, как бы тебе сказать, не совсем дома здесь… Тут почитают Ящера – это некий дракон, обитающий в реке Волхов, и он…

– Я не желаю знать этих глупых божков и их столь же глупых поклонников!

– Тише! – взмолился Хрёрек, в испуге оглядываясь в сторону очага, где возилась челядь, а несколько местных жителей и торговцев ждали, когда он сможет уделить им время. – Не говори так! Если ты будешь оскорблять это божество, ты погубишь и меня, и себя, и наших детей! Ему до сих пор приносят человеческие жертвы.

– Не понимаю, почему тебя это волнует. Ты же, кажется, крещен?

– И об этом тоже лучше здесь не вспоминать вслух. Местные не имеют ничего против Кристуса, но требуют уважения к своим богам.

– А об уважении к собственной законной жене ты позабыл?

– Но, моя дорогая…

– Не заметно, чтобы я была тебе дорога, если ты оскорбляешь меня таким пренебрежением к моим правам! И если ты ни во что не ставишь свою жену, как бы тебе не пожалеть об этом, Хрёрек конунг!

В Ладоге поведение королевы вызвало немало беспокойства; Хрёрек к тому времени пользовался здесь уважением и влиянием, а в придачу был вождем сильной дружины, которую, в отличие от родового ополчения, всегда держал при себе и кормил за счет собираемой с чудских племен дани. Тем не менее было немыслимо, чтобы Милорада и Велерада, дочери Радогневы Любшанки, уступили приезжей, чужой женщине свое место на вершине Дивинца. В течение многих поколений именно их праматери приносили жертвы от имени словен и их союзников, и если бы здесь что-то изменилось, сам Волхов, пожалуй, потек бы вспять. Таково было общее мнение, разделяемое и ладожскими варягами. Мир с местными жителями им был дорог: ведь он означал и выгодный торг, и безопасный путь на юг, в Киев, а оттуда в Миклагард; на Волгу, а с нее в богатые Шелковые страны. Все здесь строилось на родстве с землей, покрытой могилами предков, и никто, кроме самой Сванрад, не считал, что королевская кровь и положение мужа дают ей права первой женщины и старшей жрицы везде, куда бы ее ни привела судьба.

Гневаясь на мужа, она подумывала даже о том, чтобы отправиться еще дальше на юг – в Кенугард, куда несколько лет назад ушел ее родной брат Одд, прославленный и удачливый человек. Он носил прозвище Хельги, и оно было дано младшему сыну Сванрад уже в качестве имени. О его успехах немало говорилось на берегах Восточного моря – он тоже завоевал себе королевство, причем по-настоящему завоевал, силой оружия, а с тех пор покорил немало окрестных племен и обложил их данью. Уж этот человек заставит уважать себя и свою жену хоть в Стране Великанов! Но дело в том, что женой Одда стала девушка из того самого рода Радогневы, с которым Сванрад пыталась соперничать.

Прожив лето в Альдейгье, ближе к осени фру Сванрад собралась домой.

– Я вернусь, когда ты станешь настоящим хозяином в этой стране и научишь местных уважать свою жену! – заявила она мужу. – А до тех пор для меня будет больше чести вернуться в дом моего отца.

Хрёрек конунг хоть и сожалел о ее отъезде, но не возражал, а в душе даже испытал облегчение. Знатная жена была слишком самоуверенной, слишком привыкшей наводить везде свои порядки, а это противоречило его собственным приемам и грозило погубить все, чего он сумел достичь.

Сванрад уехала и увезла младшего сына. С тех пор прошло много лет, но фру Сванрад напрасно ждала, что муж одумается и пришлет за ней. Не имея из Восточных стран никаких вестей, она стала искать их иными путями, погрузилась в изучение искусства сейда, чтобы с его помощью узнавать судьбы людей и будущее. В Халогаланде полагали, что Хрёрека конунга уж нет в живых, но духи открывали ей, что, напротив, муж ее жив и по-прежнему правит в Альдейгье. И застарелая досада неуклонно перерастала в ненависть. Год от года Сванрад все лучше понимала, что жизнь ее прошла напрасно, что вовсе не этого она заслуживает при ее происхождении и прочих качествах – будучи замужней женщиной и матерью двоих сыновей, жить в родительском доме, из милости у родичей, не имея, по сути, ничего своего! Не на это она рассчитывала, когда совсем юной девушкой бежала из дома с потомком королей Хрёреком сыном Харальда! И хотя родные оказались благосклонны, простили беглецов, приняли выкуп и впоследствии оказывали Сванрад всяческую поддержку, муж не оправдал ее надежд.