Совершеннолетие - Тарасов Анатолий Владимирович - Страница 16

В информации сообщалось: «Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта утвердил положение о розыгрыше 1го первенства СССР по канадскому хоккею и VIII кубка СССР по русскому хоккею.

Матчи по канадскому хоккею будут проведены в декабре – феврале по круговой системе, при участии 12 команд, разбитых на три подгруппы – «А», «Б» и «В».

От РСФСР допущены 2 команды, от Украины, Белоруссии, Латвии, Эстонии и Литвы – по одной, от Москвы – три коллектива и от Ленинграда – два…»

В отличие от регби новую игру не передали на откуп новичкам. Решили сразу взять быка за рога: хоккей с шайбой было предложено осваивать сильнейшим хоккеистам страны.

Ведущим клубам приказали немедленно выставить команду на всесоюзные (а не городские, как в регби) соревнования. Мало того, когда в следующем году для чемпионов и призеров первенства страны были учреждены золотые, серебряные и бронзовые медали, эти медали стали вручаться и мастерам хоккея с шайбой.

Играть в два хоккея одновременно было нелегко. Требовалось большое напряжение сил: нередко бывали случаи, когда приходилось проводить ответственные встречи без единого дня отдыха. В субботу – хоккей с мячом, в воскресенье – хоккей с шайбой. Дело доходило до курьезов: одна тренировка делилась на две части – сначала с мячом, потом с шайбой. В Свердловске однажды в воскресный день мы провели два матча: по хоккею с мячом и вечером – по хоккею с шайбой.

Зимой 1946/47 года сильнейшие хоккеисты участвовали в двух крупнейших соревнованиях сразу…

У нас были немалые сомнения относительно будущего новой игры.

Почему они появлялись?

Потому, что у ряда наших самых выдающихся хоккеистов, мастеров хоккея с мячом, – Михаила Якушина, Павла Короткова, Александра Игумнова, Валентина Гранаткина игра не пошла. А если уж не получается у великих… Одним словом, было о чем подумать.

Но чем лучше узнавали мы новый вид спорта, тем больше увлекались им, тем сильнее было желание освоить его, научиться играть по-настоящему. Тем более понимали мы и верили, что он придется по вкусу нашей молодежи.

Может быть, мои взгляды крайне субъективны и неверны, но мне кажется, что хоккей с шайбой в те первые послевоенные годы особенно отвечал пристрастиям и настроениям молодежи.

После тяжелых лет войны каждому хотелось заняться, наконец, спортом, тем более таким, где можно проявить лучшие черты коллективизма, находчивости, большой выдумки, где можно продемонстрировать силу и выносливость, быстроту реакции, ловкость. А кто в юные годы не любит показать свою силенку, испробовать, проверить собственное мужество и выдержку?

После великой Победы мы хотели побеждать и в спорте, овладевать и здесь всеми высотами (мы, кстати, очень привыкли к этому слову за годы войны).

Первые матчи московские команды проводили с опытными командами прибалтийских республик, и чаще всего с рижанами. Здесь хоккей с шайбой был популярен и раньше. Латвийские хоккеисты принимали участие даже в мировых чемпионатах.

Любопытно, что в этих встречах с рижанами чаще все-таки побеждали мы. За счет коллективизма в своих действиях. За счет более высокой скорости.

Рижане были как бы первыми нашими учителями. Именно от них, видевших канадцев, мы услышали, что настоящий канадский хоккей – это хоккей прежде всего силовой, подчас грубый, схватки на поле вскипают чуть ли не ежеминутно и едва не превращаются в драки, И потому в первое время всякое проявление грубости и направление на скамью оштрафованных рассматривалось у нас и спортсменами и зрителями чуть ли не как геройство.

Мы знали, конечно, что по правилам за грубость, за толчки локтями, за недозволенные приемы, за подножки, за игру корпусом на чужой половине поля игрок удаляется на две или пять минут. И если сейчас тот, кто попадет на скамью оштрафованных, чувствует себя на положении провинившегося: он нарушил правила, подвел команду и теперь на площадке за него отдуваются четверо против пятерых, то тогда это оценивалось не так.

Вспоминаю, как играл и вел себя на поле и на скамье оштрафованных – «клетке», как ее называли, один из лучших хоккеистов того времени, Александр Виноградов. Саша играл настолько резко, что судьи часто были вынуждены удалять его с поля. И Александр неторопливо и торжественно катил по площадке. Он восседал в «клетке», гордо расправив мощные плечи, величественный, как средневековый рыцарь. Саша был искренне убежден, что совершил подвиг, и зрители ему симпатизировали.

Хоккейная площадка тех лет внешне здорово отличалась от той, к которой мы привыкли сейчас. Ворота были сколочены из досок. Площадку огораживали низкие бортики, взятые напрокат из хоккея с мячом. Но шайба тем не менее перелетала их редко: хоккеисты не умели еще толком бросать ее (исключая, конечно, хоккеистов прибалтийских республик).

Вспоминаю, как передначалом сезона в «Советском спорте» заведующий кафедрой учебного пособия по хоккею с мячом, игрок сборной команды России, заслуженный мастер спорта Михаил Степанович Козлов, рассказывая о новой игре, предупреждал: «Только при искусном владении клюшкой можно оторвать шайбу ото льда». Это было далеко не лишнее предупреждение. В одном из первых отчетов о хоккейном матче репортер писал: «Зикмунд послал шайбу по воздуху». По воздуху! Это было такой редкостью, что об этом писалось в отчете.

Игрокам перед выходом на поле выдавали по клюшке. И поскольку они, естественно, довольно быстро ломались, то мы вынуждены были научиться мастерить эти клюшки сами. Армейские хоккеисты нашли, правда, одного деда, который согласился делать нам эти клюшки.

В первое время мы стремились к тому, чтобы крюк у клюшки был как можно более похож на крюк тех клюшек, которыми мы играли в хоккей с мячом. Закругляли его неимоверно. Но оказалось, что в таком виде он хорош только для тех, кто пришел со своим навыком из русского хоккея, сегодняшние мастера вряд ли смогли бы управиться с ним. Обводить соперника такой клюшкой или бросать шайбу по воротам было нелегко.

Позже клюшки нам стали делать в малюсенькой мастерской, Где было всего два верстака. Там наше основное оружие мы уже заказывали официально, от имени организации. Размещалась эта мастерская в Лихоборах. Директором ее был товарищ Межеричер. Потом на смену ему пришла Е. М. Кочеткова, тоже большой патриот хоккея. Сейчас эта мастерская разрослась в фабрику. Ее продукцией пользуются и иностранные хоккеисты. Ведь эти клюшки не только самые прочные и удобные, но и самые «победные»! Большое вам спасибо, товарищи рабочие, от всего нашего хоккея!

Быстро пробежал год освоения хоккея. Сезон оказался непродолжительным. Немногим более… месяца.

Лето прошло в больших раздумьях. Ведь тогда тренеровспециалистов еще не было, и потому думать о путях развития хоккея приходилось каждому.

Усиленно искали молодых талантливых спортсменов, которые могли бы заинтересоваться новой игрой.

Я както вспомнил, что в команде «Трудовые резервы» вратарем играет маленький, но очень быстрый, ловкий, верткий, «двухрукий», как говорят хоккеисты, Гриша Мкртычан.

Пригласили его в ЦДКА и потом всегда считали этот выбор исключительно удачным. Гриша оказался на редкость приятным молодым человеком – трудолюбивым, скромным, веселым, и умным.

Сейчас то я понимаю, что судьба Мкртычана как вратаря новой хоккейной команды была невероятно трудной: получилось так, что Гриша стал как бы подопытным кроликом. Ведь мы тогда еще ничего не знали и не умели. Приходилось только догадываться, из чего складывается умение играть в воротах. Наши спортсмены не знали, какова основная вратарская стойка, какие нужны приемы, чтобы парировать скользящую шайбу, как ловить ее рукой, если она летит высоко. Мы не знали, как тренироваться, не было никакой тактики игры в воротах. Вратари только еще учились играть клюшкой.