Манекен (сборник) - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 12

Она рассказывала о том, какой глубокий смысл кроется за каждой фразой заповедей, какое громадное значение они имели и имеют в нравственной эволюции человечества. Прерывалась, чтобы дать сыну распоряжение: морковь потереть на терке, снять кастрюлю с огня. И сама, говоря о высоких истинах, выполняла простые действия: обжаривала лук на масле, складывала овощную массу в банки, закрывала их крышками…

В этом не было профанации обсуждаемой темы. Мать и сын одинаково чувствовали серьезность предмета разговора. Но если бы говорили не так, как сейчас, по ходу бытового консервирования, а специально, сосредоточенно, отдельно, то пафос темы неизбежно вызвал бы скепсис. Современные люди впитывают информацию наскоком и налетом, выводы предпочитают делать сами.

Но когда Ирина Леонидовна закончила говорить, Сергей поинтересовался совершенно иным, далеким от религии.

Опускал в кипящую воду винтовые крышки, обжег палец, сунул его в рот и прошамкал:

– Мам, зачем эта кулинария? Разве не можем себе позволить в магазине купить консервы? Почему вы горбитесь на даче полгода, потом перерабатываете урожай до упаду? Ради чего? Время-то не голодное.

– «Вы» – это кто? – уточнила Ирина Леонидовна.

– Ты и… и мать Нины, моей девушки. Ты преподаватель, она инженер, образованные, относительно не старые. Что вас гонит на продовольственные подвиги?

Ирина Леонидовна отметила про себя: значит, девушку зовут Нина, ее мама инженер, имеют дачу…

Ответить сыну прямо и честно было невозможно. Он еще молод, чтобы понять. Можно вспомнить, как в начале девяностых в продовольственном магазине напротив их дома неделями был пригашен свет, а в стеклянных витринах на расстоянии метра друг от друга стояли бутылки с уксусом. И всё! Те, у кого были дачи, оказались в выигрышном положении. Земля не спрашивает, какое у тебя образование. На грядках сидели все: и академики, и слесари. Их соседи по даче, доктора наук, научились выращивать картошку и солить огурцы. Страх, что дети будут голодать, – удар по психике, от которого не скоро оправишься.

Хотя, конечно, этот довод Сергей легко разобьет и будет прав. В магазинах давно полки ломятся. Но главная причина сыну точно недоступна, да и озвучивать ее язык не повернется. Ведь не скажешь: видишь ли, мой мальчик, в жизни счастливой, благополучной женщины после сорока, верной жены и хорошей матери, происходит кризис потери удовольствия. Цели – сохранение и поддержание семьи – не исчезают, но уже теряют свою остроту. Сыновьям хочется самостоятельности, и ты вынуждена бить себя по рукам, не настырничать, не вникать в каждую их проблемку. Мужчины должны уметь преодолевать трудности. Ухватившись за мамину юбку, этому не научишься. Муж. Единственный и до гроба. Практически слепок с тебя самой. Как один организм, передвигающийся на четырех ногах в двух ипостасях. Ему больно – тебе плохо, у него дурное настроение – твое падает. Но и собственные, и от соседнего организма перепады самочувствия давно потеряли остроту переживаний.

Далее получается анекдотическая глупость: большая любовь ушла, дети выросли – и я пошла огород копать. Но так и есть на самом деле. Человек хочет испытывать удовольствие – собственное и личное, не связанное с волей других, даже самых близких людей. Я делаю именно то, что мне приятно, и получаю удовольствие. Да, копаюсь в земле. Как и тысячи, если не миллионы, моих сверстниц. Нам доставляет радость из сухого зернышка вырастить двадцать килограммов томатов, из маленького клубня – роскошный куст пионов. Это ведь тоже акт рождения…

– Мама? Почему ты не отвечаешь?

– Извини, задумалась. Мысленно перечисляла доводы. Если сразу к итогу, то нам нравится. Точка.

Сергей усмехнулся:

– Очень убедительно!

Ирина Леонидовна вытерла руку о фартук и, улыбаясь, взлохматила ему волосы:

– Малыш! Надо с уважением относиться к чужим пристрастиям, не пагубным, конечно. Мы с папой совершенно не способны понять, что за удовольствие ты получаешь, карабкаясь в гору. Но коль тебе это нравится, то мы принимаем и уважаем твой выбор. Если ты не видишь, как можно получать удовольствие от разведения цветов и выращивания овощей, то проблема не в самом занятии, а в этой головке, – она легонько стукнула сына по лбу, – которая очень умная, но еще недоразвитая.

– Я уважаю! – Сергей легко подхватил шутливый тон. – Особенно уважаю твои маринованные огурцы и кабачковую икру!

– Тогда начинай складывать ее в банки.

Ирина Леонидовна радовалась неожиданному и редкому подарку – доверительному и теплому общению со старшим сыном. Поделилась трудностями роста младшенького, Василия. На днях он заявил учителю математики, что не сделал домашнее задание, потому что в их квартире появились крысы, которых он весь вечер с родителями отлавливал. В учительской на перемене математичка выразила Ирине Леонидовне соболезнование. А та не могла понять, о каких крысах идет речь, и обе выглядели как персонажи эстрадного юмористического представления. Васька лукавит на каждом шагу. Но зачем он врет, если обман обязательно, неотвратимо и быстро раскроется?

– Синоптик! – рассмеялся Сергей.

– Почему? – поразилась мама.

– Врет регулярно, как синоптик.

– Метеорологи ошибаются. А твой брат обманывает сознательно.

– Васька по натуре экспериментатор и провокатор. Провокатор – не в смысле предатель, а типа: возбудить и посмотреть, как трепыхаться будут. Залез в мой рюкзак, вытащил шоколадку и слопал. Кто, говорю, тебе позволил в моих вещах ковыряться? Я, отвечает, и не видел, где лежит твой рюкзак. Рот в шоколаде, фольга из кармана торчит, а он на голубом глазу: не брал, не ел, ничего не знаю, моя хата с краю. Далее, как ты понимаешь, последовало короткое и эффективное педагогическое воздействие… Мам, куда готовые банки ставить?

– Под окно, крышкой вниз переверни. Ты побил Василия?

– Естественно! В финале спрашиваю: «Чего ты врешь, как придурок недоразвитый?» Васька не робкого десятка. «А ты, – говорит, – придурок доразвитый». Пришлось еще немного повоспитывать, пока правду не услышал. Ему, мама, интересно.

– Что интересно?

– Врать, лукавить и смотреть на реакцию.

– Это отвратительный, извращенный интерес!

– А как насчет уважения к чужим пристрастиям? Да ты не волнуйся. Это у него период, пройдет. Помнишь, как Васька с дружками рисовали фашистскую свастику в подъездах? Ты его увещевала, отец бушевал, на классном собрании песочили, а им хоть бы хны. Соседний дом разрисовали. Я предлагал выпороть их так, чтобы месяц стоя учились. Ты сказала – не надо. Собрала пацанов и показала документальный фильм о зверствах фашистов во время войны. Как ножом отрезало желание мерзкие граффити малевать.

– Но что теперь делать, я не представляю! Ты, например, никогда не врал…

Договорить им не удалось, потому что неожиданно пришел Рустам Иванович. И жена, и сын мгновенно по его лицу поняли: находится в крайней степени злости.

– Что за кошеварню устроили? – спросил раздраженно Рустам Иванович. – А ты, сыночек, конечно, не на работе?

– А я вообще лентяй и лежебока, – заверил Сергей. – Здравствуй, папа! Позволь?

Сергей протиснулся мимо отца и вышел. Тихо пробормотал по дороге в свою комнату:

– Ты, родной, тоже не на службе. Что б тебе не сидеть в офисе и не рисовать бассейны? А ты домой приперся в два часа дня.

Рустам Иванович работал в фирме, которая строила и обслуживала бассейны.

Взаимоотношения Сергея и папы за двадцать семь лет претерпели большие изменения. Отец был объектом щенячьей привязанности в глубоком детстве, абсолютным кумиром и образцом для подражания лет до пятнадцати, раздражающим начальником с вечными придирками в юности. Когда Сергей бросил институт, они вдрызг разругались, несколько месяцев практически не общались, только в крайнем случае перекидывались несколькими словами. Отношения потеплели во время службы Сергея в армии. Приписки отца в маминых письмах, ироничные и одновременно несущие заряд крепкой мужской поддержки, очень помогли Сергею, особенно в первое время.