Волк с планеты Земля - Тарасенко Вадим - Страница 23

– Маменькины сынки! Нельзя! Родители не велят! Заболеешь! Умрешь! Трусы! – Ленька, стоя по другую сторону пятна, потешался над притихшими ребятами. – Ну что, не умер я? То-то! Ну, кто еще смелый?

Ватага ребятишек вздрогнула, зашевелилась. И тут Андрей, неожиданно даже для себя, произнес спокойным тоном:

– Пошли на речку. Я одно место знаю – раков полно!

И, развернувшись, пошел прочь от черного круга. За ним потянулись остальные. А в спину им неслось:

– Трусы! Зассали! Маменькины сынки!

Уже в начале осени, в сентябре, Ленька неожиданно заболел воспалением легких. Антибиотики не помогали. Он медленно угасал. Однажды, когда Андрей в очередной раз навещал своего друга, тот тихо пробормотал:

– Молодец, что тогда увел оттуда ребят. А так бы все за мной пошли…

На Новый год его не стало.

– Поэтому ты можешь легко представить, как биополе крока действует на чела – угнетающе, – реальность вытеснила воспоминания из головы землянина. – И это легко объяснить. При взаимодействии двух противоположных полей происходит их взаимное вычитание. Биополе, будь то чела или крока, ослабляется. Но не это главное. Частота поля, его ритм разлаживается, наступает какофония. Тебе бы приятно было слышать вместо игры оркестра неслаженные, дисгармонирующие друг с другом звуки?

– Я думаю, нет.

– Человек начинает себя чувствовать неуютно, не в ладу с самим собой. Отсюда агрессивность, злоба – он инстинктивно пытается устранить источник этого разлада. И чем больше людей, тем большее совокупное поле они генерируют, и тем сильнее оно раздражает других людей с другим биополем. Поставь рядом сотню кроков и челов – кровопролития не избежать. Но, – сокамерник Андрея сделал паузу, – повторюсь, кроки начали первыми. Поначалу мы, челы, в общем-то, терпимо к ним относились. Но, как предполагают наши ученые, ненависть кроков к нам как бы индуцировалась в наших ДНК. И так как у нас спираль закручена в другую сторону, возникшее от этого поле резко дисгаромонировало с полем кроков.

– Ясно. Это тот случай, когда боржоми уже пить поздно.

С койки чела послышался дружелюбный смех:

– Ты думаешь, что эти электронные переводчики, которые на нас навесили кроки, могут перевести абсолютно все? Что такое боржоми?

– Марка популярной у нас минеральной воды. У нас есть выражение: «Цирроз – это когда боржоми пить уже поздно. Цирроз – это опасная болезнь печени. То есть процесс зашел настолько далеко, что обычными средствами его не поправить. Слишком все запущено. И вы будете драться до тех пор, пока не поубиваете друг друга. А может, вам разойтись? И со временем наведенная в ваших ДНК индукция исчезнет, и вы снова будете дружелюбно относиться к крокам.

– Как это разойтись? Уступить крокам часть Вселенной?! – Бахруд даже подскочил на койке. – И кроки то все равно будут продолжать нас ненавидеть.

«Ясно. Я же сказал – боржоми пить уже поздно».

– Ну тогда придется ждать кого-то, кто помирит вас – хорошо вломит каждому и успокоит.

– Тебе уже кто-то рассказал о мнемах? – последовал неожиданный вопрос.

– А что, кроме кроков и челов есть еще цивилизация?

– Две, – уточнил Бахруд. – Фалы и мнемы.

«Прямо не Вселенная, а какой-то Ноев ковчег», – Андрей весело хмыкнул.

Настроение еще больше улучшилось. Многополярный мир всегда лучше биполярного. Как цветная картина лучше черно-белой. Это на Земле уже проходили.

– А поподробнее можно? – уже почти весело произнес землянин.

– Охотно! И мне, и тебе, я думаю, спешить некуда.

– Это точно.

Сознание Андрея Кедрова уже не вставало на дыбы от мысли, что до родной Земли уж точно не один световой год, и даже далеко не одна сотня. Уж астрономы тогда бы точно заметили у себя под носом высокоразвитые цивилизации, способные грызть пространство не хуже, чем мыши сыр. Мозг, от природы психологически устойчивый, закаленный на многочисленных тренингах, наконец-то принял это как данность и просто «вынес за скобки».

– Мнемов никто не видел, – под ухом вновь забубнил переводчик. Но и у нас, и у фролов, и у кроков испокон веков ходят схожие легенды о том, что где-то во Вселенной существует могущественная цивилизация светловолосых, голубоглазых людей, сеятелей разумной жизни. Только мы и фролы их называем мнемами, а кроки – ирами.

«Гм, у нас их, по-моему, называют арийцами».

– Именно они, летая на своих чудесных космических кораблях от звезды к звезде, от галактики к галактике, высаживаются на планеты и распространяют биологическую жизнь. А потом наблюдают. Мнемы терпеливы. Они могут ждать миллионы, сотни миллионов лет.

«Ничего не скажешь, терпеливые ребята».

– На «засеянных» ими планетах сменяются эпохи, из простейших одноклеточных организмов постепенно получаются тысячи разнообразнейших видов живых существ, заселяющих все планету.

Если мнемы видят, что развитие идет не так, как бы им хотелось, они производят коррекцию.

«Бедные динозавры. Их, оказывается, скорректировали».

И так постепенно они выводят на планетах разумную жизнь.

«Не боги, конечно. Но где-то очень рядом. Типа ангелов».

– А у этих мнемов что, несколько разных пробирок?

– О чем это ты, Андрей?

– Почему мнемам не засеять все Вселенную одними челами или кроками? А теперь вот приходится драться друг с другом.

– Об этом в легендах ничего не говорится, – послышался легкий смешок. – Но я думаю, для того же, для чего существуют тысячи видов животных – чтобы было из чего выбрать для дальнейшего усовершенствования.

– У нас это называют естественным отбором, – подытожил землянин.

– У нас тоже!

– Вот, оказывается, кому мы обязаны своими обезьяними родственниками! Мнемам!

Минуту в тюремной камере стоял заразительный смех.

– А эти, фалы, их тоже никто не видел?

– Да нет. Их как раз видели. И челы, и кроки. Особенно кроки, – в голосе Бахруда послышалось нечем не прикрытое злорадство, блистательно воспроизведенное переводчиком.

«Господи, как же они нас опередили, если крохотный электронный переводчик способен перевести не только речь, но и передать интонацию», – радужное настроение, в котором вот уже с полчаса пребывал землянин, рассеялось.

– Фалы похожи на челов. Сутью похожи. Внешне как раз кроки больше похожи на нас, как ты в этом успел убедиться. Но у фалов, как и у нас, спираль ДНК закручена влево.

– Значит, фалы тоже должны, в конце концов, ненавидеть кроков.

– Они их и ненавидят. Очень ненавидят! Но фалам не повезло. Так сложилось, что кроки и фалы возникли и развились примерно в одной области Вселенной. А после освоения обоими гиперпространственной технологии контакт между ними стал неизбежен.

– И между ними проскочила искра.

– Ну, если называть ту бойню, которая разразилась, искрой, тогда ты, Андрей, прав. Фалов было меньше, значительно меньше, чем кроков. И в техническом отношении они отставали. Не так чтобы очень, но все же. Но не это было главное. Фалы были…, – Бахруд замолк, подыскивая слова, – более прямолинейны, более бесхитростны что ли. Нет, не так! Они просто были простодушны и бесхитростны. К крокам эти качества вообще неприменимы, – в голосе чела послышалась злость.

«Да, как говорит один из мультипликационных персонажей – как все запущено! Челы и кроки только при одном упоминании друг о друге закипают. А почему я не особенно чувствую ненависть к крокам? Я ведь вроде бы тоже чел? Да, я сразу почувствовал неприязнь к выскочившим из „летающей тарелке“ людям. А что я должен был почувствовать? Летательный аппарат явно не российский, эта черная униформа, ассоциирующаяся с эсэсовской, явно агрессивное поведение. А потом эти люди, здесь, в красных халатах. Уж не соловьями заливались. А на карканье у нас ассоциации будь здоров. Не каркай – накаркаешь – вороны над трупом кружатся. Ах, ну да. Нужно же время, чтобы в моих ДНК индуцировалось поле, вызванное ненавистью кроков к челам. Очевидно, мое биополе не „наелось“ плохого кроковского биополя и его еще не „вырвало“. Ну, или „пронесло“, – тут же мысленно добавил Андрей.