Одержимый волшебством. Черный Трон - Желязны Роджер Джозеф - Страница 60

Я откинул волосы со лба. Дерево треснуло у нас за спиной, причудливо вспыхнув в тумане. Море гудело подобно грому.

— Память о прошедшей радости — не это ли настоящее горе? — продолжал По.

— Хорошо, может и так, — ответил я. Разглядев его получше, я понял, что он, всегда казавшийся сверстником, был на самом деле гораздо старше. Линии его лица были прочерчены глубже, под глазами — темные круги. Было почти так, как-будто мы увидели друг друга в разное время, соответствующее каждой из наших жизней.

— Мысль о будущей радости, — предположил я — может привести все в равновесие. Разве это не повод для надежды?

Некоторое время он пытался осмыслить сказанное мной, потом покачал головой и вздохнул.

— Надежда? — повторил он. — Это слово тоже покинуло атмосферу. Земной, Земля… Все рушится, дорогой Перри. И весь твой облик наглядное подтверждение тому.

— Алан…, — начал я.

— Пусть будет «По», — сказал он, — между нами.

— Тогда, черт побери, По! — закричал я. — О чем ты мне говоришь? Я, правда, тебя не понимаю!

— Любимый образ угас, — ответил он. — В его отсутствие скорлупа нашего мира раскалывается. Она ушла, мое второе я. Увы! самый жестокий из всех жестоких дней! Та, которая наполняла собой это место, больше не придет. И ты знаешь ее имя.

— Энни, — вздохнул он и указал куда-то дрожащей рукой.

Я повернул голову в том направлении, куда он указывал, к морю, и туман расступился, чтобы поверх жующей морской стихии я мог увидеть подобие серого мавзолея, такого блестящего от воды, которой он словно был пропитан насквозь, что казался сделанным из стекла.

— Ее гробница, — сказал он тогда.

— Я не верю тебе, — воскликнул я и бросился прочь от него.

— Перри, — звал он. — Вернись! Это бесполезно! Не знаю, что будет со мной, если что-то плохое случится с тобой!

— Она не там! — закричал я в ответ. — Она не может быть там!

Я спускался, царапая руки, разрывая одежду.

— Перри! Перри! — звал он.

Я затаил дыхание, проскользив половину пути вниз, потом покатился и упал в песок. Я тут же вскочил на ноги, оказывая сопротивление сильному ветру и волнам, доходившим мне до колен, когда я шел по направлению к сияющему монументу. Я все еще слышал голос По со стороны горящего дерева наверху. Но слов я не мог различить, доносился лишь лающий звук.

Я взялся за холодный металл темной двери, открыл задвижку, распахнул ее и вошел. Я пересек сумрачное пространство, ступая по лодыжку в воде. Передо мной на постаменте лежал каменный саркофаг.

Он был пуст. Мне захотелось рассмеяться и заплакать одновременно. Вместо этого я пошатываясь направился к выходу и закричал:

— По! По! Ты ошибся! Ее здесь нет! По! По!

Огромная черная масса воды накатилась на меня и отбросила назад, к усыпальнице…

Я проснулся на полу каюты, хотя точно помню, что накануне вечером укладывался на большой койке, принадлежавшей Сибрайту Элисону. Не могу припомнить, чтобы я падал с нее или делал что-нибудь такое, от чего промокла бы и изорвалась моя одежда. Мои ботинки были полны песка, и несколько песочных дорожек тянулись от того места, где я лежал, к центру комнаты, где они должно быть, начинались. Я потер правый глаз и сел. Снимая пришедшую в негодность красновато-коричневую рубашку, я обнаружил на предплечье несколько ссадин. Тут я вспомнил шторм, мавзолей, молящую фигуру По у горящего дерева.

Я отыскал свежую одежду в сундуке, переоделся. Я надеялся, что с По ничего не случилось. Я был взволнован явными признаками его помешательства и, в не меньшей мере, странным оборотом всех событий. Уже давно мне удалось понять, что наши странные встречи состояли не только из реальности. В них одновременно присутствовало что-то из области символов, знаков, предзнаменований. Исходя из этого я мог понять, почему усыпальница была пуста: Энни в это время находилась в месмерическом трансе. Но тут было еще что-то. Должно было быть. Конечно, то, что рассказал мне вчера Элисон, немного приоткрывало завесу над феноменом. Но даже этот доблестный алхимик не мог знать всего. Нет такого человека, которого я мог бы спросить обо всем, что касается этого дела, кроме…

Я задумался. Накануне своего отъезда Элисон представил меня леди Лиги, женщине с большими глазами и черными, с блестящим отливом, волосами. Ее красота была столь чарующей, что замедлила ход моих мыслей, по крайней мере, наполовину. Но это произошло не только под влиянием ее наружности, как я понял минуту спустя. В ней было еще что-то, что производило сильное завораживающее действие. Стоило мне понять это, как я тут же отступил на шаг назад и перевел дыхание. Чары были разрушены. Дама улыбнулась.

— Рада с вами познакомиться, — сказала она низким гипнотизирующим голосом, напомнившем мне манерой звучания одного русского эмигранта, и глядя мне прямо в глаза с необыкновенным напряжением.

— Это человек, о котором я вам говорил, — сказал Элисон.

— Я знаю, — ответила она.

— И он согласен выполнить дело, которое я ему поручил.

— Я знаю, — повторила она.

— Надеюсь, что ваши способности послужат нашему общему делу.

Она кивнула.

— Конечно.

— Однако, у нас был очень напряженный день, — сказал он, — и я думаю, что продолжение знакомства можно отложить до завтра, как и встречу с вашим подопечным. Мой преемник уже осведомлен о том, что монсеньор Вальдемар способен принимать информацию из мест, находящихся за пределами реальной досягаемости.

— Понимаю, — сказала она.

— А я — нет, — сказал я, — но в этом деле предпочту целиком положиться на вас.

— Я получу необходимую информацию и передам ее капитану Гаю перед отъездом, — сказал Элисон.

— Очень хорошо, — ответил я. — В таком случае…

— … Вы можете удалиться, — закончил он за меня, — а я попрощаюсь с вами, пожелаю счастливого пути и доброй ночи.

Он крепко сжал мою руку.

— Хорошо, — сказал я. — до свидания и спокойной ночи. На прощание я кивнул Лиги.

— До завтра.

— Я знаю, — сказала.

Я отправился назад в свою каюту, где бросился вниз лицом на большую койку. Я заснул почти сразу, потом отправившись в наш дворец на берегу моря. А сейчас…

Было достаточно светло для меня, чтобы побриться и умыться, поливая себя холодной водой из большой емкости в алхимическом конце моих апартаментов. Закончив прихорашиваться, я вышел в поисках завтрака. В столовой мне сказали, что будут подавать еду в каюту и дали инструкцию по поводу оповещения о трапезе. С тех пор я находился в салоне, решив остаться и подождать, пока лук и яйца, тосты и палтус будут для меня приготовлены. Ночная путаница снов и неожиданностей, загадок и страхов была смыта несколькими чашечками превосходного кофе, с последней из которых я вышел на палубу, чтобы продлить удовольствие, наблюдая за играющими под солнцем волнами, несколькими облаками, плывущими как белые острова в безмятежной голубизне высокого неба. Солнце было еще достаточно низко. Я смотрел на него, а мысли мои уносились далеко к морскому побережью, где мы расстались, и глаза уже начинали искать хотя бы малейшие признаки его, но земли не было видно ни поблизости, ни даже на линии горизонта. Несколько чаек делали круги позади нас, то ныряя в кильватер, то поднимались ввысь. Когда кок, одноглазый испанец по имени Доминго, что-то громко крикнул (проклятия или слова песни, было не разобрать) и выплеснул утренние помои, они ответили ему и быстро ринулись вниз попировать в бурлящих водах. Я пошел немного вперед, ища какое-то время в этом направлении хоть какой-то признак огромною темного силуэта «Утренней Звезды». Но она тоже была за пределами голубых границ моего мира.

Я поежился от холода и сделал еще глоток, остывающего кофе. Я решил в следующий раз надеть что-нибудь потеплее, когда надумаю подняться на палубу так рано поутру. Собираясь спуститься вниз и вернуть чашку на камбуз по дороге к каюте Лиги, я встретил улыбающегося Дика Петерса, который, коснувшись бескозырки, в шутливом приветствии прорычал: — «Мартин», — мастер Эдди.