Пионовый фонарь (ЛП) - Энтё Санъютэй - Страница 5

ХАГИВАРА: (себе.) Приснилось… А всё же плохое предзнаменование. Поехали домой, Томодзо. И поскорей.

Лодка причаливает к берегу. Хагивара хочет сойти.

ТОМОДЗО: Подождите! (Протягивает какой-то предмет.) Вы тут обронили, господин, возьмите.

ХАГИВАРА: Что это? (Берёт, подносит к глазам). Крышка от шкатулки… с инкрустациями… бабочки на осеннем поле…

Картина пятая

21 июля. Ночь. Дом и двор Иидзимы. Служанка-любовница Иидзимы О-КУНИ выходит во двор в ожидании своего любовника соседа Гэндзиро – племянника Иидзимы – открывает калитку, выставляет возле калитки гэта и возвращается в дом.

(Гэта - деревянные сандалии на высоких подставках.)

КОСКЭ, которому не спится в его комнатушке, что находится у ворот, выходит в сад.

КОСКЭ: Такой жары, как в этом году, кажется, ещё не было. (Замечает открытую калитку.) Странно, я же сам закрывал калитку… О, да тут и гэта стоят…

Слышны голоса из комнаты.

ГОЛОС О-КУНИ: О-Такэ! Слышишь, О-Такэ, поди-ка сюда!

ГОЛОС О-ТАКЭ: Слушаю вас, госпожа О-Куни.

ГОЛОС О-КУНИ: Жарко сегодня, сил нет. Раздвинь-ка на веранде ставни. И на сегодня всё. Можешь идти спать.

ГОЛОС О-ТАКЭ: Хорошо, госпожа.

О-ТАКЭ раздвигает ставни и уходит. КОСКЭ уходит к себе, но он настороже.

Появляется ГЭНДЗИРО, озираясь, проходит босиком по плитам садовой дорожки, забирается на веранду через раздвинутые ставни и пробирается в спальню О-КУНИ. КОСКЭ на цыпочках идёт к дому, упирается руками в каменную ступеньку и заглядывает в комнату, ему слышно всё.

О-КУНИ: Почему ты так долго? Я вся извелась.

ГЭНДЗИРО: У нас из-за жары никто спать не ложился. Еле дождался, пока улеглись. (Целует О-Куни.) О нас правда никто не знает?

О-КУНИ: Не бойся. Сам господин тебе покровительствует.

ГЭНДЗИРО: Да, но всё-таки дядя – человек умный… Я очень боюсь его.

О-КУНИ: Был бы умный – давно заподозрил бы… Сердца у тебя нет! Я за тебя умереть готова, а ты... Послушай, Гэн, дочка господина –

О-Цую – умерла. Он обязательно возьмёт в наследники кого-нибудь со стороны. Я намекнула ему, что подошёл бы сын вашего брата – Гэндзиро, но он сказал, что ты молод, жизненные цели твои ещё не определились…

ГЭНДЗИРО: Конечно, не определились, если я забрался в постель к его любовнице…

О-КУНИ: (решительно). Вот что, Гэндзиро. Тебя могут отдать в наследники куда-нибудь на сторону, и видеться мы не сможем. А если ещё и жена у тебя будет красивая... Так что если ты меня любишь, убей господина!

ГЭНДЗИРО: Убить своего дядю?! Ну, нет, совесть у меня ещё есть.

О-КУНИ: Не до совести нам сейчас.

ГЭНДЗИРО: Да он шутя справится с двумя десятками таких, как я! Мечом-то я плохо владею!

О-КУНИ: (насмешливо). Совсем не владеешь.

ГЭНДЗИРО: Нечего смеяться!

О-КУНИ: Но… кажется, вы договорились четвёртого августа поехать на рыбалку, не так ли?

ГЭНДЗИРО: Договорились…

О-КУНИ: Там… ты столкнёшь его в воду и утопишь. Плавать он…

ГЭНДЗИРО: …не умеет, это правда... Нет, с нами будет лодочник.

О-КУНИ: Заруби его. Хоть лодочника-то зарубить сумеешь?

ГЭНДЗИРО: Смогу, конечно… А как же всё это…

О-КУНИ: А вот как. Когда хозяин упадёт в воду и станет барахтаться, ты как бы рассердись на лодочника и не давай ему сразу его искать в воде. Придирайся, выдумывай что угодно, но пусть он начнёт искать его не раньше, чем через час. А когда он вытащит тело – обвини его во всём и заруби.

На обратном пути ты заедешь на лодочный двор и там объявишь хозяину, что лодочник по небрежности столкнул господина в реку, господин утонул, и ты – вне себя от горя! – зарубил лодочника на месте. И чтобы замять дело, ты приказываешь ему молчать. Он от страха и рта раскрыть не посмеет.

Ты вернёшься домой, будто знать ничего не знаешь, и тут же приступишь к старшему брату с просьбой, чтоб тебя отдали наследником в дом Иидзимы. А мы тем временем доложим, что хозяин заболел. А уж когда ты будешь введён в права наследника, мы сообщим, что господин скончался!

ГЭНДЗИРО: Ловко!

О-КУНИ: Три дня и три ночи думала – глаз не смыкала.

У КОСКЭ вырвался звук, похожий не то на рёв, не то на стон.

ГЭНДЗИРО: О-Куни, здесь кто-то есть!

О-КУНИ: Ну, кому здесь быть?.. (Прислушивается.) Кто это там?

КОСКЭ: Это я, Коскэ, дзоритори.

О-КУНИ: (в ярости). Как ты смел приблизиться к комнатам господ?!

КОСКЭ: Мне было душно, и я вышел освежиться.

О-КУНИ: (строго). Господин сегодня ночью на службе.

КОСКЭ: Я знаю. Каждое двадцать первое число он ночью на службе.

О-КУНИ: А если знаешь, то почему - не у ворот? Сторож должен ворота охранять!

КОСКЭ: (не испугавшись). Да, я сторож. Но я не стану смотреть на ворота, если воры проникли в дом!

О-КУНИ: Послушай-ка, милый, если господин благоволит к тебе, это не значит, что ты можешь делать, что хочешь. Ступай-ка к себе и спи. В этом доме комнаты охраняю я.

КОСКЭ: Вот как? И охраняя дом, вы оставляете открытой садовую калитку? Странно. В дом пробралась собака, гнусная скотина, не знающая чести! Я просижу в засаде всю ночь, но дождусь! Вот, валяются гэта, значит, в дом кто-то забрался!

О-КУНИ: И что с того? Это пришёл господин Гэндзиро, наш сосед.

КОСКЭ: И для чего же пожаловал господин Гэндзиро?

О-КУНИ: Каков наглец! Не твоё это дело!

КОСКЭ: Господину Гэндзиро тоже известно, что каждый месяц двадцать первого числа наш хозяин находится во дворце. Странно, что он явился в его отсутствие.

О-КУНИ: Да как ты смеешь?! Да… Мне просто стыдно перед господином Гэндзиро!

Из комнаты выходит ГЭНДЗИРО.

ГЭНДЗИРО: (строго). Что это ты там говоришь, Коскэ? Поди-ка сюда! Ты намекаешь, будто мы с госпожой О-Куни находимся в связи?!

КОСКЭ: А что мальчика и девочку с семи лет вместе не сажают и по чужим садам с корзиной не ходят – хоть это-то вам известно?

ГЭНДЗИРО: Молчать! А если я пришёл по делу? А если моё дело не требует присутствия хозяина?

КОСКЭ: Если вы найдёте в этом доме хоть одно такое дело, можете поступить со мной, как вам угодно.

ГЭНДЗИРО: На, читай! (Швыряет Коскэ лист бумаги.)

КОСКЭ: (поднимает лист, это - письмо).

«Господину Гэндзиро.

Позвольте напомнить вам, что ловить рыбу на Накагаве мы отправимся, как было условлено, четвёртого числа будущего месяца. Поэтому прошу вас об одолжении: если у вас будет на то желание и свободное время, хотя бы даже и ночью, не сочтите за труд зайти в мой дом и починить рыболовную снасть, которая у меня пришла в негодность.

К сему Иидзима Хэйдзаэмон».

(Обескуражено), Письмо написано рукой хозяина…

ГЭНДЗИРО: (ехидно) Ну что? Прочёл? Ты ведь грамотный? Мне от жары не спалось, вот я и пришёл починить снасть. А ты оскорбил меня!

КОСКЭ: (угрюмо). Всё, что вы говорите, ничего не значит. Не будь этого письма, я бы доказал свою правоту. Но письмо есть, и я проиграл. Только не извольте забывать, что я служу в этом доме, и зарубить меня было бы опрометчиво.

ГЭНДЗИРО: (презрительно). Кому нужно рубить такую грязную скотину? Изобью до полусмерти, и будет с тебя. (К О-Куни.) Не найдётся ли у вас какой-нибудь палки?

О-КУНИ: (протягивает обломок лука сигэдо). Вот, пожалуйста.

(Лук сигэдо - лук, изготовленный из особого дерева, со сложным, тонко рассчитанным расположением слоев.)

КОСКЭ: Как же я смогу служить, если вы изувечите меня?

ГЭНДЗИРО: Подозреваешь человека – приведи доказательства. Ты что, застал нас с госпожой О-Куни на одном ложе? Ты зарвался, мерзавец! (Он с размаху ударил Коскэ.)