Испытание (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 4

Его отец, Василий Палыч, был тяжелый человек, его жене приходилось несладко. Постоянное унижение, насмешки, пренебрежение и вместе с тем дикая ревность. Плохо сочетается, но сочеталось. В доме всегда вертелось множество шлюх, он пользовался ими, когда хотел, мог сделать это даже на глазах у жены, но она всегда была невозмутимо холодна. А ведь она его любила. Любила, когда выходила замуж, любила и потом. И он ее тоже видимо любил, но очень уж извращенно. Любил, конечно, иначе чего бы так ревновал? Мог убить любого, если ему казалось, что жена благосклонно посмотрела, или улыбнулась. И Сеня помнил, такое как-то было. После того случая мать вовсе перестала разговаривать с отцом, а он как с цепи сорвался. Совсем озверел. Накануне Арсений слышал урывками, как Вася Склочный в очередной раз издевался над ней. И в тот раз она ответила. Негромкий голос матери произнес:

- Ты нравственный урод, Василий. Моральный садист и манипулятор.

- Я? Садист? Это же ты всегда отказываешь мне - ядовито осведомился отец, - А я к тебе и пальцем никогда не прикоснулся. Хотя следовало разок шкуру спустить, умнее стала бы.

- То, что ты делаешь гораздо страшнее, - сказала мать и ушла к себе.

А на утро Сене сказали, что она умерла от тоски. Арсений М... так и не узнал, что же случилось с его матерью. Покончила с собой или ее убил отец. Подозревал, что все-таки покончила с собой. Слишком уж Вася Склочный бесился и крушил все в доме в то черное утро.

Потом уже отец не раз повторял Арсению с какой-то особой злостью:

- Предала она тебя. Предала, взяла и бро-си-ла. Не нужен ты ей был. Все женщины твари, предать нас готовы в любой момент. Все предают! Все шлюхи. Все.

- Моя мать не шлюха! - ярился семилетний мальчик, заливаясь злыми слезами.

Отец только смеялся:

- Ишь, разорался, подожди, вырастешь, сам убедишься. Любая предаст. Только дай ей возможность. Покажи ей спину, доверься.

Мальчик дрожал, молча злился, держа ответные слова в себе. А Василий Палыч продолжал учить:

- Запомни, они все шлюхи. Нет ни одной, достойной доверия. Вырастешь, убедишься сам.

При таком постоянном внушении ядовитые семена нет-нет, да и западают в душу, как ни сопротивляйся. Ну вот. Мальчик вырос, стал мужчиной. Очень богатым, привлекательным мужчиной, с большими, просто неограниченными возможностями. И так уж вышло, что отцовские тезисы в отношении женщин он опробовал. И да, старик оказался прав. Не выдерживали женщины испытаний. Ни одна.

Конечно, отдельная тема, что испытания эти превратились для Арсения Василича в тайную вторую жизнь. И личные качества он в этой жизни проявлял совсем не те, что в обычной жизни. Но кто ему был судья? Богатых не слишком строго судят, а слишком богатых не судят вовсе. А Бога они не боятся. Предполагается, что возмездие их не настигнет, потому что откупятся. Наивное заблуждение, не откупится никто. Свое возмездие мы носим в себе.

Глава 3.

Когда на следующее утро Саша проснулась и обнаружила на прикроватной тумбочке ларчик, ей стало страшно по-настоящему. В ее комнату входят, что-то заносят, выносят, ее саму заносят-выносят, а она ни сном не духом... Мысли о том, что в еде снотворное, совершенно не нравились. Не есть что ли на ночь? Или вообще не есть? А это может быть и не еда. Она с тоской взглянула на вентиляционную решетку, через вентиляцию немного газа пустить ничего не стоит, она о таком как раз недавно читала. Ох, вот поневоле подумаешь о вреде образования... Не знала бы, не задумывалась.

Саша механически открыла ларчик, погруженная в свои мысли, и обомлела. В нем сверкающей массой лежали золотые украшения с драгоценными камнями. Неприятно пораженная, она отдернула руку, словно обжегшись. Зачем ЭТО здесь? Что вообще все это значит?

Что же это за извращенец такой ее тут держит, что подсовывает ни с того ни с сего шкатулку с драгоценностями? Мужчины дарят драгоценности, если надеются на секс. Он что, так уродлив, что покупает ее благосклонность заранее, не решаясь показать свое отвратительное мурло? Вся обстановка начинала напоминать ей старый мультик про аленький цветочек. Вот только холодное равнодушие прислуги, их взгляды, скользящие по ней так, словно она прозрачная, не укладывались в ту старую добрую сказку о заколдованном принце, которого должна спасти любовь. Слишком уж цинично, слишком отлажено, до автоматизма.

И больше всего это напоминает бесплатный сыр.

Хотя она и так в мышеловке. Савенкова в другое время не стала бы столько размышлять над очевидными, казалось бы, вещами. Положили шмотки и цацки для вас - так пользуйтесь, все включено! Но в этой обстановке ее способности обострились, и прежде всего способность анализировать. И теперь ей не до конца было понятно, какого черта она здесь делает. Вроде все хорошо, холят-лелеют, а что будет завтра? Чем придется платить за этот 'сервис', что ей предъявят в уплату 'долга'? Понятно, что она сюда не напрашивалась, но кого это волнует, кого и когда волновали чувства жертвы?

Саша закрыла деревянный ящичек с дорогущими цацками и отодвинула его от себя подальше. Хотела взять одежду, а одежды на том месте, куда она ее положила, не оказалось. Хорошо, что у нее нет привычки спать голой. Пришлось идти в гардеробную. Так... И тут перемены. Исчезла вчерашняя одежда, появилась новая, дизайнерская, дорогих брендов. С бирочками. Захотелось плюнуть. Ей же не оставляют совершенно никакого личного пространства! Никакого! Она словно голая посреди улицы. Захотелось устроить погром, но зачем? Зачем? Только повеселит тех, кто за ней наблюдает. Камеры были в каждой комнате. Она пробормотала:

- Извращенцы проклятые, - выбрала из вороха одежды домашний спортивный костюм попроще и ушла в ванную переодеваться.

Там камер не было. Это ей так казалось.

***

А между тем, камеры в ванной были. Только очень хорошо замаскированные.

Ему нравилось наблюдать это тело. Почему-то оно казалось ужасно умилительным. И то, как она разглядывала в зеркале попку, вздыхая, что там есть целлюлит. Подумать только! Хотя те две-три симпатичные ямочки на булочках целлюлитом назвать у него язык не поворачивался. А этот сладенький сочный жирок фертильности на бедрах - попкины ушки? Ушки ему тоже очень нравились. И вообще, ее тело было таким... настоящим, что ли. Видно, что оно и спортзала-то не знало, что Бог дал, то и есть. 'Экологически чистый продукт'.

Арсений Василич наблюдал, как она мылась в душе, вытиралась и с пристрастием изучала прыщ, который теоретически мог вылезти на носу. И в этот момент подошел его доверенный человек, который как раз курировал подбор кандидаток в... как же их назвать-то... назовем, скажем, гостьи. Пришлось прислушаться, не отвлекаясь от просмотра.

- Арсений Васильевич, есть удачная возможность форсировать ситуацию с номером 45.

- Мммм, - промычал Арсений Васильевич, сосредоточенно глядя в экран.

- Вот, в этом досье вся последняя информация, - ровным негромким голосом докладывал доверенный, одновременно открывая перед шефом довольно пухлую папку.

- Да, оставьте, я посмотрю, - он мельком взглянул на фотографии потрясающей красавицы с длинными волнистыми рыжими волосами и снова взглянул на монитор.

А на экране шел интересный экшн: номер 44 вытаскивала из упаковки трусики, прихваченные из гардеробной. Сейчас будет одевать. Свои она выстирала, пока мылась в душе, и повесила на полотенцесушитель. Арсений буквально прикипел к экрану.

- Так мы можем начать разработку?

В этот момент девушка на экране наклонилась, и ее сдобная пятая точка заняла собой весь обзор, а мужчина, следивший за ней, неосознанно подался вперед. Доверенный сотрудник повторил вопрос, видя, что шеф не реагирует, и услышал:

- Да, можете начинать. Как все будет готово, доложите.

- Так мне распорядиться, чтобы готовились принять номер 45?