Дар волка. Дилогия (ЛП) - Райс Энн - Страница 26

Нет, это просто не может быть совпадением. Одно имя — ладно, но два? Нет. Невозможно. Но что все это может значить, ради всего святого?

Он задрожал в предвкушении.

Нидек.

Что там сказал Саймон Оливер, юрист их семьи? Рассказывал снова и снова, раз за разом, больше себя успокаивая, чем Ройбена.

«Этот род не назовешь древним. Они появились будто ниоткуда, в 80-х годах девятнадцатого века. После исчезновения Феликса очень долго искали родственников, хоть кого-нибудь, у кого могла быть информация о нем. И никого не нашли. Конечно, в девятнадцатом веке хватало людей, появившихся из ниоткуда и сделавших себя. Крупный лесоторговец появился из ниоткуда, построил себе огромный дом. Все в порядке вещей. Суть в том, что вряд ли кто-нибудь станет оспаривать завещание, какой-нибудь дальний родственник, о котором никто и не знал. Их просто не существует».

Ройбен глядел на экран компьютера.

Не могла ли эта фамилия быть выдумана по какой-то причине? Нет. Абсурд. Какой может быть причина для этого? Что, эти люди прочли малоизвестный рассказ про вервольфов и решили взять оттуда фамилию Нидек? А потом, больше столетия спустя… Нет, чушь полная. Есть тут Спервер, нет тут Спервера, так просто не может быть. Мерчент ничего не знала об этих семейных тайнах.

Он увидел перед собой сияющее лицо Мерчент, ее улыбку, услышал ее смех. Такая цельная, такая наполненная внутренним… внутренним, чем? Внутренним счастьем?

Но что, если в этом мрачном доме хранится какая-то важная тайна?

Следующую четверть часа он просматривал короткий рассказ «Человек-волк».

Он оказался ожидаемо увлекательным и достаточно типичным для девятнадцатого века. Хью Люпус был вервольфом, живущим в замке Нидек, жертвой фамильного проклятия, в рассказе описывались и забавные, но совершенно бессмысленные, с нынешней точки зрения Ройбена, вещи, такие, как гном, открывающий ворота замка, и могущественная ведьма по прозванию Черная Чума. А Спервер был охотником из Шварцвальда, Черного леса.

Какое это имеет отношение к той реальности, в которой очутился Ройбен? Естественно, он не мог всерьез верить в книжные клише насчет проклятия вервольфов, поразившего Нидек Пойнт.

Но откуда ему знать?

Он не может отрицать такую возможность, это уж точно.

Ройбен подумал о большой фотографии над камином в библиотеке Мерчент, о тех людях, стоящих в густом тропическом лесу, — Феликсе Нидеке и его наставнике, Маргоне Спервере. Мерчент упоминала и другие имена, но он не мог их вспомнить. Разве что в рассказе он их точно не видел.

Да, ему придется хорошенько проштудировать всю литературу о вервольфах. Он принялся заказывать одну за другой художественные книги про волков-оборотней, легенды, поэмы, антологии и научные труды. Завтра их ему доставят.

Но все равно чувствовал, что хватается за соломинку. Просто дает волю воображению.

Феликс мертв, давно. Маргон, скорее всего, тоже мертв. Мерчент долго их искала. Абсолютная ерунда. Тот зверь проник в дом из леса, через разбитое окно в столовой. Услышал крики, точно так же, как слышишь крики ты. Почуял зло, как чуешь его ты.

Какая романтическая чушь.

Внезапно его охватила печаль. Как жаль, что Феликс умер. Но имена из рассказа «Человек-волк» — реальность. Что, если какой-то зверь-выродок продолжает рыскать в лесу… охраняя дом?

Ройбен почувствовал, что очень устал.

Но внезапно ощутил волну тепла. Услышал тихий гул горящего в камине газа. Шуршание дождя, падающего в наполненные водой сточные желобы. Почувствовал тепло и легкость. Голоса города пульсировали и рокотали в его ушах, и он вдруг поймал себя на странном ощущении связанности со всем окружающим миром. Гм. Совершенно обратное ощущение от прежнего отчуждения, которое он чувствовал, разговаривая с реальными людьми в «Обсервер».

— Теперь, возможно, ты один из них, — прошептал он. Голоса слились в однородный шум. Звуки слов, крики, мольбы, все это было где-то в глубине, под поверхностью.

Боже правый, вот что значит быть подобным Тебе, все время слышать голоса всех людей, умоляющих, настаивающих, обращающихся ко всем и каждому.

Он поглядел на наручные часы.

Начало одиннадцатого. Что, если он поедет в Нидек Пойнт на своем «Порше» прямо сейчас? Дорога должна быть свободна. Всего-то три часа под проливным дождем. Скорее всего, он сможет пробраться в дом. Если надо, разобьет какое-нибудь небольшое окно. Разве это проблема? Через пару недель дом будет принадлежать ему на законных основаниях. Он уже подписал все бумаги, которые запросила у него титульная компания. Оплатил коммунальные счета, так ведь? Ну, черт, почему бы и не поехать туда?

А человек-зверь там, в лесу? Узнает ли он, что Ройбен там побывал? Учует ли запах того, кого укусил, но оставил в живых?

Ройбену просто не терпелось поехать туда.

Но что-то заставило его вздрогнуть. Даже не звук, нет, что-то… какая-то вибрация, будто по улице проехала машина, внутри которой громко играла музыка.

Он увидел перед собой темный лес, но это не был лес в Мендосино. Нет, другой лес, с переплетенными ветвями деревьев, заполненный туманом. Тревога.

Он встал и открыл двери на балкон.

Воздух был сырой и пронизывающе холодный. Дождь хлестал по его лицу и рукам. Бодрость просто божественная.

Город сверкал огнями сквозь пелену дождя, укрывшего плотным покрывалом сверкающие башни небоскребов. Как красиво. И он услышал голос, будто шепот в ухо: «Сожги его, сожги его». Мерзкий, язвительный голос.

Сердце заколотилось, тело напряглось. По коже прокатилась приятная волна. Внутри будто забил фонтан, заставив его выпрямить спину.

Точно, это началось. Его тело начала покрывать волчья шерсть, волосы спустились на плечи, удлиняясь, тело пронизали волны экстаза, смывая все тревоги. Волчья шерсть выросла на лице, ощущение было такое, будто лицо гладят невидимые пальцы. Он ахнул от жгучего наслаждения.

Кисти рук уже превратились в лапы. Как и в прошлый раз, он разорвал на себе одежду и сбросил обувь. Провел короткими пальцами по покрытым густым мехом рукам и груди.

Звуки ночи стали отчетливее, их хор стал громче, окружая его. В нем звучали колокола, музыка и исступленные молитвы. Ему захотелось вырваться из тесноты дома, прыгнуть в темноту, совершенно не думая, куда он приземлится.

«Подожди. Надо сфотографировать это. Подойти к зеркалу, убедиться, что все происходит на самом деле», — подумал он. Но на это не было времени. Он снова услышал голоса.

«Мы тебя заживо спалим, старик!»

Он прыгнул на крышу. Капли дождя едва касались его. Теперь это был почти что туман.

И ринулся к голосам, перепрыгивая одну за другой улицы и переулки, обходя стороной высокие многоквартирные дома и спокойно перепрыгивая с крыши на крышу тех, что пониже, без труда покрывая прыжками широкие проспекты. Он двигался в сторону океана, подгоняемый ветром.

Голоса становились громче, к ним примешивался еще один, и потом он услышал рыдания жертвы.

— Я вам не скажу. Я вам не скажу. Умру, но не скажу вам.

Он понял, где очутился, с максимально возможной для него быстротой перескакивая по крышам домов в Хайт. Увидел впереди огромный темный прямоугольник парка у Голден Гейт. Эти деревья, да, густой лес с кучей укромных лощин. Конечно!

Он нырнул в лес, с легкостью скользя по покрытой травой мокрой земле, меж благоухающих деревьев.

И внезапно увидел старого мужчину в лохмотьях, убегающего от преследователей по дорожке меж папоротника. Среди деревьев прятались под кусками блестящего от воды брезента и поломанными досками невольные свидетели происходящего.

Один из нападавших ухватил мужчину за плечо и вытащил на небольшую полянку, покрытую травой. Его одежда была насквозь мокрой. Второй остановился, поджигая факел, сделанный из свернутых в трубку газет, но дождь тут же погасил огонь.

— Керосин! — крикнул тот, что держал старика. Тот пытался отбиваться руками и ногами.

— Я вам никогда не скажу! — со слезами прокричал он.