Право на рождение. Дилогия (ЛП) - Зевин Габриэль - Страница 7

— Так что, твой отец сейчас новый главный коп?

— Он думает, что пора вычистить всю грязь, — сказал Вин.

— Удачи ему.

— Да, возможно, он довольно наивен, — пожал плечами Вин. — Сам называет себя идеалистом.

— Эй, ты же говорил, что твои родители — фермеры, — сказала я.

— Только мама. Она сельскохозяйственный инженер, специализируется на оросительных системах. Что-то вроде волшебницы, которая выращивает зерно без воды. А мой папа был окружным прокурором в Олбани.

— Так ты мне соврал!

— Нет. Я сообщил тебе только те сведения, которые напрямую касались твоего вопроса. А он, как ты помнишь, состоял в том, откуда на моих руках мозоли. И конечно, сведения о том, что мой отец был окружным прокурором в Олбани, к мозолям не относятся.

— Нет, я думаю, что ты не сказал мне ничего о своих родителях потому, что ты знал, кто был мой отец, и…

— И? — подтолкнул он меня.

— И, возможно, ты подумал, что мне не захочется говорить с человеком, чья семья находится на противоположной с точки зрения закона стороне от моей семьи.

— Трагическая любовь и все в этом духе…

— Подожди, я не говорила…

— Беру свои слова обратно. И прошу прощения, что невольно ввел тебя в заблуждение. — Он посмотрел на меня с улыбкой. — Но это неплохая мысль, Аня.

Я сообщила Вину, что мне пора на урок, что, собственно говоря, было правдой. Я уже опоздала на пять минут на урок американской истории двадцатого века.

— Увидимся, — сказал он и нахлобучил шляпу на голову.

На доске рукой мистера Бири было написано: «Те, кто не учит историю, обречен ее повторять». Я не знала, было ли целью высказывания вдохновить нас, или это была иллюстрация к уроку, или шутка, призванная побудить нас учиться.

— Аня Баланчина. Как славно, что вы к нам присоединились, — сказал мистер Бири.

— Прошу прощения, мистер Бири. Я была на дежурстве в столовой.

— И это, мисс Баланчина, представляет собой пример таких социальных проблем, как преступление, наказание и рецидив. Если вы сможете рассказать мне, почему это так, я не пошлю вас к директору за опоздание.

Я была знакома с мистером Бири только один день, поэтому не знала, шутит он или нет.

— Мисс Баланчина. Мы ждем.

Мне с трудом удалось сдержать язвительную улыбку:

— Преступник или преступница наказаны за совершенные действия, но само наказание ведет к другим преступлениям. Меня подвергли наказанию за драку, наказанием было дежурство в столовой, но именно это дежурство и задержало меня.

— Дзинь! Дайте этой женщине приз, — сказал мистер Бири. — Вы можете сесть, мисс Баланчина. А теперь, мальчики и девочки, кто из вас может сказать мне, что такое «сухой закон»?

Алисон Вилер, симпатичная рыжеволосая девочка, в будущем, вероятно, лучшая выпускница нашего класса, подняла руку.

— Мисс Вилер, на моих уроках не требуется поднимать руку. Я бы предпочел проводить их в форме обсуждения.

— Хорошо, — сказала Алисон, опуская руку. — «Сухой закон» — это другое наименование для первого запретительного законодательства, действие которого длилось с 1920 по 1933 и ограничило продажу и употребление алкоголя в США.

— Очень хорошо, мисс Вилер. Есть ли в классе мужественная душа, которая осмелится высказать предположение, почему я решил начать наш учебный год с урока о «сухом законе»?

Я попыталась не обращать внимания на то, что все мои одноклассники уставились на меня.

Наконец Чай Пинтер, главная сплетница класса, предположила:

— Возможно, это имеет отношение к запретам на шоколад и кофеин в наши дни?

— Дзинь! Ты не настолько глупа, как может показаться, — провозгласил мистер Бири. Оставшееся время до конца урока он читал лекцию о «сухом законе», о том, что трезвенники верили, будто запрет на употребление алкоголя волшебным образом решит все проблемы общества, избавит от бедности, насилия, преступности и так далее. И движение трезвости одержало победу — в удивительно короткие сроки, так как совпало с другими мощными движениями, большинство из которых не имело отношения к алкоголю. Алкоголь был всего лишь поводом.

Я знала о запрете на шоколад совсем немного, так как он был введен еще до моего рождения, но во всем этом было много похожего на «сухой закон». Папа всегда говорил мне, что в самом по себе шоколаде нет ничего дурного, он лишь попал в водоворот, включающий продукты питания, наркотики, вопросы здравоохранения и деньги. Наша страна выбрала шоколад, так как людям, облеченным властью, надо было что-то бросить, а без шоколада они вполне могли прожить. Папа когда-то сказал: «Каждое поколение крутит рулетку, Аня, и сектор, в котором окажется шарик, объявляют „добром“. Самое смешное, что никто не подозревает, что она вращается и каждый раз шарик оказывается в другом месте».

Я все еще думала о моем отце, когда осознала, что мистер Бири обращается ко мне по имени:

— Мисс Баланчина, не хотите ли вступить в спор о том, почему «сухой закон» был в конце концов отменен?

Я прищурила глаза:

— Почему вы спрашиваете именно меня?

Мне хотелось, чтобы он высказал это вслух.

— Только потому, что я не слышал, чтобы вы принимали участие в дискуссии, — соврал мистер Бири.

— Потому что людям нравилось пить свое виски, — глупо сказала я.

— Это правда, мисс Баланчина. Но есть еще кое-что помимо этого. Возможно, что-нибудь из личного опыта?

Я начинала ненавидеть этого человека.

— Потому что запрет чего бы то ни было ведет к появлению организованной преступности. Люди всегда найдут способ добыть то, что им надо, и всегда будут преступники, готовые им это предоставить.

Прозвенел звонок. Я была рада, что все закончилось.

— Мисс Баланчина, — позвал меня мистер Бири. — Задержитесь ненадолго. Меня беспокоит, что мы с вами не очень хорошо начали этот год.

Я могла бы притвориться, что не слышала его, но не стала этого делать:

— Я не могу. Я опоздаю на следующий урок, а вам известно, как относятся к рецидивистам.

— Я думаю, не позвать ли Вина погулять с нами в пятницу, — сказала Скарлет. Мы ехали домой из школы.

— О-о, Вин. Он мне нравится, — сказала Нетти.

— Это потому что у тебя отличный вкус, дорогая, — сказала Скарлет и поцеловала Нетти в щеку.

Я закатила глаза к потолку.

— Если он настолько тебе нравится, спроси его сама. Почему тебе обязательно нужна я? Я же буду вам только мешать.

— Анни, — заныла Скарлет, — не будь такой дурочкой. Если мы будем только вдвоем, я буду выглядеть в его глазах странной девушкой, которая сама его пригласила. А если рядом будешь ты, то обстановка будет более похожей на обычную и дружескую.

Скарлет повернулась к моей сестре:

— Нетти, ты согласна со мной, правда?

Нетти помолчала секунду, кинула на меня взгляд и кивнула:

— Ну, если все пойдет хорошо, вам двоим стоит подать сигнал Анни, что пора уходить.

— Да, что-то вроде вот этого. — И Скарлет подмигнула мне, как героиня мультфильма, скривив половину лица.

— Действительно незаметно, — сказала я. — Вин ни за что не догадается.

— Перестань, Анни! Я должна застолбить участок, опередив претенденток. Признай, что он просто создан для меня.

— На основании чего? Ты же его едва знаешь.

— На основании того, что… что… Нам обоим нравятся шляпы!

— И он очень симпатичный, — добавила Нетти.

— И он симпатичный, — сказала Скарлет. — Клянусь, Анни, я больше тебя ни о чем никогда не попрошу.

— Ладно, — ворчливо согласилась я.

Скарлет поцеловала меня:

— Я люблю тебя, Анни! Я подумала, может быть, мы зайдем в заведение, которое держит твой двоюродный дядя, Толстяк?

— Боюсь, это не самая лучшая идея, Скарлет.

— Почему?

— Неужели ты еще не слышала? Отец нашего Мистера Совершенство — новый глава полиции.

Глаза Скарлет расширились от изумления:

— Неужели?

Я кивнула.

— Тогда нам надо найти что-нибудь юридически нейтральное, — сказала Скарлет, — что здорово ограничивает выбор мест, где можно повеселиться.