Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович - Страница 50

Немаловажным обстоятельством для понимания внутренней логики этой версии является то, что в заметании следов активное участие приняли руководители тупоголовых спецназовцев. Эти руководители решили полностью покрыть убийц в погонах, для чего организовали настоящую «операцию прикрытия» с привлечением сил и средств другого ведомства — Министерства обороны. Тела погибших туристов сначала вывозили с перевала военным вертолетом, а затем, в конце месяца, завозили обратно. Именно сохранение тел погибших в разных условиях привело, по мнению сторонников этой версии, к различной степени разложения трупов. А нежелание вертолетчиков вывозить тела, найденные в мае в овраге, трактуется как подтверждение того факта, что вертолетчики были прекрасно осведомлены об истинной степени разложения тел, зашитых в брезент. Серьезным доводом в пользу того, что туристов убивали именно советские военнослужащие, считается «открытие» того «факта», будто переломы ребер Золотарева и Дубининой соответствуют размерам упорной части (затыльника) приклада автомата Калашникова. Но на самом деле «факт» этот фактом вовсе не является, затыльник приклада АК-47 заведомо больше участков повреждений на их телах (у автоматов сборки тех лет его длина составляла 130 мм). Кроме того, приклад автомата по классификации судебной медицины тех лет попадал в категорию «тупого предмета с тупогранной поверхностью», одну из четырех разновидностей тупого ручного оружия, которые судебный медик должен был уметь различать (тут мы снова обращаемся к основополагающему учебнику судебной медициы М. И. Райского, по которому учился Возрожденный, там такая классификация приведена на с. 105–106). Даже если бы судмедэксперт и не опознал отпечаток затыльника приклада на коже, он бы сумел классифицировать след (чего, однако же, не случилось).

Все огрехи расследования, проведенного Львом Никитовичем Ивановым, однозначно воспринимаются сторонниками версии как злонамеренное «запутывание следов», «замыливание розыска» и т. п. Информация о том, что в январе-феврале 1959 г. побегов с объектов Ивдельской ИТК не фиксировалось, расценивается как фальсифицированная и отвергается сразу. Вообще, все, что имеет своим источником официальные органы, воспринимается либо как заведомо искаженное, либо полностью лживое, зато всевозможные слухи, воспоминания и семейные предания принимаются на веру как истина в последней инстанции.

Чтобы читатель понял, о чем идет речь, можно привести пару примеров (на самом деле таких примеров много больше, но для их детального разбора надо будет подготовить исследование размером не в 800 тыс. знаков, а в 10 раз больше, но на борьбу с чужими глупостями банально жаль времени). Живо обсуждалось воспоминание некоего участника поисковой операции, который рассказывал, будто в палатке дятловцев поисковики ночевали несколько ночей — в ней не было больших порезов, а небольшие они без труда зашили.

В подтверждение этой легенды приводятся иные анонимные воспоминания, из которых следует, что в здание ивдельского УВД палатку доставили в хорошем состоянии и разрезы появились на ней позже. Другое весьма популярное направление обсуждения в рамках версии «группы зачистки» сводится к поискам доказательств того, что группа Дятлова подверглась нападению вовсе не 1 февраля, а позже, и не на склоне Холат-Сяхыл, а уже после достижения горы Отортен. С доказательствами, правда, негусто. Одно из них состоит в том, что газету «Вечерний Отортен» студенты сели бы сочинять уже после покорения вершины, а никак не раньше. Другое базируется на воспоминаниях Моисея Абрамовича Аксельрода, участника поисковой операции, хорошо знавшего Игоря Дятлова. Тот в одном из телеинтервью незадолго до смерти в 1991 г. сообщил, что «в дальнем углу палатки лежал дневник с датой последней записи — 2 февраля 1959 года» (наличие такого дневника официальными документами не подтверждается). Соответственно, палатка на склоне Холат-Сяхыл и странная диспозиция у кедра — всего лишь игра злонамеренных фальсификаторов.

В принципе, предположение о гибели группы на обратном пути — после прохождения Отортена — заслуживает внимательного анализа и не должно с ходу отвергаться. Однако серьезных доводов в его пользу все же не находится, напротив, имеются факты, прямо ему противоречащие (отсутствие записей в дневниках участников похода, сохранность продуктов, которые при обратном пути к лабазу неизбежно должны были подходить к концу). Кстати, наличие у группы якобы больших запасов продовольствия также трактуется сторонниками версии как признак фальсификации, мол, убийцы решили по-военному лучше «перебдеть», чем «недобдеть», а потому выделили избыточные фонды, компенсировав расход. Под «избыточным количеством продуктов» обычно понимают 3 кг сахара, оставленные дятловцами в лабазе; однако такой запас из расчета 2-недельного похода 10 человек (не забываем заболевшего Юдина, на которого также делалась продуктовая раскладка) вряд ли можно считать чрезмерным.

В общем, в этой версии мы видим классическую конспирологическую конструкцию — Власть (неперсонифицируемая и безликая) обманывает свой народ, обращается с ним как со слепым котенком, ну, а созидатели версии и ее сторонники выступают в почетной роли срывателей всяческих покровов.

Что можно сказать по существу? Зиждется сия живописная конструкция на многочисленных «разоблачениях совковой эпохи», примеры которой хорошо знакомы всем живущим в нынешней России. Версия эта очень современна — это проявляется как в оценках советского прошлого, так и в полнейшем непонимании ее авторами и сторонниками тех реалий, что существовали в СССР.

А реалии были таковы, что никакого «спецназа МВД» или «группы зачистки» в феврале 1959 г. на склоне Холат-Сяхыл (или Отортена) быть не могло по нескольким причинам:

— в 1959 г. «спецназа МВД» не существовало вообще. По смыслу, который вкладывают в это словосочетание современные сторонники версии, это мог быть так называемый «тюремный спецназ», т. е. подразделение внутренних войск МВД, призванное давить бунты и акции протеста в местах лишения свободы. Ныне такая обязанность лежит на отрядах специального назначения территориальных управлений федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН РФ) Минюста РФ. Однако «тюремный спецназ», существовавший в советское время, кстати, неофициально, стал появляться при крупных «крытках» лишь в 1980-х гг. Это были просто самые физически крепкие штатные работники, которым надлежало наводить порядок при первых сигналах о неповиновении «спецконтингента». Погонями и перестрелками они никогда не занимались, и этого от них никто не требовал. Вспомним хрестоматийную историю с захватом контролеров в питерских «Крестах» в феврале 1992 г. — как только появились заложники, товарищи из тюремной охраны (тогда это были военнослужащие В В МВД) сразу пригласили городской ОМОН. В 1959 г. в штатах ИТК просто не существовало отрядов «специально обученных лыжников» для погонь по тайге за беглыми зэками;

— технология поимки бежавших преступников в середине 1950-х гг. вовсе не требовала феерических подвигов на лоне природы. Группа преследования, составленная из наиболее опытных и физически подготовленных штатных работников охраны ИТК и солдат-срочников ВВ, могла действовать только «по горячим следам» и только в ненаселенной местности. Фактически преследование велось до захода солнца и, безусловно, прекращалось в темное время суток. Обычно преследователи делились на две группы, в составе каждой из которых находился кинолог с собакой и радист. Головная и резевная группы периодически менялись местами — делалось это для отдыха, но отнюдь не людей, а собак. В 1930—40-е гг. обе группы двигались пешим строем, но в 1950-е, с насыщением структур МВД автотранспортной техникой, резервные группы пересадили на вездеходы.

Преследование в ночное время не практиковалось в силу очевидной причины — бежавшие зэки, особенно завладевшие огнестрельным оружием при побеге, могли использовать темноту для уничтожения самой группы преследования. Возможное устройство засад следовало иметь в виду, поскольку в 1940-50-е в местах лишения свободы оказалось огромное число заключенных с боевым опытом, в том числе и специфическими навыками контрпартизанской борьбы. Главная роль в преследовании отводилась специально обученной собаке, дрессуре которой уделялось самое пристальное внимание. Так, например, собака не должна была прикасаться к предметам, отброшенным беглецами, поскольку на трассе отхода была возможна установка мин-ловушек. Она должна была уметь «держать след», т. е. не терять его даже в случае умышленного запутывания следовой дорожки. Собака должна была уметь различать ранние и поздние следы одного и того же человека — это позволяло избежать путаницы в том случае, если беглец начинал ходить кругами. Если беглец решал «замкнуть следовую дорожку» и некоторое время следовал уже пройденным путем, собака должна была распознать то место, где происходило «соскакивание», и выводить поисковую группу на новую «следовую дорожку». И уж тем более собака-преследователь не должна была путать запах преследуемого с запахами посторонних людей — в этом отношении собак «школили» неимоверно строго.