Стимпанк! (сборник) - Клэр Кассандра - Страница 36

– Свиньи! Сукины дети! – визжала мистрис Анхарад. – Я бы им все кости переломала, что твои спички, – если бы только могла достать!

Уголком глаза я увидела, как она взмыла, будто бледное сияющее облако, над автоматоном.

– Ну, нарушать так нарушать, – сказала она негромко, разглядывая куклу. – Правила у нас строгие, и если придет мне от этого конец, значит, так тому и быть. По крайней мере, я попыталась. Прощай, Тейси! Ты была хорошим другом Комлеху и мне тоже.

И она исчезла.

У меня слезы стояли в глазах, но я все равно отчаянно дудела «Перебранку», будто вся моя жизнь была на кону – пока французский автоматон не дернулся, не повернулся и не сел на столе. Тут уж, простите, дудка выпала у меня из рук, которые вдруг разом онемели.

Роботы все, конечно, встали как вкопанные. Автомату это ничуть не помешало; он слез со стола и двинулся, пошатываясь, на звук металла, терзающего металл. Не намеренная уступать какой-то французской кукле, я схватила первый же тяжелый предмет, который подвернулся под руку, и ринулась, вопя на разрыв гортани, к смутно видневшейся во мраке фигуре, чьи чисто выбритые щеки отражали мрачное свечение горна.

Размахнувшись как следует своим орудием (и понятия не имея, что это вообще такое), я врезала ему по руке – скорей наудачу, чем по расчету. Он выругался и уронил лом. Я уже готовилась продолжить начатое, когда вверху вспыхнули слепящим светом лампионы сэра Артура, и его же дудка пробудила роботов к жизни – куда более организованно, чем моя, вынуждена признать.

Со скоростью мысли машины схватили мистера Маршвкойка и мистера Брауна, а мистрис Анхарад в лице автоматона сцапала третьего головореза и крепко двинула его, телом и душой, об стену.

Сэр Артур кинулся ко мне, дико сверкая глазами из-за стеклышек:

– Тейси! Какого дьявола тут происходит? Ты цела? Не ранена?

Я салютовала ему орудием (это оказался молоток).

– Ни разу. Но, боюсь, я могла сломать мистеру Маршвкойку руку. Такая жалость. Хотя надо было обе, учитывая, сколько вреда он успел причинить.

Тут мы наконец осмотрели поле боя. Это действительно было оно, только с пятнами масла вместо крови. Ни одна машина не осталась невредимой. У кого-то руки не хватало, у кого-то – головы. Некоторые стояли, тупо пялясь вперед, лишенные движущей силы. Все были помяты, с разбитыми шкалами и переломанными рычагами. Жальче всех было французский автоматон, который валялся на полу, будто марионетка без ниточек: одна рука под странным углом, кожа сорвана с плеча, обнажая металлический сустав.

Сэр Артур ущипнул себя за переносицу.

– Ну, вот и все, – сказал он траурным голосом. – Им конец. Всем конец! И денег тоже не осталось. Уж на ремонт, по крайней мере, точно. Придется продать всех на металлолом, но на спасение замка этого все одно не хватит.

Его слова надрывали мне сердце.

– А как же сокровище?

– Это всего лишь сказки, Тейси. Как и призрак. Просто местный вариант широко распространенной народной легенды. Нет уж. Я – сын своего отца, мот и авантюрист, порченое семя. Достаться тебе американцу, замок Комлех!

– Да не теряйте вы надежды, сэр Артур, детка, – сказала я утешительно. – Заприте этих людей в шваберной, а я сделаю хороший, большой чайничек чаю. Вот тогда и поговорим, что нам делать дальше.

Когда я возвратилась с подносом, наших грубых друзей нигде не было видно. Подле горна стояли два стула, огонь оптимистично полыхал, а автоматон опять лежал у себя на столе. Сэр Артур возвышался над ним, грызя ноготь.

Я налила две чашки, с сахаром и молоком, одну взяла себе, а другую отнесла ему. Он рассеянно меня поблагодарил и поставил чашку на стол, даже не отхлебнув. Я вдохнула вкусно пахнущего пару, но никакого утешения в том не нашла. Отставив чашку, я принялась шарить по полу среди разбросанных инструментов, битого стекла и каких-то металлических обломков. С тем же успехом можно иголку в стогу сена искать, но я девушка упорная и в конце концов обнаружила ключик от мистрис Анхарад под одним из сломанных роботов.

– Вот, – сказала я, суя его в руку сэру Артуру. – Может, у него просто-напросто завод кончился, а так ничего не сломано. Давайте-ка заведите, и мы посмотрим, что с ним да как.

Бормоча себе под нос что-то про липкий пластырь и смертельные раны, он вставил в скважину ключик, повернул его несколько раз, пока тот уже не желал больше поворачиваться, и вынул.

Веки куклы медленно открылись, и голова деревянно повернулась к нам. Сэр Артур аж вскрикнул от радости, а у меня так прямо сердце упало: глаза у куклы были – простое коричневое стекло, красивое и мертвое. Никакой души за ним не светилось.

А потом изящно вырезанный рот приподнял уголки, а один из карих глаз мне откровенно подмигнул.

– Значит, легенда? – произнесла мистрис Анхарад Комлех из замка Комлех. – Нечего сказать, радушный прием для двоюродной тетки, которая тебе только что каштанов из огня натаскала!

Ох, как бы я хотела сказать, что сэр Артур счел вселение мистрис Анхарад во французский автоматон большой профессиональной победой. Или что помянутая мистрис Анхарад взяла двоюродного племянника за руку и отвела прямиком к сокровищу. Только это было бы, увы, неправдой.

Ладно, будем придерживаться правды. Сэр Артур решил, что от отчаяния при мысли об утрате замка Комлех совсем тронулся умом. Мистрис Анхарад со своей стороны имела что ему сказать по поводу людей, чересчур умных, чтобы верить своим собственным глазам. Я уже решила запереть их обоих в мастерской до лучших времен: пусть себе спорят о жизненной философии, пока у кого-то первым завод не кончится, однако…

– Так, вы двое! – гаркнула я. – Сэр Артур, при всем моем уважении не будет никакого вреда, если вы выслушаете, что мистрис Анхарад хочет вам сказать, верите вы там в призраков или нет. Времени уж точно уйдет не больше, а то ваших препирательств на всю ночь хватит.

– Я-то скажу, – отозвалась мистрис Анхарад. – Если он будет слушать.

– Да буду я слушать, буду, – устало развел руками ее наследник…

Сокровище замка Комлех находилось в тайнике, из тех, где во времена гонений на католиков прятались священники. Тайник был устроен за каминной трубой в Длинной Галерее. При Генрихе VIII каменщики свое дело знали: дверь была так аккуратно укрыта в каменной кладке, что мы ее нипочем не могли разглядеть, хоть убейся. Мистрис Анхарад пришлось провести по контуру пальцем, но и это не сильно помогло. И сколько мы ни толкали и ни жали на тайную пружину, дверь не приоткрылась ни на волосок.

– Механизм заржавел, – пожаловался сэр Артур, потирая отдавленный палец. – Стену сносить придется.

Мистрис Анхарад уперла кулаки в бока. Странно было видеть ее излюбленные жесты в исполнение куклы, тем более облаченной в простыню. Впрочем, без простыни было бы еще хуже. Безмолвный и неподвижный автоматон просто не одет. Но говорящий и хлопающий тебя по плечу уже оказывается беспардонно голым, так что его хочется немедленно прикрыть.

– О небо, пошли мне терпения с этим человеком! – сказала она. – Можно мне рабочего с масленкой, зубилом и крупицей здравого смысла? Я вам покажу, что такое «заржавел». И что такое «сносить» заодно.

– Я, пожалуй, позову отца, – заметила я. – Но сначала – завтрак и кофе, а то мы тут все уснем на месте. Да и мама небось волнуется, куда подевалось дитя.

И правда, Мам уже металась по кухне, собираясь с силами идти наверх, проверять, не валяется ли сэр Артур в луже крови и не умыкнул ли меня мистер Маршвкойк с непристойными целями. Правда, хоть и не менее дикая, тут же улучшила ей настроение. Впрочем, ей все равно нашлось что сказать – по поводу простыни мистрис Анхарад. Автоматон там или кто, а все-таки она дочь баронета. Давайте-ка, сударыня, отправимся к нам домой да приоденем вас чуток. Заодно и мужу моему объясните, что от него требуется.

Утро уже раздумывало, не перекинуться ли ему в день, когда мы все собрались в Длинной Галерее: Па – с инструментами, Мам – с чайным подносом, а мистрис Анхарад – в моем лучшем воскресном платье, с тремя рядами тесьмы на юбке и в лучшей же воскресной шляпке на лысой голове.