Ной Морсвод убежал - Бойн Джон - Страница 13

Честно говоря, Ной Морсвод (сказал старик), совет этот был не очень полезный.

Глава восьмая

Ной и старик

– Так зачем тогда ваш папа вырезал миссис Бляхе? – спросил Ной, держа марионетку в руках и дергая за проволоку Кусочек мела вылетал у нее из кулака довольно далеко, а потом втягивался обратно ей в цепкие лапы.

– Я думаю, в подарок, – ответил старик. – Он решил, наверное, что если будет с ней любезен, она мне как-нибудь поможет. Но мне кажется, она восприняла это как-то иначе, что, в свою очередь, привело к целой цепочке романтических недоразумений, которые, сдается мне, лучше оставить на следующий раз. В общем, никак особо мне она не помогла, и в этом было все дело. Но, как выяснилось, она была права. Мне действительно пришлось хорошенько стоять за себя. Ты, вероятно, тоже вынужден это делать.

– Я? – Ной удивленно посмотрел на него. – Почему вы так решили?

– А ты разве убежал из дома не потому, что тебя травили? По мне, это единственное очевидное объяснение.

– О нет, – ответил Ной и покачал головой. – Нет, у меня в школе полно друзей, и мне очень обидно за вас, если у вас их не было. У нас в классе есть мальчик по имени Грегори Рыбб, так вот его постоянно дразнят за то, что все «Р» он произносит как «У».

– А это ведь не очень приятно, да? – спросил старик. – Ты же его не дразнишь, я надеюсь?

Ной пожал плечами и посмотрел в пол.

– Иногда, – ответил он и немного покраснел. – Я нечаянно.

– Гм-м, – покачал головой старик. Он по-прежнему долбил полено, а потом вытянул его на руке к свету и хорошенько осмотрел. – А как тебе кажется, ты будешь скучать по этим своим друзьям? – спросил он.

– Пока не скучаю, – ответил Ной и подумал обо всех играх и приключениях, что у него с ними были. – Но, наверное, со временем буду. Они все-таки у меня очень хорошие друзья.

– Но ты все равно от них убежал?

– Кто сказал, что я убежал? – спросил Ной.

– САМ СКАЗАЛ! – рявкнул деревянный медвежонок в красном галстуке-бабочке. Он на миг привстал с сиденья, ткнул в Ноя пальцем и для пущей убедительности несколько раз потряс им в воздухе, а потом безжизненно рухнул на место, как будто ничего и не произошло.

Ной уставился на него, раскрыв рот, после чего перевел взгляд на старика.

– Что-то не так? – как ни в чем не бывало осведомился старик.

– Медвежонок, – ответил Ной. – Он на меня накричал.

– Да, иногда он бывает ужасный грубиян. – Старик покачал головой. – Я бранил его за грубость к посторонним, но, боюсь, такова его природа. Я с этим ничего поделать не могу. С таким же успехом можно просить белочку не подпевать птицам на рассвете. В общем, суть в том, что ты убежал из дома, так?

– Да, – признался Ной.

– Не хочешь мне рассказать, из-за чего?

Ной покачал головой и снова сунул руку в сундучок. На сей раз он вынул новую марионетку – дядьку в спортивном костюме. Мальчик дернул за проволоку, и свисток, который дядька держал в левой руке, поднялся к его губам и издал пронзительный писк: «пи-пи», хотя откуда взялся воздух, для этого необходимый, так и осталось загадкой.

– Как необычайно! – произнес Ной Морсвод.

– А, это у нас мистер Свистл, – рассмеялся старик. – Если б не он, всего, что со мной потом произошло в жизни, запросто могло бы и не произойти. Он меня всем этим заинтересовал, понимаешь.

– Чем заинтересовал? – спросил Ной.

– Бегом, – ответил старик. – Видишь ли, в молодости я был великим бегуном. Глядя на меня сейчас, такого не скажешь, я медленно ковыляю вверх-вниз по этой лестнице, но тогда меня знал весь мир. И насколько быстро я могу бегать, первым понял мистер Свистл.

Глава девятая

Взапуски

Прошло несколько недель (сказал старик), и я уже начал подумывать, не отказаться ли мне от этой никудышной школы вообще. Никаких хоть сколько-нибудь стоящих друзей у меня не было, а Тоби Славни что ни день все больше и больше усложнял мне жизнь. Однажды он подпилил ножки у моего стула, я сел на него – и упал на пол. Было очень больно. В другой день он укрепил на двери ведерко с лаком, поэтому, когда я вошел, оно опрокинулось на меня, и на той неделе мне пришлось мыться аж два раза. Он крал у меня тетрадки с домашними заданиями и ел мои яблоки, связывал вместе шнурки у меня на ботинках и коверкал мое имя. Говорил, что я прилетел из открытого космоса, а вместо мозгов у меня в голове конфитюр. Сзади в брюки запустил мне лягушку, а спереди – хорька. Оказалось, это гораздо смешнее, чем даже он себе представлял. О, я мог бы и дальше перечислять все то ужасное, что он мне устраивал. Как-то раз весь день ходил рядом со мной в свитере, на котором была нарисована стрелка, показывавшая в мою сторону, и под нею написаны слова: «Я С ДУРАЧКОМ». По средам все утро разговаривал со мной только по-японски, который знал довольно неплохо, и я даже начал разбирать отдельные слова. В кашу мне сыпал соль, а в бутерброды – сахар. Убедил всех в классе один день носить шляпы, чтобы я чувствовал себя белой вороной. Присылал мне цветы и подписывал открытки в букетах огромными поцелуями от какой-то Алисы. Ужас, ужас, ужас. Я начал бояться ходить в школу и думал, что хуже быть не может.

Может.

Стояло утро вторника. Миссис Бляхе расхаживала по классу и рассуждала о том, на какие работы мы все можем устроиться, когда вырастем. Вероятно, это было несколько преждевременно, поскольку нам всем в то время было по восемь лет, но она говорила, что уже сейчас нужно строить планы на будущее. Ей хотелось знать не только кем мы собираемся стать, когда вырастем, но и кем работают наши родители сейчас.

– Мой папа – звезда мирового кино, – сказала Марджори Буженинг, – а мама – астронавт. Я сама надеюсь стать летчиком-вертолетчиком.

– Очень хорошо, Марджори, – одобрительно кивнула миссис Бляхе. – А ты, Джаспер Беннетт? Чем занимаются твои родители?

– Мой папа изобретает средство от насморка. А мама – заклинатель лошадей. Сам же рассчитываю на рукоположение в церковный сан.

– И если ты всерьез этого хочешь, то непременно добьешься своей цели, – объявила счастливая миссис Бляхе. – Мэттью Байрон, а ты?

– Мой папа руководит вооруженными силами, – ответил Мэттью, – а мама помогает людям избегать уплаты подоходного налога. Я собираюсь быть профессиональным футболистом и буду им до тридцати четырех с половиной лет, после чего все свои силы приложу к тому, чтобы стать поэтом-лауреатом.

– Грандиозно! – улыбнулась миссис Бляхе. – Тоби Славни, я уверена, что и твои родители служат тебе отличным примером.

– Служат, – признал Тоби. – Знаете, есть такие горки – желоба, которые кружат, и кружат, и кружат, а когда вылетаешь с другого конца, сразу плюхаешься в бассейн?

– Знаю, – сказала миссис Бляхе.

– Так вот, их изобрел мой папа.

– Чарующе, – произнесла миссис Бляхе. – А мама у тебя что делает?

– Она изобрела бассейны. Так они и познакомились.

– Разумеется. Ну а ты сам? Кем ты хотел бы стать, когда вырастешь?

– Спортсменом, – ответил Тоби Славни. – Я же, в конце концов, бегаю быстрее всех в школе. – И он самодовольно улыбнулся, а весь класс ему с чувством зааплодировал.

– Это правда, – согласилась миссис Бляхе, тщательно оглядывая учеников. – Ну что, все? Никого не забыли?

Все до единого мальчики и девочки закивали – кроме меня, о чем я тут же пожалел. Потому что миссис Бляхе это заметила и показала на меня.

– Приношу свои извинения, – сказала она. – А чем занимаются твои родители?

Я нервно сглотнул и встал.

– Мой отец делает игрушки, – сказал я. – Главным образом – марионетки, но не только. У него хорошо получается что-то делать руками.

– Очаровательно, – вымолвила миссис Бляхе. – Игрушки всем нужны. Ну, лет до тридцати, во всяком случае. А мама у тебя что делает? (Я немного удивился, что она об этом спрашивает, и на миг потупился.) Ой, ну конечно, – спохватилась она. – Мне очень жаль. Я забыла. У тебя ведь нет мамы, да?