Фиг ли нам, красивым дамам! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 11

– Нет, не дружу. Но я могу себе представить, что пережили ваши близкие, Андрей…

– Ни слова об отце! Ариадна, я свободен!

– В каком это смысле?

– Я ушел от жены!

– Господи, зачем?

– Затем, что она выдвинула мне ультиматум. Или она, или моя работа. Вот я и выбрал работу. И вас.

Черт, я что-то не то говорю… И не так.

– Погодите, Данила…

– Нет. Это вы погодите, дайте сказать… Когда я был у вас, вы плакали, говорили, что вам не хватает любви, что все к вам лезут, а никто не любит…

– Я была пьяная.

– А что у трезвого на уме… Сами знаете. Так вот, я заявляю вам, в твердом уме, трезвый как стеклышко, – я люблю вас. Выходите за меня замуж.

– Ой, – поморщилась Ариадна. – Замуж? Да ни за что!

– Я буду хорошим мужем, буду любить, беречь, заботиться…

– Слова, слова, слова!

– А вы испытайте меня…

– Мальчик мой, возвращайтесь к жене, я уверена, она вас примет, небось сто раз уже пожалела о своем ультиматуме. Она молодая, очаровательная, она родит вам детей, и ультиматум-то выдвинула из любви к вам. А я, увы, не люблю вас…

– Вы… Вы любите отца?

– О нет! Да и не любила, наверное. Я, похоже, вообще любить не умею. Зачем вам это?

– Да все я понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Знаете, там, в горах, было тяжко и ужасно холодно. Но стоило мне подумать о вас, у меня кровь буквально вскипала…

Какой он милый… Хороший… Но не мой. А что мне мешает? Разница в возрасте? А кроме разницы в возрасте? Пожалуй, ничего… Что, если просто завести с ним легкий роман, без этой дури с замужеством, просто роман? Он очень привлекателен, этот Данила… Эти густые каштановые волосы, так и хочется запустить в них руку, рот просто обольстительный, чудесные большие руки…

– Послушайте, я не лошадь, а вы не барышник! – вдруг взорвался он.

– Что? – ахнула она.

– Вы на меня сей час смотрите как на товар. Да, неплохая лошадка, осталось только зубы посмотреть…

– Данила, что вы плетете?

– А разве не так?

– Совершенно не так! Я просто думала: до чего же хороший парень и как жаль…

– Ни слова больше! И послушайте меня! Я человек целеустремленный и всегда добиваюсь своей цели. Вы же ничего обо мне не знаете. Так уж будьте любезны послушать, чтобы сделать выводы на основании информации, что называется, из первых рук.

«Да он взбешен! – с удивлением отметила Ариадна. – Интересно!»

– Так вот, я – мальчишка из интеллигентной семьи, с моим отцом вы слишком хорошо знакомы, а моя мать даже работала вместе с вашей в «Огоньке».

– Да вы что?

– Это потом. Так вот, я теоретически должен был бы стать типичным мальчиком-мажором, но меня от них тошнило! Я поступил, причем самостоятельно, без блата, в МГИМО, а через год бросил и пошел в армию, учтите, что тогдашняя армия коренным образом отличалась от нынешней. И попал в «войска дяди Васи»…

– Куда?

– ВДВ у нас так расшифровывали, и был там, поверьте, не из последних!

– Верю! – Ей вдруг стало интересно.

– Я вернулся и пошел доучиваться. Но стал уже другим человеком. И решил, что буду военным корреспондентом. Пробиться было нелегко, но я пробился. И на канале «Супер» меня оценили, кроме репортажей из горячих точек я начинаю делать свою ежемесячную программу. Мой репортаж о падении вертолета показали во всем мире, даже там, где не верят ни одному слову российских журналистов.

– Круто!

– И вы полагаете, что я отступлюсь от женщины, в которую влюбился как последний бобик?

Ариадна засмеялась.

– Этот «бобик» в такой пафосной речи прозвучал просто прелестно! А теперь послушайте меня, мачо! Вы тоже обо мне ничего не знаете! Думаете, я такая слабая, нежная, тростинка на ветру? Я отлично владею приемами карате, более того, я кандидат в мастера спорта по боксу! И я умею за себя постоять!

– Это тоже круто! Не ожидал! Но вы что, решили, что я буду действовать силой? Нет. Я просто буду действовать! А сейчас всего наилучшего! Встретимся в Москве!

Он встал, подошел к официантке, расплатился с нею и ушел, даже не оглянувшись на Ариадну.

– Вот это да! – восхитилась она. И что-то шевельнулось в душе. Нет, каков! Мужик! На сто процентов мужик! Неужели такие еще есть? Сильный, гордый, решительный! И умный! Сразу смекнул, что я его по статьям оцениваю. Надо же… Черт побери, а может, это мой шанс на любовь? Так хочется любви и романтики. Это старомодно… но что поделать. А он такой романтичный тип! Она на минутку закрыла глаза и представила себе, что Данила ее обнимает. Хорошо!

– Адочка, вы о чем это размечтались? Или о ком? – раздался голос Губера.

– Да нет, Валя, я просто задумалась о своем следующем проекте.

– И что это будет?

– Мольер.

– Какой Мольер?

– Что значит какой? Жан-Батист. «Лекарь поневоле» в антрепризе.

– Фу!

– Почему это фу? Мольер!

– Но в антрепризном спектакле какие у художника возможности?

– У художника по костюмам очень неплохие. И потом, у меня цель сделать все минимальными средствами, а это интересно, как исходная задача. Вот когда ты разлетишься со своим воображением, а тебе скажут «ша, детка», втрое сокращаем бюджет… Тогда плохо. А когда с самого начала говорят: можешь рассчитывать максимум на эту сумму, начинается самое интересное.

– А что это мы вдруг еще похорошели, хотя, казалось бы, куда уж? Говорят, тут был какой-то молодой человек…

– Вы поэтому сюда приперлись, а не в театральный буфет? – фыркнула Ариадна.

– Признаюсь, любопытен безмерно. И, как художник, просто не могу пройти мимо такой невероятной красоты. Как вам с такой красотой живется?

– Да как-то живется. Не сказать, чтоб очень счастливо, – улыбнулась Ариадна. – Мне когда-то бабушка моя сказала: «Ты, девочка, не должна все время думать о том, какая ты красивая. Эта мысль многим жизни загубила. Красота – это капитал только для безмозглых. Одной красоты мало и для жизни, и для счастья». И я всегда помню ее завет. Вот как-то так. Ладно, Валя, я пойду!

– Но вы мне не ответили, что за молодой человек тут был?

– Да так… просто один молодой человек. Очередной.

И она вернулась в театр.

Премьера прошла с огромным успехом. После новаций в Большом театре народ безмерно обрадовался возвращению дивной сказки Пушкина и Глинки. Известный московский критик восторженно пожимал руку Микису и говорил:

– Вот! Вот! Наши режиссеры стараются угнаться за модными европейскими тенденциями и вовсю уродуют классику, а европеец в русской провинции возвращает нас к нашей культурной традиции! Чудны дела твои, Господи!

Костюмы тоже были высоко оценены. Все сияли.

– Ариадна, если ты не приедешь к нам на Корфу, я с тобой и знаться не буду! – сказала Маша, провожавшая Ариадну на вокзал. – Первую половину сентября ничем не занимай. Это лучшее время там. Микис всегда планирует свои дела так, чтобы провести сентябрь на Корфу. И, кстати, если захочешь приехать с хахалем, будем рады. У нас большой дом!

– Там видно будет, до сентября еще далеко!

– А я нарочно заранее тебя предупреждаю.

– Маша, в Москве моя квартира всегда к вашим услугам, имей в виду!

– Спасибо, но мы отсюда в Питер, а оттуда в Стокгольм. Ну, приедешь к нам?

– Приеду!

– Будем купаться и загорать, и вообще блаженствовать. А какая там рыба!

– Все! Уговорила!

…Когда она вошла в свой подъезд, навстречу ей попался Саша Тимохин.

– Богиня! Приехала? А меня тут твой поклонник навещал. Золотой мужик!

– Ты о ком, Саша?

– Да о Кульчицком! Помирает парень.

– Ничего, жить будет!

– Богиня, ты оставляешь мне надежду?

– Ни малейшей!

– А сколько сердец ты разбила в Нижнем?

– Ни одного сердца, только один нос!

– Супер! И кто же этот несчастный?

– Так, один дурно воспитанный тенор.

– Богиня, увы, мне пора на съемки! С возвращением!

– Спасибо, Саша!