А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 2 - Соболевский С. А. - Страница 5

]. Какая пиитическая жизнь у греков! Какие прекрасные воспоминания! Какой богатейший предмет. Пушкин написал бы мн<ого?> гремящих стихов! — Соболевский подвел меня к нему. «Ах, здравствуйте! Вы не видали этой пиесы?» — «Ее только что во второй раз играют. Он написал еще «Езопа при дворе»»[35

]. — «А, это, верно, подражание Бусо». — «Довольны ли вы нашим театром?» — «Зала прекрасная, жаль, что освещение изнутри». Я боялся даже, что не смогу обсудить надлежащим образом комедию, чтоб говорить с ним об ней после.

13. Писал без расположения «Невесту на ярмарке», отправил за Веневитиновым — обещался прислать ответ, — читал корректуры Турго и с великим удовольствием Шлецера «Северную Историю» — какие прекрасные статьи для журнала. Думал об нем — если бы согласился Пушкин, а прежде издать бы альманах вместе <...>. Веневитинова не было. Что это значит.

14. <...> Был Веневитинов с Мальцовым, и я очень рад, что познакомился с ним. Потом опять с Шевыревым говорил об Гермесе, Урании и проч. <...> Не для того ли приезжали Веневитинов с Мальцовым и Шевыревым, чтоб не говорить о свидании с Пушкиным.

16. Побывал у Александры Ивановны, на поле[36

]. — Завтрак народу нагайками, — приехал царь — бросились. Славное движение! Пошел в народ с Соболевским и Мельгуновым. Сцены на горах. С татар шапки — и проч. <...> Скифы бросились обдирать холст, ломать галереи. Каковы! Куда попрыгали и комедианты — веревки из-под них понадобились. Как били чернь. Не доставайся никому. Народ ломит дуром. Мы дожидались, что будут бросать билеты, крепостному воля, а государеву деньги, и в 5 часов на поле было пусто. Об<едал> у Трубецких за задним <?> столом. Там Пушкин, который относился несколько ко мне. «Жаль, что на этом празднике мало драки, мало движения». Я отвечал, что этому причина белое и красное вино, если бы было русское, то — (Как вы приятно обманули меня.) <...>

18. В типографию, к Раичу, к Мерзлякову. <...> Говорил о Пушкине. Собрались было к Пушкину с Веневитиновым, остановил Раич. Пушкин видел мой «Сокольницкий сад».

20. <... > К Пушкину — говорили о Карамзине. Я сказал, что его история есть 11/11, а не I, что он не имел точки, с которой можно видеть, и проч. (см. особо). Разговор о религии поддержать нельзя. Издавать журнал — это будет чудно! <...>

24. К Веневитиновым. Рассказ<ывали?> о Пушкине у Волконских. (У меня кружится голова после чтения Шекспира, я как будто смотрю в бездну.) Завтра читать «Годунова». <...>

25. <...> Нет, не шлет за мною Веневитинов. Перечитал с большим удовольствием Пушкина. Овидий в изгнании[37

]. Скиф-старик любит его за рассказы. Молодые любовники просят его заступиться за них и проч. <(...)> Пушкин поэт чувства. Шиллер — мысли.

26. <...> К Веневитиновым, к Пушкину, — Веневитинова не видать на дворе, и я, обошед два раза, домой, к Мальцову, обедал и смотрел дом, к Кубареву, говорили об Университете, и о желании многих студентов учиться, — о журнале — доказывал ему, что хозяин должен быть один, и сей один да получает большие выгоды <...> Веневитинов сказал, что нельзя было слушать «Годунова» вчера.

27. <...> К Веневитиновым, спят, — не ехать поутру к Пушкину, ибо он будет у них обедать, читал корректуры Герена, думал об истории (особо). К Веневитиновым, Пушкина у них нет. Хомякова выдали Мальцову за Пушкина и очень смеялись. <...> «Годунова» и Корнилий слушал, а Веневитинов мне и не сказал об нем.

28. <...> В театр, и вместо «Фрейшица» увидел «Италианку в Алжире»[38

]. Пушкин сказал мне: «Я не видал вас сто лет. Когда же у меня?» Был в ложе у Трубецких и Маль<цовых?>.

30. Читал корректуры, помолясь к Пушкину. Журнал благословляет (прочее написано особо), осмелился говорить о трех предметах из российской истории для трагедии, хотя и жаль было сказать их. Опоздал в цензурный комитет, взял форму. Ах, если бы да журнал <...>.

Октябрь. 10. Пушкину отнес реестр пиес. «Хорошо!», назначил свои пиесы. Обещал прочесть «Годунова» во вторник. Браво! Дал намек о Калибана роле[39

]. А я, невежа, но читал еще его. < ...>;

11. Читал с восхищением Калибана. Во всей трагедии должна быть аллегория, и я рад был некоторым прозрениям своим, хотел сообщить их Пушкину, но не застал его. Обедал у Шевырева, говорил с ним об Иродоте и пр., о Шекспире, о журнале. Мудрец Шекспир! На лубочном театре он прорекал миру — слышите ли вы, говорит он. <...>

12. В типографию, к Пушкину — в постеле еще, к Мерзлякову, Гаврилову, опять к Пушкину — не от меня ли он ушел. Нет; он у Веневитиновых — читал песни, коими привел нас в восхищение[40

]. Вот предмет для романа: поэт в обществе. Наконец прочли «Годунова». Вот истина на сцене. Пушкин! ты будешь синонимом нашей литературы. Какие положения! — Но, образумясь, я увидел, что многих сцен недостает еще: у Басманова с Димитрием (Пушкин разрешил мое сомнение об измене Басманова и об Шуйском), Отрепьев в монастыре, Борис по вступлении на престол и пр. Попрошу у него прочесть еще. <...>

13. Слушал «Ермака», наблюдал Пушкина. Не от меня ли он сделал гримасу. «Ермак» есть картина мозаическая, не настоящая, — есть алмазы, но и много стекол[41

]. (О Пушкине записано в отдельной тетради.) Обедал Шевырев у меня, говорили о журнале и проч. <...>

17-22. Лекции, корректуры Эверса, журнал и хлопоты об обеде общем. Мне захотелось видеть всех наших по образу мыслей, занятий, духу. <...>

24. Хлопотал об установлении завтрашнего обеда. <...>

24. Общий обед — очень приятно было взглянуть на всех вместе. Неловко представился Баратынскому. Обед чудный, по жаль, что общего разговора не было. С удовольствием пили за здоровье Мицкевича, потом Пушкина. Подпили. Представление Оболенского Пушкину и проч. Веневитиновы, Ф.Хомяков, Титов, Шевырев, Погодин, Киреевск<ие?>, Мальцов, Рихтер, Розберг, Пушкин, Баратынский, Мицкевич, Соболевский, Оболенский, Раич.

26. <...> Толковал с Соболевским о журнале и спорил. Читал Бейрона.

27. <...> Завтрак<али> у Соболевского и спорили о журнале, к коему Соболевский придумал цензоров (себя). <...>

28. <...> Был у Пушкина на минуту <...>.

30. <...> У Веневитиновых рассердил Соболевский, говоря о пиесах Пушкина. На все смотрит этот чудак с пирожной стороны. Жаль мне Веневитинова. <...>

31, 1 (ноября), 2, 3. Хлопоты журнальные, корректуры и лекции <... >

6. <...> Получил позволение издавать журнал. Ура!

7. <...> Переписывал с восхищением «Годунова». Чудо! <...> Прочел после хлопот «Годунова».<...>

9. <...> Полдня хлопотал о журнале и объявлениях. Не ходил на лекцию. Был у кн. Вяземского и говорил с ним о журнале и проч. довольно ладно. Вяземский объявил свою готовность в участии.

15. <...> Ввечеру у меня цензоры. Толковали о журнале. Соболевский надоел. Писал письмо к Пушкину[42

].

17. <...> О 10.000 Пушкину[43

].

21. Писал письмо для «Северной лиры». Востоков и Кеппен сотрудники. Браво. Теперь бы только подписчиков. И Козлов. Как мне досадно, что не пишет ко мне Веневитинов. <...> Получил письмо от Веневитинова. Рад. И Козлов наш. Из «Годунова» можно печатать[44

].

25. <...> Толковали о журнале. Все говорят о модных картинах, но я не хочу ни за что. <...>

Декабрь. 1. <...> Думал о журнале. Я очень покоен, несмотря на все слухи о кознях. 9 подписчиков. <...>

7 — 13. Журнал начали печатать. Я должен был переправить все пиесы, и это было очень трудно для меня и отняло много времени. <...>