Ищите связь... - Архипенко Владимир Кузьмич - Страница 1

Ищите связь...

Издается к 60-летию Великой Октябрьской социалистической революции

ПРОЛОГ

— Товарищ председатель Центробалта! Получена радиограмма из Петрограда. Текст: «Центробалт, высылай устав». Подпись — Антонов-Овсеенко.

— Ну-ка, дай-ка ее сюда… Смотрите, товарищи, все точно: «Высылай устав». Значит, надо понимать — началось! Теперь всем за дело, как условлено. Эсминцы — Питеру, без захода в Кронштадт. Матросские отряды — эшелонами по железной дороге. Комиссарам Центробалта на кораблях и в штабе флота присутствовать с этого часа при расшифровке всех телеграмм и отдании приказаний. У кого есть вопросы?

— Как командир вверенного мне корабля я обязан выполнить приказ Морского генерального штаба о выходе «Авроры» в море для испытания машин.

— Приказ отменен Центробалтом. Нам предписано всецело подчиняться распоряжениям Петроградского военно-революционного комитета. Уже поступило распоряжение вывести крейсер к Николаевскому мосту.

— Я не в состоянии этого сделать…

— Ну что же — как комиссар беру командование на себя!

— Однако прошу вас иметь в виду, что без предварительных промеров крейсер не сможет пройти по Неве.

— Ничего, если надо, то мы и промеры сделаем в лучшем виде.

— Петр Александрович! Мы вас на судовой комитет вот зачем пригласили: получено распоряжение Кронштадтского исполкома вывести «Зарю Свободы» в Морской канал к 114-му пикету.

— Какова цель?

— Если Керенский двинет войска на Питер со стороны Гатчины, взять под огонь артиллерии весь лиговский железнодорожный узел.

— Что ж, вполне разумно.

— А вы как?

— Что как?

— Так ведь сами понимаете — в открытую против правительства выступаем. Тут уж ходу назад не будет. А с вас — с командира корабля, в случае чего, спрос особый…

— А вот это, товарищи, разговор уже лишний. Я с вами был в июльские дни и во время корниловского мятежа. Почему же мне теперь в стороне оставаться!

— Ну, спасибо вам, Петр Александрович!

— За что же спасибо? Приказ для всех приказ. Вместе и будем выполнять.

— Теперь о моряках. Товарищ Ленин правильно назвал Балтийский флот силой, на которую мы можем опереться. События последних суток это еще раз подтвердили. Из Гельсингфорса направлены в столицу четыре миноносца. Только что получено известие об их швартовке. Сводные отряды кораблей гельсингфорсской базы движутся к Петрограду. А кронштадтцы уже здесь — их десант высажен и занимает намеченную позицию возле Зимнего дворца. Вместе с ними — отряды Гвардейского и Второго балтийского экипажей. Команда «Авроры» еще рано утром прогнала юнкеров с Николаевского моста, и крейсер в любой момент готов открыть огонь по Зимнему. Рядом с «Авророй» находятся прибывший из Кронштадта минный заградитель «Амур» и гельсингфорсские эсминцы. Еще три миноносца встали ниже Дворцового моста. Всего к настоящему моменту в распоряжении Петроградского ВРК находятся в общей сложности одиннадцать боевых кораблей и более десяти тысяч моряков. В случае необходимости Центробалт подошлет новые силы.

— Скажите, адмирал, кто у вас командует Балтийским флотом?

— Не задавайте колких вопросов, коллега!

— Но все-таки, все-таки… Вы же морской министр. Кому, как не вам…

— Да оставьте вы, ради бога, этот тон! Если уж вам хочется четкого ответа, так извольте: сейчас командуют флотом Центробалт, большевики, комиссары, комитеты. Достаточно?

— Благодарю за откровенность, Дмитрий Николаевич. Хоть вы-то смотрите правде в глаза. Так ответьте еще на один вопрос: что будет, если «Аврора» действительно откроет по Зимнему огонь?

— Что будет? Известно что — от Зимнего клочья полетят.

— Бог мой, бог мой! Кто мог думать, что доживем до такой ситуации — члены законного революционного правительства под огнем флотских пушек!

— Это вы так считаете, что революционного. У них свое мнение. Революция там — за этими стенами. А здесь, в Зимнем, как говорят французы: сов ки пё (спасайся кто может).

— Вы еще шутите в такой миг! Но когда же, когда мы упустили контроль, выпустили события из рук? В марте? В июле? После корниловского мятежа? Когда матросов и офицеров разделила глухая стена?

— Э, коллега! Вон вас куда потянуло… Не ко времени этот разговор, но только скажу вам, что стена, о коей изволите говорить, куда раньше возникла. Сами мы ее и возводили. А если о флоте говорить, то у матросов путь к осаде Зимнего не сегодня и не вчера начался. «Потемкин» еще в девятьсот пятом был. Потом «Очаков», «Память Азова», восстания в Свеаборге, в Кронштадте, во Владивостоке. Если все считать, со счета можно сбиться. А вы спрашиваете «когда». Да еще пять лет назад — в девятьсот двенадцатом году корабли Балтфлота чуть было не пришли в Неву под красными флагами. Может быть, только случайность и помешала тогда.

— Ах, Дмитрий Николаевич! Не до истории сейчас…

— Так сами же на этот разговор натолкнули. А без истории и нынешнее не понять. Так-то, господин министр иностранных дел!

— Едва тебя разыскал, Серега! Вместе теперь будем Зимний брать.

— Да ты что же, голова садовая, никак со съезда сбежал? Зря, что ли, мы тебя делегатом выбирали от Балтфлота?

— Да никуда не уйдет съезд. Еще и на завтра хватит заседать. И к тому ж, пока Зимний не возьмем, никаких резолюций не будет. А я, может, этого часа все пять лет каторги ждал. Не пробились мы сюда в девятьсот двенадцатом — так теперь уже никто нас не свернет. А помнишь, Серега, как тогда в Гельсингфорсе ты говорил: «Содрогнутся под жерлами орудий царские дворцы и троны»? Здорово! До сих пор ведь я не позабыл. Вот и дождались.

— Царский трон еще в феврале — тю-тю…

— Так это формальный момент, Серега! А главное-то сегодня решится. За это главное-то мы голов своих не жалели, по тюрьмам да каторгам мыкались.

— Да, есть что вспомнить!

— Да… Вот сейчас тут у нас, погляди, какая силища собралась — рабочие, матросы, солдаты. Тысячи! А из Зимнего защитнички все бегут и бегут, осталась юнкеров горстка. Я так думаю, что, когда сигнал дадут — мы их мигом сомнем. Но ведь в нашей победе неминучей и та кровь зачтется, что раньше была пролита. Сколько же мы народу потеряли, пока сюда дошли! А ежели о товарищах говорить, то больше всего помню Думанова. Человек был какой! Перемололи его тогда жандармские жернова…