Ахиллесово сердце - Вознесенский Андрей Андреевич - Страница 40

в березовых просветах

блестит шоссе,

попадали, припали

крылом –

к крылу,

педалями –

в педали,

рулем – к рулю,

да разве их разбудишь –>

ну хоть убей! –

оцепенелых чудищ

в витках цепей,

большие, изумленные

глядят с земли,

над ними – мгла зеленая,

смола,

шмели,

в шумящем изобилии

ромашек, мят

лежат,

о них забыли,

и спят

и спят.

1963

* * *

Э. Межелайтису

Жизнь моя кочевая

стала моей планидой...

Птицы кричат над Нидой.

Станция кольцевания.

Стонет в сетях капроновых

в облаке пуха, крика

крыльями трехметровыми

узкая журавлиха!

Вспыхивает разгневанной

пленницею, царевной,

чуткою и жемчужной,

дышащею кольчужкой.

К ней подбегут биологи:

«Цаце надеть брелоки!»

Бережно, не калеча,

цап! – и вонзят колечко.

Вот она в небе плещется,

послеоперационная,

вольная, то есть пленная,

целая, но кольцованная,

над анкарами, плевнами,

лунатиками в кальсонах –

вольная, то есть пленная,

чистая – окольцованная,

жалуется над безднами

участь ее двойная:

на небесах – земная,

а на земле – небесная,

над пацанами, ратушами,

над циферблатом Цюриха,

если, конечно, раньше

пуля не раскольцует,

как бы ты ни металась,

впилась браслетка змейкой,

привкус того металла

песни твои изменит –

с неразличимой нитью,

будто бы змей ребячий,

будешь кричать над Нидой,

пристальной и рыбачьей.

1963

* * *

Ты пролетом в моих городках,

ты пролетом

в моих комнатах, баснях про Лондон

и осенних черновиках,

я люблю тебя, мой махаон,

оробевшее чудо бровастое.

«Приготовьте билетики». Баста.

Маханем!

Мало времени, чтоб мельтешить

Перелетные стонем пронзительно.

Я пролетом в тебе,

моя жизнь!

Мы транзитны.

Дай тепла тебе львовский октябрь,

дай погоды,

прикорни мне щекой на погоны,

беззащитною как у котят.

Мы мгновенны? Мы после поймем,

если в жизни есть вечное что-то –

это наше мгновенье вдвоем.

Остальное – пролетом!

1963

Гитара

Меж перца и малаг

под небом наших хижин

костлявый как бурлак

певец был юн и хищен

и огненной настурцией

робея и наглея

гитара как натурщица

лежала на коленях

она была смирней

чем в таинстве дикарь

и темный город в ней

гудел и затихал

а то как в реве цирка

вся не в своем уме –.

горящим мотоциклом

носилась по стене!

мы – дети тех гитар

отважных и дрожащих

между подруг дражайших

неверных как янтарь

среди ночных фигур

ты губы морщишь едко

к ним как бикфордов шнур

крадется сигаретка

1961

Бьет женщина

В чьем ресторане, в чьей стране – не вспомнишь,

но в полночь

есть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год,