История одного предателя - Николаевский Борис Иванович - Страница 9

Но расценивая очень невысоко значение всей нетеррористической деятельности революционеров, Азеф, тем не менее, никогда не отказывал в своей помощи, если за нею обращались. Когда, напр., Аргунову понадобился для типографии «тяжелый, но негромоздкий» вал, то Азеф охотно взялся таковой доставить: у него якобы был хороший знакомый, инженер на заводе, который готов вал изготовить. Мало помалу он закрепил за собою свое положение человека осторожного и осмотрительного, но не трусливого, который может быть полезным советником во всех практических вопросах, — и к нему все чаще и чаще стали обращаться за советами. О том, что «тяжелый, но негромоздкий» вал был изготовлен при помощи Охранного Отделения и послужил одной из главных нитей, по которой было выяснено местонахождение типографии Союза, известно стало только позднее.

Арестовывать типографию в Финляндии Зубатов по ряду соображений не считал удобным. Поэтому решено было «спугнуть» революционеров и заставить их перенести типографию в другое место. За выезжавшими в Финляндию революционерами началась настойчивая слежка. Сыщики, что говорится, «висели на пятках». Создавалась уверенность, что не сегодня-завтра будет произведен арест, и типографию было решено перенести в другое место. Такое нашлось в Сибири. Брат жены Аргунова, врач Павлов там получил место заведующего переселенческим пунктом в Томске. «Пункт» этот помещался за городом, в уединенном месте, в лесу. Штат служащих был подобран сплошь из революционеров. Более удобного места для типографии, казалось, нельзя было и придумать. С большими предосторожностями и по частям перевезли туда типографию. Чтобы не завести в Томск слежку, пробиравшиеся туда работники предварительно плутали по всей России. С. Н. Барыков, напр., из Москвы в Томск ехал через Тифлис. Но это не спасло: за ним были отправлены лучшие филеры, которые проследили его вплоть до Томска. Впрочем, о пребывании там типографии Зубатов узнал и более прямым путем: адрес для особенно конспиративной переписки типографии с Москвою достать попросили Азефа.

В сентябре 1901 г. типография устроилась на новом месте и приступила к работе над третьим номером «Революционной России». Подробно взвесив с Азефом обстановку, Зубатов пришел к выводу, что теперь арест типографии не будет грозить никакими неприятностями для его агента. Для ареста и следствия был послан из Москвы специальный уполномоченный, жандармский офицер А. И. Спиридович. Правда, его приезда не дождались: филеры сообщили из Томска, что, судя по внешним признакам, в типографии новый номер уже печатается и скоро будет выпущен в свет, а потому Зубатов распорядился произвести ликвидацию немедленно силами томской полиции. Но все расследование провел Спиридович, ловко скрывший от арестованных степень осведомленности властей. На Азефа не пало и тени подозрения. Наоборот, именно в это время его положение в революционной среде особенно упрочилось.

После томского разгрома московские руководители Союза не сомневались, что их очередь придет очень скоро. Боязни за себя не было: к аресту психологически они давно уже были готовы. Мысль была занята одним: надо спасти те остатки организации, которые еще можно было спасти, — надо передать все связи такому человеку, который еще не скомпрометирован и который поэтому не будет арестован. Таким спасителем оказался Азеф, в эти дни особенно сблизившийся с Аргуновым. «Азеф, — вспоминает последний, — принял горячее участие в нашем горе. Оно стало как бы его горем. В нем произошла перемена. Из пассивного соучастника он превратился в активного члена нашего Союза. Торжественного вступления в Союз не было: сделалось это как-то само собою». В начале встречаться приходилось с большими предосторожностями. Аргунов рассказывает про одно свидание в Сандуновских банях: дела обсуждали голыми. Потом встречаться стало легче; когда выяснилось, что своим преемником Аргунов намечает Азефа, Зубатов распорядился снять наблюдение и филеры уже не ходили по пятам. Азеф еще раньше рассказывал Аргунову, что «по своим делам» он в этом году должен будет ехать заграницу, — это был план Департамента Полиции, решившего, что заграницей Азеф будет более полезен. Теперь эта поездка оказалась как нельзя более своевременной! Азеф предложил Аргунову свои услуги для устройства заграницей всех нужных дел. Уговаривал он уехать туда же и Аргунова, но жизнь эмигранта того не прельщала. За то другой член Союза, Мария Селюк, решила последовать совету Азефа.

Были приняты услуги и последнего. «Азефу мы поручили все, как умирающий на смертном одре, — продолжает свой рассказ Аргунов. — Мы рассказали ему все наши пароли, все без исключения связи (литературные и организационные), всех людей, все фамилии и адреса, и отрекомендовали его заочно своим близким. Заграницей он должен был явиться с полной доверенностью от нас, как представитель Союза, рядом с Селюк. Чувство к нему было товарищеское, пожалуй, даже чувство дружбы. За эти дни несчастия его активное вмешательство сдружило нас».

Успех игры Зубатова был полный. Все связи Союза были в его руках. Он мог произвести по ним ликвидацию групп социалистов-революционеров во всей России. Но это не входило в его планы. Он хотел продолжать игру и продвинуть Азефа к самому центру всероссийской организации. Для этого Азеф должен был ехать заграницу и принять участие в переговорах об объединении всех народнических групп России.

Фонды Азефа быстро росли, — одновременно рос и оклад его жалованья: с января 1900 г. он получал по 150 руб., а после томских арестов и в связи с его командировкой заграницу оклад был повышен сразу до 500 р. в месяц. Цифра дотоле небывалая.

В конце ноября 1901 г. Азеф выехал вместе с семьей заграницу. Незадолго до него выехала и Селюк. Роль ее Охранному Отделению была хорошо известна, но Зубатов ее решил не трогать, так как она могла быть полезной Азефу. Так и случилось в действительности, — и Азеф потом в письмах из заграницы подчеркивал, что этот расчет был очень верен: вместе с Селюк Азефу на первых шагах было легче выступать представителем московского Союза.

С арестом Аргунова полиция временила до отъезда Азефа. Только недели через две после этого он был арестован: после двух с половиной лет тюрьмы он пошел в ссылку, откуда только в 1905 г. ему удалось бежать.

Глава IV

Основание партии социалистов-революционеров

Самым важным из поручений, которые Аргунов, «как умирающий на смертном одре», дал Азефу, было поручение довести до конца переговоры по объединению разрозненных народнических групп в одну большую «партию социалистов революционеров». Почва для такого объединения уже была подготовлена и сами переговоры были начаты еще до ареста томской типографии. Изданные Аргуновым два номера «Революционной России» всеми народниками были встречены с большим сочувствием, и внушили доверие к инициаторам переговоров. Принципиальное согласие от крупнейших народнических групп уже имелось. Наиболее трудная часть работы была сделана. На долю ехавшего заграницу Азефа падала лишь наиболее легкая и в то же время наиболее выигрышная часть работы: формальное завершение объединения, переговоры с единомышленниками в эмиграции и постановка дальнейшего издания «Революционной России» заграницей, — на этот раз уже в качестве органа новой партии.

Кроме представителей московской организации, — Азефа и М. Селюк, — для выполнения этой работы заграницу приехал Г. А. Гершуни, — в качестве представителя организаций юга и северо-западного края.

Друг с другом они сговорились быстро, и во всех дальнейших переговорах, вести которые им пришлось в Берлине, Берне и Париже, выступали солидарно, как одно целое. В течение каких-нибудь двух месяцев переговоры были доведены до успешного конца. Было достигнуто соглашение по всем вопросам программы и тактики, — в тех пределах, в которых они тогда вставали. Роль общепартийного центра временно (вплоть до съезда) была возложена на саратовскую группу, руководящую роль в которой играли Е. К. Брешковская, Ракитниковы и др. «Революционную Россию» решено было издавать в Швейцарии, причем редакция ее была составлена из М. Р. Гоца и В. М. Чернова.