Барабаны зомби - Батчер Джим - Страница 45

Марконе улыбнулся – ртом, не глазами.

– Очень хорошо, Дрезден. Примите мои глубочайшие сожаления по поводу вашей травмы.

Глава девятнадцатая

Марконе со товарищи высадили меня в сотне ярдов от приемного покоя травматургического отделения, и мне пришлось ковылять до двери без посторонней помощи. Это было нелегко, и я устал как черт-те что, но в прошлом мне приходилось и хуже. Ну, не то, чтобы я хотел проделывать такое ежедневно, но после первой дозы острых ощущений боль кажется более-менее одинаковой.

Стоило мне вступить в приемный покой, как я сделался центром внимания. Ну да, когда ты вваливаешься, задыхаясь и оставляя за собой кровавый след, это поневоле производит на людей впечатление. Санитар и сестра уложили меня пузом вниз на каталку, и сестра приступила к осмотру.

– Не смертельно, – сообщила она, срезав мне штанину и осмотрев рану. Вид у нее был при этом неодобрительный, почти осуждающий. – Судя по тому, с каким лицом вы сюда вошли, вы думаете, что стоите одной ногой в могиле.

– Ну, – кивнул я, – я вообще плакса.

– Но неприятно, – утешил меня коренастый санитар. Он достал анкету на доске с зажимом, шариковую ручку и протянул их мне. – Придется вырезать эту штуку.

– Это уж доктору решать, – возразила сестра. – Как это случилось, сэр?

– Представления не имею, – сказал я. – Я шел по улице, и вдруг мне показалось, что мою ногу в огонь окунули.

– И вы сами дошли сюда? – с сомнением в голосе спросила она.

– Нет, меня довез один добрый бойскаут, – ответил я.

Она вздохнула.

– Ну, день сегодня спокойный. Вами займутся довольно скоро.

– Приятно слышать, – буркнул я. – Потому что болит как черт знает что.

– Я могу дать вам тайленола, – вежливо сказала сестра.

– У меня не болит голова. У меня в ноге четырехдюймовая железная штуковина.

Она протянула мне бумажный стаканчик и две маленькие белые таблетки. Я вздохнул и проглотил их.

– Эй, – посоветовал мне санитар, когда она вышла. – Не переживайте так. Вам обязательно дадут чего-нибудь, как только вами займется врач.

– С таким заботливым уходом, возможно, не стоит.

– Не судите ее слишком строго, – покачал головой санитар. – Видели бы вы, на что люди идут, только бы им дали болеутоляющего. Ну, настоящего – викодина, морфия, типа того.

– Угу, – кивнул я. – Послушайте, приятель, могу я вас спросить кое о чем?

– Легко, – он принес плошку с колотым льдом и принялся набивать им пластиковые пакеты, которыми потом обложил мою ногу. – Это немного притупит боль, да и распухать будет меньше. Не местная анестезия, конечно, но пока хватит и этого.

Лед не испарился мгновенно от соприкосновения с моей ногой – я даже удивился этому. Боль не ослабла, но сделалась вдруг какой-то отдаленной.

– Спасибо, приятель. Тут такое дело, я хотел бы переговорить с парой ребят, с которыми познакомился, когда попадал к вам в прошлый раз, – сказал я. – С бригадой «скорой». Гэри Симмонс и Джейсон Ламар, вот как их зовут.

Санитар приподнял брови.

– Симмонс и Ламар – как же. Они водят карету «скорой».

– Ага, я знаю. Они сейчас здесь?

– У них дежурство было ночью, – сказал он. – Но сейчас конец месяца, возможны подвижки графика. Я спрошу.

– Премного благодарен, – кивнул я. – Если Симмонс здесь, скажите, что его школьный дружок хочет с ним пообщаться.

– Легко. Только если я это для вас сделаю, и вы кое-что для меня сделайте – заполните эти анкеты, ладно?

Я покосился на бумажки и взялся за ручку.

– Передайте доку, как он вытащит из меня эту штуковину, пусть разберется с моим кистевым туннельным синдромом. Так сказать, одним махом двух убивахом.

Санитар расплылся в ухмылке.

– Как скажете, так и сделаю.

Он оставил меня заполнять бумажки, что оказалось не таким уж долгим делом, поскольку страховки у меня нет. Как-нибудь разбогатею и обязательно себе оформлю. Говорят, заплатив за страховку, обретаешь душевный покой. И я думаю, это действительно так: при одной только мысли о том, сколько денег потеряет на мне страховая компания в долгосрочной перспективе, поневоле становится легче на душе. И если я проведу свою жизнь на открытом воздухе, а это было так с тех пор, как я приехал в Чикаго, им придется иметь дело со мной на протяжении двух или трех столетий. Интересно, подумал я, какая страховая премия причитается двухсотпятидесятилетнему клиенту?

Вскоре ко мне вышел молодой врач. Я добил анкеты, а он – как и предсказывал санитар – вырезал из меня этот чертов сюрикен. Мне вкололи местную анестезию, и внезапное избавление от боли само по себе подействовало на меня как наркотик. Я уснул, пока он продолжал резать меня, и проснулся, когда он кончал бинтовать мою ногу.

– …швы сухими, – говорил он. – Хотя судя по вашей карте, вы это и сами знаете.

– Конечно, док, – заверил я его. – Я знаком с процедурами. Их потом придется снимать, или вы мне другим чем-то зашили?

– Рассосутся сами, – ответил он. – Но если рана распухнет, или у вас поднимется температура, свяжитесь со мной. И я выпишу вам рецепт на кое-какие болеутоляющие и антибиотики.

– Следуйте письменным инструкциям и не пропускайте ни одного пункта, – произнес я тоном диктора из медицинской телепрограммы.

– Похоже, что по этой части у вас опыт, не уступающий моему, – заметил он и махнул рукой в направлении стального поддона, в котором лежал окровавленный сюрикен. – Орудие заберете с собой?

– Почему бы и нет? Избавит от необходимости покупать сувенирный.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы его осмотрела полиция? – спросил он. – Возможно, они сумели бы найти на нем отпечатки пальцев или еще чего-нибудь.

– Я же сказал вашим ребятам, это был, типа, несчастный случай.

Он смерил меня в высшей степени скептическим взглядом.

– Ладно. Если вы сами так хотите… – он окунул маленький металлический треугольник в сосуд со спиртом или каким-то другим антисептиком. – Держите ногу повыше – так будет меньше отекать. Не снимайте повязки как минимум пару дней.

– Без проблем, – заверил я его. Он покачал головой.

– Санитар сейчас принесет вам рецепты, – сказал он, – и еще одну бумажку на подпись, – он вышел.

Примерно через минуту занавеска отодвинулась, и ко мне заглянул здоровенный детина. Кожа у него чернотой почти не уступала моей ветровке, а волосы его были подстрижены сверху так ровно, что парикмахер, должно быть, пользовался линейкой. Габариты его и впрямь впечатляли: не то, чтобы он страдал избыточным весом, нет – просто он имел такое телосложение и неплохо чувствовал себя с ним. На куртке санитара «скорой помощи» красовался лейбл ЛАМАР. Пару секунд он просто стоял и молча смотрел на меня.

– У вас не тот цвет, чтобы учиться со мной в одной школе. И в колледж я не ходил.

– Армейский медик? – спросил я его.

– Флот. Морская пехота, – он скрестил руки на груди. – Чего вы хотели?

– Меня зовут Гарри Дрезден, – представился я.

Он пожал плечами.

– Так чего вам нужно?

– Вы были в бригаде, выезжавшей на место перестрелки в Уэккере?

Он протяжно выдохнул, посмотрел вправо, влево, потом сделал шаг к моей каталке и задвинул за собой занавеску.

– И что? – спросил он, понизив голос.

– Мне нужно, чтобы вы рассказали мне об этом.

Он покачал головой.

– Послушайте, я не хочу лишиться работы.

Я тоже понизил голос.

– Вы полагаете, рассказав мне, вы рискуете этим?

– Возможно, – согласился он, распахнул куртку и расстегнул пару пуговиц на рубахе. Он приоткрыл ее совсем немного, но достаточно, чтобы я разглядел под ней кевларовый бронежилет. – Видали? Нам, в «скорой» приходится ходить вот так, потому что время от времени в нас стреляют. Гангстерские разборки, вот какая штука. Мы приезжаем, чтобы их спасать, а в нас стреляют.

– Нелегко, должно быть, – осторожно заметил я.

Он покачал головой.

– Я-то справлюсь. Но многие не выдерживают. И когда вдруг начинает казаться, что у тебя крыша поехала от напряжения, тебя просто выставляют. Стоит пройти слуху, что я рассказываю всякие байки о сказочных штуках, которые видел, и суток не пройдет, как мне припаяют психическое расстройство, – он повернулся, чтобы уходить.