Успеть, чтобы выжить - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 42

— Вот он, сука! Вот здесь и вот здесь. Он ткнул пальцем в худого невысокого парня, совершенно не производившего угрожающего впечатления. Крымов перевел вопросительный взгляд на Алексея.

— Этот появился около полуночи, когда клуб закрывался. Потом ушел вместе с Пастухом, — сообщил Алексей. — Кто такой, не знаю. Он и правда первый раз видел Муху. Крымов на несколько минут задумался, рассматривая фотографии, потом вздохнул и ухмыльнулся, но ухмылка его не имела никакого отношения к Айсманну.

— Ну что ж, — сказал он, — это даже хорошо. Айсманн встрепенулся.

— Ладно, нам пора, — спокойно добавил Крымов, и в руке его вдруг блеснула сталь оружия.

Через мгновение, смягченные глушителем, «пукнули» два выстрела, разбрызгав кровь и мозги по лобовому стеклу, и Айсманн вместе со своим человеком рухнули вповалку.

Алексей молча взглянул на шефа.

— Ты знал, что они называли меня папой Карло? — спросил Крымов. Алексей отрицательно покачал головой. Андрей Сергеевич убрал оружие и открыл дверцу джипа. — Пошли.

Они пересели в «мерседес». Крымов приказал своему водителю сжечь джип и отогнать в Москву «фольксваген» Алексея, а самого Алексея усадил за руль «мерса». Когда они остались вдвоем, верный телохранитель плавно тронул машину.

— Мы приостанавливаем все операции, и нам больше не нужны Айсманн и его идиоты, — объяснял Крымов в дороге. — Теперь у нас другие планы… Я говорил тебе, что не надо спешить с Пастухом?

— Да.

— Ну так вот, теперь пришло время использовать этого Ковбоя.

— Каким образом?

Андрей Сергеевич немного помолчал.

— Мы должны отдать должное Айсманну за его тупость и невнимательность.

Благодаря ему у нас появился отличный ход. — Крымов, казалось, упивался своей собственной предусмотрительностью. — Видишь ли, мои бывшие коллеги… — Фэ-эс-бэ?

— Да. Они уже второй месяц пытаются накрыть наш транзит… Ну, да ты об этом знаешь. Так вот, теперь мы можем отдать им на съедение Пастухова как моего человека, имеющего отношение к гонконгскому героину, и таким образом выиграть время.

— А они схавают?

— Схавают. Еще и облизываться будут. А нам это позволит спокойно уйти из России. Даже если мы выиграем только один день, этого достаточно.

— Андрей Сергеевич, а почему вы хотите бросить все здесь? Ведь налажены контакты, отработаны маршруты, все вдет гладко, прибыль… Ну, прибыль не особенно шикарная, но постоянная же. — Алексея вдруг очень заинтересовал ответ на этот вопрос. Кто знает, может быть, здесь кроется ключ к игре полковника.

— Ты не поверишь, Алексей, но мне захотелось спокойной жизни. Надоело вычислять слежку и мучиться бессонницей, раздумывая по ночам, чья это слежка. А у меня ведь была когда-то семья… — С ними что-нибудь случилось?

— Нет, ничего с ними не случилось. Мы даже не ссорились. Просто нельзя было долго выдержать такую жизнь, и жена моя вместе с детьми давно уехала в Америку.

Сейчас живут там под другой фамилией и ждут, что когда-нибудь и я к ним присоединюсь… Так что пора нам, Алексей, закругляться, если, конечно, майор Глоттер нам поможет.

— Значит, героин сдаем ФСБ вместе с Пастухом и… — Нет, зачем? Сдаем мы Пастуха, а героин отправляем, как и положено, ведь контракт проплачен. Контракты, Алексей, нельзя нарушать. Только отправим мы его совсем другим маршрутом, а на эстонской таможне будет пустая машина и рядом Пастухов со своей командой, которые попадут там под горячую руку спецподразделений контрразведчиков. У меня даже есть предчувствие, что брать их будут любыми средствами, а стрелять без предупреждения.

— А клюнет ли на это Пастух? — удивился Алексей. — Вы же сами говорили, что это единственный ваш умный противник… — Клюнет. Он тоже очень любит свою семью.

— Да?

— Да.

— А как же майор Глоттер, Андрей Сергеевич? Ведь у вас с ним был разработан какой-то план на эту эстонскую таможню и… — Майор Глоттер ждет нас с тобой в Европе, а как мы туда выберемся, это не его ума дело. Да и не твоего, — мягко сказал Крымов. — Но если тебя это так интересует, то могу успокоить: наш с майором план никак не меняется, просто я подключаю к этому плану капитана Пастухова и всю его команду как отвлекающую приманку для нашей контрразведки… А теперь слушай внимательно, что тебе надо будет сделать. Завтра встретишься с этим своим штирлицем, — так снисходительно-презрительно Крымов именовал офицера ФСБ, который "работали с Алексеем и которому Алексей якобы стучал на Крымова, — встретишься, сделаешь вид, что испуган и хочешь выйти из игры, и расскажешь ему вот что… Крымов объяснял долго.

Он не просто сформулировал фразы, которые Алексею предстояло передать, он подробно объяснил, почему именно так надо говорить и к чему это должно привести.

Одним словом, Крымов посвятил Алексея в свой дальнейший план действий. И чем яснее становился этот план для Алексея, тем яснее он понимал, что Крымов выкрутится. Надует всех и выкрутится. Пастух и все его люди были обречены, это ясно. Так же как и были обречены попытки ФСБ, Управления по планированию специальных мероприятий и всех остальных остановить Крымова. Невероятная мощь и изворотливость полковника помогут ему добиться своей цели.

Но преданность своему шефу и благоговение перед его способностями напрочь выветрило из головы Алексея последнюю осторожность. Иначе бы он обратил, обязательно обратил бы внимание на тот простой факт, что Крымов никогда не оставлял свидетелей. Ни одного. Он и семью-то свою отправил подальше в том числе и для того, чтобы они не стали случайными свидетелями. Иначе пришлось бы убрать и их. Так что обречены были не только Владимир Крупица, Айсманн, а теперь и капитан Пастухов вместе со всей своей командой и семьей. Смертниками в плане Крымова были все, кто имел непосредственное отношение к его делам. Даже майору Глоттеру, который должен был помочь Крымову, после амстердамской операции предопределено скрыться бесследно. Все!

Андрей Сергеевич, правда, ничего об этом не сказал своему телохранителю Алексею, но почему такой наблюдательный человек, как Алексей, не подумал об этом?

7

— Готов? — спросил Пастух.

— Всегда готов, — кивнул Муха.

— Смотри не переусердствуй, а то он еще не туда крутанет и переедет тебя пополам, — предупредил Док.

— Не учи отца кататься… — Внимание. Он появился.

На узкую улочку вырулил черный «сааб» с мигалкой на крыше, правда пока не включенной. Пастух и Док укрылись в подворотне, а Муха немедленно превратился в упившегося до свинского состояния гражданина, и его вынесло на проезжую часть.

«Сааб» заскрипел тормозами, его повело из стороны в сторону, и тут упившегося гражданина качнуло назад, да так, что ноги у него заплелись и он начал падать.

Машина резко встала, осев на передние колеса, и тут Муха рухнул прямо на капот иномарки. Хлопнула дверца, и из «сааба» выскочил плечистый коротко стриженный молодой человек. Второй человек — водитель — остался на своем месте.

— Оху?! — заорал плечистый. — Да я… Но договорить он не успел.

Муха вдруг расправился, как пружина, и в мгновенном прыжке достал стриженого точным ударом. В ту же секунду в машину влетел Пастух, вырубил водителя — тот не успел даже схватиться за баранку. Тем временем Муха быстро запихнул плечистого в машину, Пастух перевалил водителя на себя, а севший за руль Док аккуратно загнал машину в подворотню. Все произошло за какие-то полминуты, и никто на тихой улочке даже не заметил столь мелкого происшествия.

— Надень его куртку, — сказал Пастух, протягивая Мухе куртку водителя. — Мы с Доком будем сзади.

Еще через пару минут лимузин с Мухой за рулем, очень смахивающим на водителя «сааба», вырулил на улицу. За ним потянулась «шестерка» Дока.

…Василий Гритько, финансовый директор «Интрансбанка», тот самый длинный как вермишелина человек, с которым утром прошлого дня долго и обстоятельно беседовал о каких-то важных, неотложных делах Крымов, терпеть не мог никаких задержек — недаром он всегда таскал с собой в чемоданчике маленький компьютер «ноутбук». А сейчас возникла как раз одна из таких маленьких и незначительных, но выводивших Гритько из себя задержек. Он закончил дела в московской мэрии и торопился в свой офис на Новом Арбате, но когда вышел на улицу, то увидел, что его машины еще нет. Гритько даже сплюнул на асфальт и выругался вполголоса. Чтоб тебя!