Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 33

— Вам трэба спэршэ мову вывчыты, а потим вжэ йиздыты дэ люды йиздять.

Пришлось сурово на него посмотреть и напрячь руку, прижатую в давке к его боку. Он ощутил и давление руки, и давление взгляда и заткнулся.

И все же я вышел на ближайшей остановке. Несмотря на теплый день, окна в автобусе были плотно задраены, и я почувствовал кислородное голодание, хотя спирометрия у меня была не хуже, чем у водолаза. Я стал на обочине и выкинул руку. Не успел еще ни один частник притормозить на мой сигнал, как мимо меня пронесся асфальтовый «пежо», виденный мной во дворе Рыбнюка и, похоже, принадлежавший охране. И точно, я успел рассмотреть сквозь стекло коричневые униформы частных охранников. Кто-то их освободил — то ли сменять пришли так рано, то ли горничная, почувствовав угрызения совести, притащилась стирать хозяйскую пыль. Шоссе было прямое, насколько я помнил, без поворотов. Боцман вынужден был вести медленно, чтоб не угробить подвеску, так что далеко уйти он не мог. Какие-то минуты, и «пежо» его догонит.

Я вывесил на вытянутой руке приманку в виде зеленой бумажки, и первый же «бомбила» клюнул, притормозил.

— В город, быстро!

«Бомбила», человек, принадлежащий безграничному миру капитализма, а не узколобому мирку национализма, никак не прореагировал на мой русский язык, а послушно дал по газам. Через четверть часа, при подъезде к городу, я увидел наш «фольк», прижатый к обочине, и Боцмана с Бородой, положенных на землю. Все трое недавно связанных охранников возвышались над ними, поигрывая помповиками. Будь Боцман один, он давно бы ушел от них, но не мог же он бросить слабака Бороду! Я думаю, он мог бы и обезоружить всех троих, но, очевидно, не стал этого делать, не зная, как Борода поведет себя, не подставится ли он под пулю. Вот и лежал носом в пыль обочины, ждал момента. А охраннички, в свою очередь, не торопились, ждали подкрепления, скорее всего, ментовского.

Я приказал водиле остановиться, дал ему зеленый чирик и подошел к месту происшествия.

— Проходь, — сказал мне охранник и махнул стволом, указывая направление обхода.

Плохой солдат. Не обучен держать ствол как положено — или дулом вверх, или дулом на задержанного. А то машет тут...

— Мужики, — сказал я, — это моя машина. Ее, мою ласточку, сегодня утром с дачи угнали...

— Видийды вбик, чэкай на милицию.

— Точно, моя. — Я все же подходил к «своей ласточке», нервно жестикулируя, как настоящий владелец, пострадавший от угона. — Я вам сейчас документы покажу.

Охранник был выше меня ростом и поэтому решил, что со мной можно обращаться, как со школьником. Он опустил ствол, взял меня за шиворот и назидательно сказал:

— Будэш стояв там и чэкав на милицию.

За эти слова стоило оставить его без оружия. Остальные секьюрити, возмущенные моим неуважением к их коллеге, решили сделать мне замечание о моем плохом поведении, и оба подставили спины Боцману, который только этого момента и дожидался.

Теперь нужно было быстро-быстро сматываться, а сейф бросать не хотелось. Мы отъехали на полкилометра и принялись ловить грузовик. Водитель первого же газона подрядился доставить груз в любую точку города за пятерку баксов. Борода сел в кабину, я запрыгнул в кузов, Боцман погнал «фольк». Ему нужно было скрыться до прибытия ментов. При въезде в город был пост ГАИ, на котором наверняка уже висели приметы нашей тачки, поэтому Боцман двинул в обход города. Машину нужно было либо пригнать в безопасное место, либо уничтожить.

Начальник грузовичка, конечно, видел, что мы везем дорогой хромированный сейф. Борода по ходу сочинил для него легенду — что мы-де слесари, что сейф заклинило у богатого буратино из коттеджного городка, а мы взялись его ремонтировать, да вот тачка села на грунт под такой тяжестью. Водила помог нам выгрузить груз и дотащить до лестницы. В мастерскую его пускать было нельзя — сразу бы понял, что она не слесарная. Так что в подвал сейф мы тащили вдвоем с Бородой. Кое-как перетащили, но у Бороды от напряжения открылись раны, и он чуть не плакал от боли и досады. Но довольно быстро взял себя в руки и пошел одалживать «болгарку» и покупать алмазные диски. Вернулся он только с половиной оборудования: «болгарку» одолжил, диски не купил — все магазины были закрыты.

Расстроенный Борода сел на пол перед сейфом и с мрачнейшим видом снова принялся за маховики. И тут наконец появился Боцман, пеший и злой. Он поведал грустную историю «фольксвагена».

— Погибла тачка, — сказал он. — Там дальше по дороге городская свалка. Там я ее и бросил. Номера свинтил, документы сжег, движок попортил, чтобы не на ходу была. Там полна свалка умельцев — шастают, ищут, чем бы поживиться, они ее быстро оформят на запчасти.

— Стволы?

— Припрятал в надежном месте. — Боцман помялся. — В относительно надежном. Хорошо бы сегодня за ними вернуться. Помповики и газовый. Только патронов мало.

Я посмотрел на Бороду. Как ни был он увлечен сейфом, но взгляд почувствовал и отозвался:

— Попробуем достать.

— Только без уголовщины! Уголовщины с нас хватит.

— Купим.

— Если в сейфе что-то есть, — усмехнулся Боцман.

— Есть, — сказал Борода. — Я денежку чую.

По лестнице прошли люди и, видимо, много. Во дворе завелась машина.

— Борода, кто это может быть?

— Хрен его знает.

— Я во двор не заглядывал, тачки не видел, — сообщил Боцман.

Минут пять стояла тишина, только щелкали маховички сейфа. И вдруг Борода пропел протяжно:

— А-а-а-а, сука!

И тут в дверь постучали. Все, что мы могли сделать, — это прикрыть сейф барахлом. Борода открыл. Лариса. Возбуждена, на лице сменяют друг друга разнообразнейшие эмоции, губы закушены, глаза сверкают.

— Что вы такое сделали со Шкрабьюком? — напрямую спросила она.

— Мы? — изумился Борода. — А что с ним такое?

— Он умер.

— Какой ужас!

— Только не говорите, что вы здесь ни при чем, я все знаю!

Как же, голубушка, знаешь ты. Вся хваленая бабская интуиция базируется на этом «я все знаю». Вот дураки и раскалываются. Но Борода не повел себя как дурак.

— Да, мы его убили, — сказал он. — Топором. Специальным, горным. Ледоруб называется.