Рискнуть и победить (Убить демократа) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 25

— Но основные переговоры происходили при закрытых дверях, — напомнил Шишковец.

— А списки участников, которых люди Блюмберга выловили из серверов аэродромов и пристаней? А запись всех выступлений на заседаниях Балтийского клуба? А записи секретных совещаний, про которые он упомянул?

— Это может быть блефом, — предположил вице-премьер.

— Полковнику незачем блефовать, — возразил Профессор. — Вы что, не поняли смысла всего нашего разговора?

— Не до конца, — подумав, ответил Шишковец.

— Тогда дослушайте пленку…

"Блюмберг. В самом начале разговора я сказал, что хочу быть правильно понят.

Сейчас я повторяю это. Правильно понят вот в чем. Я не дам России пойти по третьему пути. По крайней мере, в решении балтийской проблемы. Вы можете меня спросить почему. Верней, не вы, а те люди, которые будут нас слушать. Вот почему. Стоит России хоть краешком ноги вступить на этот третий путь, как через какое-то время, очень небольшое, это будет уже не демократическая Россия, а Советский Союз в уменьшенном варианте. Если преступником становится власть, то преступной становится сама страна. Благо народа не может служить оправданием. Не будет никакого блага у народа. Будет благо у чиновников, будет благо у воров и преступников. Место партократов займут еще большие хапуги и воры, которые будут прикрываться лозунгами демократии, а не торжества коммунизма. Я пожертвовал всем в своей жизни, чтобы хоть как-то противостоять этому. И сегодня, когда жизнь потеряла для меня прежнюю ценность, я сделаю все, чтобы помешать вам. У меня не слишком много возможностей, но они есть, и я использую их до конца. Запомните это. Я достаточно ясно высказался?

Профессор. Да.

Блюмберг. А теперь давайте помолчим и послушаем эти прелюды. Больше такого дня у нас с вами не будет…"

Профессор вынул из диктофона кассету и спрятал в карман. Появился дежурный связист, доложил, что абонент на связи. Профессор взял трубку. Он не назвался и никак не назвал собеседника, лишь попросил выкроить из расписания на завтра после полудня двенадцать минут. После этого вернул трубку связисту и поднялся.

— До встречи в Москве, Андрей Андреевич. Спасибо, что приехали и выслушали меня.

Надеюсь, я не совсем попусту занял ваше время. Вы когда улетаете в Москву?

— Завтра вечерним рейсом.

— Один совет. Журналисты будут спрашивать вас о результатах переговоров. Ответ один: «Никаких комментариев». Переговоры шли лишь в рамках Балтийского клуба, а вы в них вообще не участвовали, потому что это был частный визит и вы всего лишь хотели повидать дочь. Что и сделали. «Ноу комментс».

— Вы сказали, что полковник Блюмберг стал большой проблемой, — напомнил Шишковец.

— Это не ваша проблема, — холодно ответил Профессор.

VI

В аэропорт Франкфурта-на-Майне Шишковец приехал на посольском лимузине.

Провожали его лишь посол и человека два-три из мелких служащих, следовавшие за лимузином на микроавтобусе. Шишковец сам настоял, чтобы проводы были максимально скромными.

На подъездной площадке, куда подрулил лимузин, он ожидал увидеть толпу журналистов с видеокамерами и фотоаппаратами, но там стоял лишь роскошный открытый «порше» последней модели, за рулем которого сидел молодой розовощекий немец, а к капоту машины прислонился, покуривая, импозантный, лет пятидесяти человек, одетый так, как одеваются имеющие вес журналисты: меховые полусапожки, меховая, явно очень хорошей фирмы, куртка, белоснежная рубашка и галстук-бабочка. Из-за некоторой смуглости и карих глаз он был похож на испанца.

Дождавшись, пока выгрузят багаж и вице-премьер пожмет руки сопровождающим, журналист подошел к Шишковцу и помахал пресс-картой.

— Коммерческое аналитическое агентство, эксперт Блюмберг, — представился он. — Только один вопрос, господин Шишковец: ваши впечатления от прошедших переговоров?

— Не было никаких переговоров, — ответил Шишковец заранее заготовленной фразой.

— Было ежегодное заседание Балтийского клуба. О нем вам лучше расспросить участников заседания. Мой визит был, в сущности, частным: я приезжал повидать дочь-студентку.

— Позиции России на Балтике оказались чрезвычайно ослабленными. Как намерено российское правительство решать эту проблему?

— Никаких комментариев, господин журналист. Ноу комментс.

Блюмберг вынул из внутреннего кармана куртки длинный белый конверт без подписи и передал его Шишковцу:

— Взгляните на досуге. Полагаю, это вас заинтересует. Счастливого полета, Андрей Андреевич.

Едва «боинг» Люфтганзы взлетел и Шишковец остался в относительном одиночестве, он извлек из кармана конверт и вскрыл его. Там была небольшая бумажка — компьютерная распечатка. Прочитав ее, Шишковец похолодел. Это была «платежка» на десять тысяч долларов, переведенных на счет Гейдельбергского университета одной из лондонских фирм за обучение и пансионат его дочери. Лондонская фирма была привлечена Шишковцом к распродаже имущества Западной группы войск, решение о выводе которой вот-вот должно было принять российское правительство.

Полковник Блюмберг был большой проблемой для Профессора. Теперь он стал очень большой проблемой для вице-премьера России Андрея Андреевича Шишковца. А Андрей Андреевич был не из тех людей, которые любят откладывать в долгий ящик решение серьезных проблем. Они решают их по мере возникновения. Поэтому через три месяца после описываемых событий в бригаде рабочих-мусорщиков, обслуживавших район в рукаве Нордер-Эльбы, появилось трое новых турок, серьезных молодых людей, приехавших в Германию, чтобы заработать немного денег для своих семей. Госпожа Гугельхейм, которой после назначения мужа начальником районных теплосетей больше не нужно было подрабатывать уборкой квартир, не раз замечала этих новых рабочих и возле дома, в котором жил господин Блюмберг, и даже на этаже, где размещалась его квартира. Однажды они стали расспрашивать ее о нем, но она могла сказать лишь то, что знала: господин Блюмберг неожиданно продал свою квартиру, отказался от аренды мансарды, в которой был его офис, и исчез в неизвестном направлении.

Госпожа Гугельхейм не была в претензии на бывшего своего работодателя за то, что он не выкроил минутки, чтобы попрощаться с ней, потому что в своем почтовом ящике она обнаружила чек на весьма солидную сумму и записку с одним словом:

«Данке».

Об этом она любопытным туркам не рассказала. А еще спустя примерно полгода фрау Гугельхейм неожиданно вызвали в полицию и попросили участвовать в опознании трупа, выловленного сторожевыми катерами в устье Эльбы. Труп довольно долго пробыл в воде, очертания лица смазались, но, судя по найденному в кармане брюк водительскому удостоверению, это был господин Аарон Блюмберг. В опознании участвовали еще трое жильцов из дома на Нордер-Эльбе, они после небольших колебаний подтвердили личность погибшего. Госпожа Гугельхейм тоже подтвердила, хотя у нее были очень большие сомнения в том, что этот погибший является Аароном Блюмбергом. Во-первых, он однажды в случайном разговоре признался фрау Гугельхейм, что не переносит даже вида моря, его начинает выворачивать наизнанку только от одной мысли о любом судне. А тут вдруг в одиночку отправился на малой моторной яхте в бурное море на морскую прогулку. Во-вторых, и это главное, погибший был не похож на господина Блюмберга. Чем не похож, госпожа Гугельхейм не сумела бы сказать, но она всем своим существом чувствовала какую-то внутреннюю отторженность от этого обезображенного водой трупа. Он был в одном из клубных костюмов господина Блюмберга, но при всем при этом даже костюм на нем был как бы чужим. Даже супруг госпожи Гугельхейм, господин начальник районных теплосетей, почувствовал что-то неладное. Подчиняясь незаметному, но властному знаку супруги, он покивал головой, подтверждая личность погибшего, а когда они вышли из морга и отошли на приличное расстояние, уверенно заявил: