Хроники Нарнии. Том 1 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 37

 — Нехорошо, Сын Адама, пить и не закусывать, — заметила королева, как только он вернул кубок. — Что тебе больше всего нравится из еды?

 — “Турецкие сладости”, — не задумываясь ответил Эдмунд. — Если можно.

 Так называлось обожаемое Эдмундом шоколадное суфле.

 Королева капнула на снег еще одну капельку из бутылочки, и там сразу же появилась круглая коробка, перевязанная зеленой шелковой лентой. Открыв ее, Эдмунд увидел внутри великолепные “Турецкие сладости”, там их было два фунта, а то и больше. Каждый кусок был таким сладким, таким нежным, таким пенно-воздушным, что Эдмунд забыл обо всем на свете: такой вкусноты ему еще не доводилось пробовать за всю жизнь. К тому же он уже согрелся и чувствовал себя очень уютно и покойно.

 Пока он лакомился, королева продолжала его расспрашивать. Поначалу Эдмунд еще помнил: нельзя разговаривать с полным ртом, но потом и это перестало его беспокоить. Он думал только о том, как бы съесть побольше этих “Турецких сладостей”, и уплетал, не переставая. И чем больше было съедено, тем сильнее ему хотелось еще и еще. Он с грустью видел, что остается все меньше и меньше лакомства. Его совсем не удивляло, почему королева расспрашивает с таким пристрастием, и отвечал на все вопросы не раздумывая. Королева таким образом узнала, что у него есть один брат и две сестры, что одна из сестер уже побывала в Нарнии и повстречала какого-то фавна, и что никто из людей, кроме него самого, брата и сестер, еще ничего не слыхал о Нарнии. Ему, правда, показалось немного странным, что больше всего королеву заинтересовало именно то, что их четверо. Она то и дело возвращалась к этому.

 — Ты уверен, что вас именно четверо? — нетерпеливо спрашивала она. — Два Сына Адама и две Дочери Евы? Не больше и не меньше?

 И Эдмунд с полным ртом отвечал, едва ворочая языком среди “Турецких сладостей”:

 — Уммм... я же уже сказал.

 Он совсем забыл, что ее надо называть “ваше величество”, а королева, казалось, уже не обращала на это внимания.

 И тут “Турецким сладостям” пришел конец. Эдмунд тоскливо смотрел на опустевшую коробку и очень хотел, чтобы королева его спросила, не хочет ли он еще. Наверно, королева без труда читала его мысли, только она хорошо знала и то, чего не знал Эдмунд: суфле было не простое, а заколдованное, и всякий, кто съедает хоть кусочек, после желает только одного: есть и есть это суфле, а если дать ему волю, то будет есть до тех пор, пока не лопнет, если не умрет еще раньше. Именно поэтому она и не спросила: хочет ли он еще? Вместо этого она сказала ему:

 — Сын Адама, мне было бы очень приятно познакомиться с твоим братом и двумя твоими сестрами. Можешь ли ты привести их сюда?

 — Постараюсь, — безучастно ответил Эдмунд, продолжая разглядывать пустую коробку.

 — Имей в виду, — продолжала она, — если ты вернешься сюда вместе с ними, я дам тебе еще “Турецких сладостей”. Сейчас я уже не могу, потому что волшебством это можно сделать только один раз. У меня дома — совсем другое дело.

 — Тогда почему бы нам сейчас же не поехать к вам домой? — оживился Эдмунд.

 Когда он впервые влез в королевские сани, то больше всего боялся, что может умчаться вместе с ними в совершенно неизвестное место, откуда ни за что не вернуться домой. Но теперь все эти страхи вылетели у него из головы.

 — Мой дом — очень приятное место, — сказала королева. — Уверена, что тебе там понравится. У меня есть целые комнаты, заполненные доверху “Турецкими сладостями”. Но у меня нет своих детей. И мне нужен маленький мальчик, которого я смогла бы полюбить. Хочу воспитать его как принца, а когда я уйду навеки, он станет вместо меня королем Нарнии. А принц, как известно, будет носить золотую корону и целые дни напролет ничего не делать, только есть “Турецкие сладости”. Должна тебе сказать, что из всех мальчиков, каких я встречала, ты самый красивый и умный. Я думаю, что мне будет приятно сделать тебя принцем, когда ты придешь навестить меня с братом и сестрами.

 — А почему нельзя прямо сейчас? — спросил Эдмунд.

 Лицо его было красным и потным, рот перепачканным, пальцы липкими. Нет, что бы ни говорила королева, он не был ни красивым, ни умным.

 — Ах, какой же ты непонятливый! — сказала она, не скрывая досады. — Если я возьму тебя с собою сейчас, мне уже не удастся повидать твоего брата и сестер. А мне очень хочется познакомиться с ними. Разумеется, именно ты станешь принцем, а потом и королем. Но ведь тебе понадобятся придворные, тебя должны окружать вельможи. Вот я и сделаю твоего брата герцогом, а сестер — герцогинями.

 — Ну, они ничего особенного собою не представляют, — захныкал Эдмунд. — Кроме того, я всегда успею их привести... немного попозже.

 — Ах! — прервала его королева. — Я же знаю, стоит тебе попасть ко мне в дом, и ты совсем о них забудешь. Там ждет тебя столько веселья и удовольствий, что ты и думать забудешь о всяких хлопотах и никуда не захочешь уходить. Нет! Ты должен вернуться к себе сейчас и прийти ко мне еще раз. Только с ними — понятно? Без них можешь здесь не появляться.

 — Но я же не знаю даже дороги домой, — умоляюще посмотрел Эдмунд.

 — Ну, это самое простое, — успокоила королева. — Видишь фонарь? — Она показала жезлом. Повернувшись, Эдмунд увидел тот самый столб с фонарем, возле которого Люси повстречала фавна. — Иди к нему, а сразу за ним и будет Дверь в Страну Людей. А теперь я покажу тебе другую дорогу. — И она указала в противоположную сторону. — Видишь там, вдали, два невысоких холма, что поднимаются над лесом?

 — Кажется... Ну да, вижу, — буркнул Эдмунд.

 — Хорошо. Мой дом стоит как раз между холмами. Поэтому, когда придешь сюда в следующий раз, сначала иди к столбу с фонарем, а потом смотри на эти два холма и иди прямо к ним через лес, так ты дойдешь до моего дома. Но помни, что ты обязательно должен привести остальных. Если придешь один, я очень рассержусь.

 — Сделаю все, что смогу, — пообещал Эдмунд.

 — Да, кстати, — опомнилась вдруг королева. — Им не надо ничего рассказывать. Не говори им обо мне. Это будет здорово, если только мы вдвоем будем знать о нашей встрече. Устрой им сюрприз. Ты приведешь их туда, к тем двум холмам. Ты ведь умный мальчик и легко уговоришь их пройти в ту сторону. Так вот, когда ты их доведешь до моего дома, скажешь: “Давайте посмотрим, кто там живет”. Или что-нибудь такое. Я уверена, что все получится очень весело. Да, кажется, твоя сестра уже встречалась здесь с кем-то... С каким-то фавном. Понимаешь, она могла наслушаться от него всяких несуразных историй обо мне... таких отвратительных историй, что если узнает, что ты ведешь их ко мне, она может испугаться... откажется и отговорит других... Понимаешь, эти фавны — такой народ, они могут наговорить что угодно, поэтому...

 — Пожалуйста... умоляю вас, — перебил ее Эдмунд. — Прошу вас, нет ли у вас еще хоть кусочка “Турецких сладостей”, съесть по дороге домой?

 Королева рассмеялась.

 — Нет, нет, “Турецких сладостей” тебе придется подождать. Получишь, когда вернешься.

 Сказав это, она дала знак гному, тот с места рванул оленей, санки понеслись, а когда они были уже далеко, королева помахала рукой Эдмунду и крикнула:

 — В следующий раз! До новой встречи! Не забывай! Возвращайся поскорее!

 Эдмунд стоял и, не отрываясь, глядел вслед саням. Вдруг кто-то окликнул его по имени, и, оглянувшись, он увидел Люси.

 Она бежала с другого конца полянки.

 — Ой, Эдмунд! — крикнула она. — Значит, ты тоже здесь! Не правда ли, все теперь будет так чудесно...

 — Все в порядке! — ответил Эдмунд. — Теперь я понял, что ты была права. Этот платяной шкаф и в самом деле волшебный. Если хочешь, я извинюсь перед тобой за то, что не верил тебе. Но скажи, пожалуйста, где ты все время пропадала? Я тут все обегал, пока искал тебя.

 — Если б я знала, что ты тоже пойдешь сюда, я бы обязательно тебя подождала, — сказала Люси. Она была слишком счастлива и взволнована, чтобы обратить внимание на то, как раздраженно говорит с нею Эдмунд и какое у него неприятное, красное лицо. — А я была у милого господина Тумнуса, фавна, он меня угостил ленчем. У него все хорошо, эта Белая Колдунья ничего ему не сделала за то, что он меня отпустил. Он думает, что она так ничего об этом и не узнает и, несмотря ни на что, у него все обойдется...