Хроники Нарнии. Том 1 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 2

 — Я вижу, ты очень умный! Я говорю о доме, который сразу за вашим.

 — А что в нем?

 — Ничего. Он пустой. И папа говорит, что он все время стоит пустой — по крайней мере, все время, пока мы здесь живем.

 — В таком случае его надо обязательно осмотреть, — решил Дигори.

 Судя по голосу, он был сильно взволнован. Потому что в голове у него, как и у каждого из нас на его месте, тотчас зароилась уйма гипотез: почему же тот дом стоял пустым. О том же думала и Полли. Никто из них не сказал вслух: “Привидения!”, но оба чувствовали, раз такое предложение произнесено вслух, то надо быть полным ничтожеством, чтобы от него отказаться.

 — Давай пойдем туда сейчас же! — предложил Дигори.

 — Пошли, — согласилась Полли.

 — Раз ты против, то не стоит, — ответил Дигори.

 — Если ты играешь, то и я играю, — сказала Полли.

 — А как узнать, что мы попали в тот дом, а не в какой-нибудь другой? — спросил Дигори.

 Они разговаривали, расхаживая по комнатке на чердаке, делая при этом длинные шаги, чтобы переступить с балки на балку. Это навело их на мысль, что надо подсчитать, сколько балок приходится на одну комнату. Потом они предположили: таких комнат в доме Полли наверху должно быть не меньше четырех. Примерно столько же и в доме мистера и мисс Кеттерли. И когда они одолеют такое расстояние, это будет значить, что они прошли до конца дом Дигори. И тогда любая дверь, которая им встретится, должна вывести их на чердак пустого дома.

 — Но только я не верю, что он и в самом деле пустой, — сказал Дигори.

 — Почему?

 — Потому что там кто-нибудь обязательно живет, только тайком, и выходит лишь по ночам, с потайным фонариком. А может, там обитает шайка отпетых преступников, и если мы их обнаружим, то получим награду. Потому что это чепуха — будто дом простоял все эти годы пустым без всякой причины. Наверняка тут какая-то загадка.

 — Папа считает, что там не в порядке канализация, оттого там никто и не селится, — сказала Полли.

 — Фу! Взрослые всегда придумывают самые неинтересные объяснения, — возмутился Дигори.

 Разговор этот происходил при дневном свете, а не при свечке, горевшей обычно в Пещере Контрабандистов. Поэтому им не верилось, что они столкнутся в пустом доме с привидениями.

 Измерив чердак, они достали карандаши и занялись подсчетами. Результаты у каждого получились разные, но их это не смутило; под конец они добились кое-какого согласия. Но я не уверен, что и на этот раз они получили правильный ответ. Они очень торопились — им не терпелось приступить к исследованиям.

 — Нам надо пробираться совершенно бесшумно, — предупредила Полли, когда они снова очутились за баком.

 Поскольку дело предстояло очень важное, каждый взял по свечке (в Пещере у Полли скопился неплохой запас). В туннеле было темно и пыльно, тянул сильный сквозняк, поэтому они перешагивали с балки на балку молча и лишь изредка шептали друг другу:

 — А теперь мы как раз напротив вашего чердака.

 Или:

 — А сейчас мы прошли полдороги через наш дом.

 Никто из них ни разу не оступился, свечки не гасли. Наконец справа от себя они увидели в кирпичной стене маленькую дверцу. С этой стороны на ней не было ни задвижки, ни ручки — потому, разумеется, что дверцу эту открывали изнутри, а не снаружи. Но зато на ней были защелки (какие часто бывают с внутренней стороны дверок в буфете или платяном шкафу). И вид у них был такой, что детям захотелось обязательно их повернуть.

 — Попробуем? — спросил Дигори.

 — Если ты играешь, то я тоже, — сказала Полли почти теми же словами, какими говорила совсем недавно.

 У обоих возникло чувство, что теперь дело принимает очень серьезный оборот; но никто не хотел отступать. Дигори приналег на защелки, и они не без труда сдвинулись. Дверь тут же резко распахнулась, и дети зажмурились от внезапно хлынувшего на них дневного света. А потом замерли, потрясенные, — перед ними предстал не захламленный чердак, а вполне жилая комната, заставленная мебелью. Правда, детям показалось, что в ней никого не было — такая здесь стояла тишина.

 Надо заметить, Полли была девочкой любознательной. Она задула свою свечку и храбро шагнула в странную комнату, наделав при этом шума не больше, чем мышка.

 Что вам можно сказать о комнате? Все стены ее занимали полки, которые, в свою очередь, были плотно заставлены книгами. В камине горел огонь (надеюсь, вы не забыли, что лето в тот год было очень холодное и дождливое), а перед камином стояло кресло с высокой спинкой и подлокотниками. Между креслом и Полли, занимая чуть ли не всю середину комнаты, находился большой стол, заваленный всякой всячиной. Здесь были старинные книги, красивые альбомы для письма, чернильницы, перья, сургучные палочки и микроскоп. Но внимание девочки привлек большой ярко-красный деревянный поднос, на котором лежало много колец. Они были разложены парами — одно желтое и рядом с ним зеленое, причем размерами не больше обыкновенных. Но они сразу бросались в глаза, так как казались очень уж яркими. Это были самые красивые и сверкающие безделушки, какие только можно себе представить, и будь Полли чуточку поменьше лет, ей обязательно бы захотелось отправить их немедленно в рот.

 Сначала в комнате было так тихо, что, казалось, можно услышать тиканье карманных часов. Но теперь девочка обнаружила: в этой комнате что-то еле слышно жужжит. Если бы в те дни уже изобрели пылесос, то Полли подумала бы, что где-то работает именно пылесос — несколькими комнатами дальше и несколькими этажами выше. Только этот звук был приятнее — в нем чувствовалась даже какая-то мелодия, только такая отдаленная, что ее было почти не различить.

 — Все в порядке, — сказала Полли. И, повернувшись к Дигори, добавила: — Никого нет.

 Она уже не считала нужным говорить шепотом. И Дигори тоже вошел, мигая на свет, весь грязный от пыли, — как, впрочем, и сама Полли.

 — Все без толку, — сказал он уныло. — Никакой этот дом не пустой. Надо поскорее смываться, пока нас тут не застукали.

 — Как ты думаешь, что это такое? — спросила Полли, показывая на кольца.

 Но Дигори так и не успел сказать, что думает о них, потому что в тот самый миг все и началось. Кресло с высокой спинкой, стоявшее перед камином, вдруг сдвинулось с места, и из него поднялся — как появляется в пантомиме дьявол из люка — смятенный дядя Эндрю. Оказывается, на самом деле они были не в пустом доме, а в доме Дигори, и вдобавок в дядюшкином кабинете!

 Дети вскрикнули в один голос:

 — О-о-ох!

 Они уже поняли, какую ужасную ошибку допустили. Они же чувствовали, что не успели пройти достаточно далеко!

 Дядя Эндрю был очень высокий и тощий старик, с длинным, чисто выбритым лицом, острым носом, необыкновенно яркими глазами и огромной взъерошенной копной седых волос.

 Дигори совсем лишился речи, так как теперь дядя Эндрю выглядел в тысячу раз грознее, чем прежде. Полли, поначалу не очень оробевшая, вскоре тоже испугалась, потому что первое, что сделал дядя Эндрю, — это быстро перебежал комнату, подошел к большой двери и запер ее. Потом он повернулся к детям, уставился на них сверкающими глазами и улыбнулся, показав все свои зубы.

 — Это я! — сказал он. — И теперь моя дура-сестра до вас не доберется!

 Это было жутко непохоже на то нормальное поведение, какого обычно ожидаешь от взрослых. Сердце Полли заколотилось так, что чуть не выскочило из груди, и они с Дигори начали быстро пятиться к маленькой дверце, через которую проникли в комнату. Но дядя Эндрю оказался проворнее. Он прошмыгнул им за спины, запер дверь и встал, привалившись к ней спиною, а потом начал потирать ладони и похрустывать пальцами. Пальцы у него были очень красивые — длинные и белые.

 — Очень рад вас видеть, — продолжал он. — Просто в восторге. Именно двух детей мне и не хватало.

 — Пожалуйста, мистер Кеттерли, — попросила Полли. — У нас, наверно, уже садятся обедать, и мне пора быть дома. Пожалуйста, разрешите нам уйти.