Пешки в Большой игре - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 58

Артист попытался забросить в окно гранату, но огонь был такой плотный, что он не мог даже высунуться.

По стеночке перешел на другое место, считая, что здесь сможет снова повторить попытку. Но только сделал шаг вперед, как из верхнего окна снова застрочил автомат.

Дом казался неприступной крепостью. Да, собственно, таким он и был.

Док обосновался на кухне, изредка высовывал руку и стрелял в направлении лестницы на второй этаж. Высунуться он тоже не мог. Вести длительную осаду у них времени не было. Сейчас сюда подвалят губернаторские или президентские питбули с автоматами, и тогда им крышка. Но самое страшное, что и уйти теперь они не могли. Пространство до забора простреливалось прекрасно. Это был смертельный капкан. Чего же ждать, пока кончат? Нет, Док так не привык. Надо было прорываться. Но как?

Вентиль наконец отвалился, и из трубы хлынул вонючий газ.

— Оп-па, — сам себе сказал Муха, — а я куда?

Только узкое окно мутно светилось под потолком. Ну и на том спасибо. Муха разбил его тем же прикладом и попытался вылезти. В окно пролезли только плечи, а дальше экипировка не давала. Муха влез обратно, сбросил куртку, майку. Теперь не пускали штаны. Ну что делать, не до стыда, Муха скинул камуфляжные брюки — вот так, полуголый, и вылез из подвала.

Теперь надо предупредить ребят.

Но свой мобильник он оставил в подвале, правда, тот и так был разбит.

— Док, Артист! — что было сил закричал Муха. — Атас!

Артист был за углом. Он выглянул и увидел раздетого Муху. Даже не выказал удивления — сейчас было не до этих эмоций.

— Сейчас рванет, — громко прошептал Муха. — Ложись.

— А Док?

— До-ок, — снова заорал Муха, — уходим!

Док услышал, как звал его Муха, но не понимал, в чем дело. И только когда почувствовал сильный запах газа, все понял. Он престал стрелять, выбрался на улицу и пошел на голос.

Но газ почуяли и наверху — стрельба тут же смолкла.

Это здорово, подумал Муха, что перестали стрелять. Надо, чтобы газа побольше набралось. Только вот где рванет? Не оказаться бы поблизости.

Ожидание было томительным. Наверху ни звука.

— Они не станут стрелять, — сказал весело Артист. — Себе дороже. — Может, теперь поднимемся и передушим их, как сволочных цыплят.

Он сделал шаг от стены — никакого результата. Сверху смотрело безмолвное дуло.

— Эй, отморозки! — крикнул Артист. — Выходи по одному, оружие выбросьте в окно.

Так его и послушали. Конечно, они не собирались стрелять, но и сдаваться — тоже.

— И что теперь? — спросил Док. В доме была гробовая тишина.

— Не знаю, — пожал плечами Муха, — может, кто из них разнервничается и выстрелит?

Они снова стали ждать — снова стало слышно тиканье часов.

— Ты им свет не отключил? — спросил Артист.

— Было такое желание, но...

— Тогда сейчас, слушай...

— Что?

— У них там холодильник.

Солдаты затаили дыхание.

И это случилось. Тихо щелкнуло в замершем доме, и холодильник заурчал.

А дальше, как и положено, газ рванул мощно и безжалостно. Если бы Тягунок знал, на что он жертвует свою дачу, ни за что не согласился бы.

Повылетали от напора огня окна не только первого, второго, но и третьего этажа. Огромный язык пламени вырвался из подвала и жег все — мебель, полы, наличники, лестницу, двери...

Охранники выпрыгивали из окон, и теперь их действительно можно было брать голыми руками. Двоих, особо прытких, пытавшихся стрелять, солдаты уложили на месте, остальные, в горящей одежде, кричащие и катающиеся по земле, не оказывали сопротивления. Солдаты тушили их, связывали и укладывали рядком на газоне.

Охранников оказалось семнадцать человек.

— Ни хрена себе, — сказал Муха. — А где же Филин? В подвале его нет.

Док бросился в горящий дом искать Филина, добрался даже до третьего этажа — нигде Игоря не нашел.

— Надули они нас, — сказал он, вернувшись и поливая обожженные руки водой. — Игорь в другом месте. — А тут они нас должны были кончить.

— И могли, — сказал Артист. — Я уже с Сашкой попрощался.

— Ну все, сматываемся, — приказал Док.

Они погрузили в стоявшую здесь же во дворе «Ниву» тела Гладкова и Носорога. Муха нажал кнопку открытия ворот, сел в ЗИМ Носорога — ворота распахнулись, перед ними стоял Сергей Пастухов...

Глава семьдесят четвертая

Не было больше помощника депутата Петра Иванова. Он сбросил вынужденную маску и стал самим собой — расчетливым и безжалостным Джефом.

Джефом, который не умеет проигрывать. Трижды, четырежды просчитанный его план должен был сработать. Этот план они выстраивали втроем — он, Мустафа и Олег Григорьевич. Теперь Мустафа завалился и греется где-нибудь в Матросской Тишине, Олег Григорьевич оказался полным дерьмом и сдал его со всеми потрохами, так что выкручиваться Джефу придется в одиночку.

У него еще оставалась призрачная надежда, что Седой в случае чего прикроет его, ведь как-никак речь шла о деньгах, и немалых. Да, надежда оставалась.

Но Джеф знал, что надежда тянет за собой неуверенность, ибо ее страшно потерять. Но именно сейчас в нем не должно быть страха и не должно быть неуверенности. А избежать этого можно только одним способом — четко помнить, что отброшенные сомнения и выверенный детальный план загоняют любой страх далеко внутрь. Вот в чем сила Джефа — в расчете!

Это всегда помогало. Никто и никогда не видел его неуверенным. Ни друзья, ни враги, ни жертвы. И это стало его принципом. Потому что только тогда все получается...

Джеф был уверен — Седой со своей частью задания справится, потому что тут он будет работать за свой интерес.

Джеф непринужденно улыбнулся.

— Да, господин Юсеф, — сказал он, — все в порядке. Все готово...

Он сидел напротив этого колоритного араба и излучал полнейшее спокойствие и невозмутимость. Юсеф появился в этом огромном номере люкс недавно отстроенной центральной гостиницы города с гордым названием отель «Восточный двор» час назад. Он приехал с охраной, состоящей из чеченцев, и с чемоданом денег. А значит, был полон решимости завершить свою деловую поездку успешной сделкой. Поэтому он вел неторопливый разговор с Джефом, придавая значение каждой мелочи и каждому незначительному слову.

Пастухов с компанией считал, что сделка состоится завтра, это Джеф отлично знал, и потому он проведет ее сегодня.

С Джефом было двое его людей. Еще двое остались приглядывать за Игорем Филиным. Один контролировал Мурыгина в банке. А в Кулябе, там, где у Юсефа базировался полигон, Джеф держал еще четверых.

Джефу катастрофически не хватало Макса. Какого черта он не объявился? Вышел из игры? Нет, это невозможно. Значит, его взяли в Москве. Или убили. А это очень плохо. И дело совсем не в самом Максе. Это не так важно, если Макс все-таки успел довести дело до конца. Хуже другое — он не привез Стрелка, значит, у Джефа нет двойника, с помощью которого он собирался замести следы.

Дальше ждать было уже нельзя. Он и так опережал события, что, впрочем, играло ему на руку. Последнее время Джеф физически ощущал, как пространство вокруг него сужается. Началось это давно, когда на горизонте нарисовались Пастухов с командой, но вчера Джеф почувствовал что-то неладное в телефонном разговоре с Мустафой, а потом еще был звонок от Олега Григорьевича. Джеф, конечно, ни на минуту не поверил в его слова о предательстве Мустафы, скорее он просто выгораживал себя. Но сути дела это не меняло — Джеф остался один.

Впрочем, он и привык быть одиноким волком, ему так лучше работается. Вчера перевод денег на счет его фирмы «Парус» был осуществлен, и его человек в Москве как раз сейчас должен обналичивать их. Человек не подведет. Здесь Джеф абсолютно спокоен. Так что дело практически было сделано вчера. Осталось только выйти из игры...

— Паша, — позвал Джеф.

Паша, словно статуя вросший у двери, подошел к Джефу.