Пешки в Большой игре - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 35

— Мы можем освободиться, — перебил его Старший — Сами укроемся в автобусе.

— Да автобус первым и загорится! — снова закричал Младший.

— Мы снимем сиденья, — словно не услышав Младшего, продолжил Старший, — колеса, все, что может гореть. А когда рванет, ждать не будем, выскочим в открытую дверь.

— А если дверь не откроется?

Старший и сам больше всего мучился именно этим вопросом. Если дверь не откроется, они погибнут все. Они даже не сгорят — они просто задохнутся. Огонь сразу же сожжет весь кислород. Да, да, это была безумная идея. Но другой у них не было.

— Если дверь не откроется, — тихо сказал Старший, — вот тогда и будем помирать. А сейчас еще рано.

Бойцы молчали. Старший даже кожей чувствовал эту напряженную тишину.

И в этой тишине вдруг кто-то заплакал. Не скрываясь, почти в голос, грубо, по-мужски завыл, всхлипывая.

Старший протянул руку на звук, дотронулся до плеча, которое тут же отпрянула.

— Зачем я с вами пошел?! За-ачем... — выл Младший. — Я не хочу умирать... Я не хочу выполнять никакого задания, я хочу жить...

— Мы всегда рискуем жизнью, — мягко сказал Старший.

— Мы?! Рискуем?! Мы никогда не рискуем! — закричал Младший. — Хоть когда-нибудь мы рисковали?! Вранье! Брехня! Я не хочу рисковать, я не хо-чу!

— А ты думал, что так будет всегда?! Ты думал, всегда мы будем иметь дело с лохами, всегда проскакивать в дырки раздолбайства и лени? Тебя для того и учили, чтоб ты мог выкручиваться из любых ситуаций. Из любых! Это просто — примчался, накрошил головотяпов и сделал свое дело. Ты что, вправду думал, что так будет всегда?

Младший не ответил. Но стонать перестал.

— Все, — сказал Старший. — Поговорили — и хватит. Не получается по-военному, будем голосовать. Кто за то-, чтобы использовать последний шанс вырваться отсюда? Прошу... — он уже хотел сказать «поднять руки», но понял, что в темноте их никто не увидит, — прошу сказать.

— Я, — сразу ответил один голое.

— Ай ладно, я тоже, — ответил, другой.

— И я, — мрачно проговорил третий.

— Вы идиоты. Вы себя убьете!

— Большинство — за! — подвел итог Старший. — Приступаем.

На ощупь, пользуясь только теми немногими инструментами, которые нашли в автобусе, они скрутили здоровенный тяжеленный бак с бензином. Установить его было решено у большой двери. Она, во всяком случае на звук и на ощупь, казалась не такой толстой, как маленькая. Кроме того, ее огромная площадь создавала парусность, которая могла усилить силу взрыва.

Нет, убеждал себя Старший, ее должно снести. Она не выдержит.

Бак уложили у края створки, накрепко закрутили, пропустив внутрь тряпку, которая должна будет сослужить фитилем.

Потом стали выкорчевывать из автобуса все горящее и сваливать к баку.

— Стоп, — сказал вдруг Младший. — Это фигня. Нам нужен направленный взрыв. Бензин не снесет эту железяку.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю поставить щитом автобус.

— Прямо к двери?

— Да, вплотную. Тогда взрыв уйдет не внутрь саркофага, а ударит в дверь.

— А мы?

— А мы... — Младший вдруг захохотал истерически, — а мы заляжем!

— Но если дверь снесет, а перед ней будет автобус, то мы не успеем выскочить.

— Успеем.

Младший зажег зажигалку, сказал другому бойцу:

— Подержи.

И показал, как они должны успеть. Он разогнался, одним махом, только оттолкнувшись от окна, взлетел на автобус и перекатился на другую сторону.

— Но там будет огонь.

— Там будет свобода, — сказал Младший.

Но Старший должен был предусмотреть все, они промеряли автобус и высоту большой двери, пространства сверху оставалось недостаточно, чтобы быстро выскочить из будущего пекла. Пришлось снять колеса, предварительно поставив автобус к двери. Разворачивать его пришлось руками: во-первых, слишком узкое было пространство, слишком мала маневренность автобуса, во-вторых, включать здесь мотор было бы то же самое, что устраивать душегубку, которую изобрели еще в НКВД и поделились опытом с гестапо. Поэтому, напрягая все силы, волоком придвинули махину автобуса к большим воротам.

В лязге и скрежете металла они не услышали, как в щелку, которую они сами сделали на маленькой двери, вкатился в саркофаг небольшой кругляшок. Увидеть его они тем более не могли: ни спичек, ни зажигалок они по-прежнему не использовали.

Теперь все было готово. Старший да и вся команда, конечно, понимали, что если им даже удастся освободиться из саркофага, то там, снаружи, их вовсе не будут встречать с цветами. Наверняка вокруг саркофага есть охрана, которая тут же и откроет шквальный огонь. Но это было уже не так страшно. На базе их научили уворачиваться от пуль, добывать оружие голыми руками. И все же Старший еще раз предупредил команду: в них, скорее всего, будут стрелять. Распределил бойцов по позициям, которые они должны будут занять, когда окажутся снаружи. Кому направо, кому налево, кто отвлекает противника, кто заходит с тыла...

— А если они нас сейчас слышат? — спросил вдруг Младший. — Если они нас слышали все время?

— Они бы уже давно нашли способ нас остановить, — ответил Старший.

— Ясно, — сказал Младший.

Все, больше говорить было не о чем.

Пока работали, как-то забылось, отступило на второй план то, что им предстоит. А сейчас вот подошло вплотную. Наступил тот самый час "X", или "Ч", или, что вполне вероятно для них, "С". Свобода или Смерть.

— Надеть маски, — приказал Старший. — Приготовиться. Коля, — впервые назвал он Младшего по имени. — давай.

Младший лег под автобус и зажег спичку...

Глава сорок седьмая

Время снова побежало вприпрыжку, полетело пулей. Только поспевай.

Как только установили маршрут движения «Нивы» с жучком, точка на экране ноутбука погасла.

— Что за?.. — чуть не ругнулся Муха, но вовремя опомнился, теперь среди них была женщина.

— Где? Где он пропал? — приник к экрану Пастухов.

— Вот здесь.

Носорог помог по карте составить маршрут «Нивы» и отметил точку, где связь с маячком была прервана.

— Кажется, я знаю, где это, поехали.

Аню оставили на квартире Носорога, теперь она была тут хозяйкой, что, впрочем, усложняло, а не облегчало жизнь солдат: ведь девушке вовсе ни к чему было знать, чем в самом деле занимаются ребята, приходилось шептаться или уходить в другую комнату. Но никто не высказал даже тени недовольства. Аня понравилась всем, Артист даже по случаю ее появления на базовой квартире пропел: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...»

Тем временем Носорог отвез ребят к своему загородному гаражу и, открыв в полу люк, начал доставать аккуратно спеленатое, чистенькое, исправно клацающее оружие. Свое прежнее команде пришлось оставить в Баку. На самолеты, как известно, с оружием не пускают.

— У вас тут прямо копи царя Соломона, — восхищенно сказал Артист.

— Скорее сокровища Скупого рыцаря, — поправил Носорог. — Это ж не мое. Это ваше.

Через десять минут солдаты были вооружены до зубов. Теперь они ехали в тот район, где потерялась «Нива» Наверняка именно там они и наткнутся на базу масок.

— А я знаю это место, — сказал Носорог, когда они, проехав по степи, вдруг увидели черное здание, напоминающее склеп. Было уже темно, поэтому здание выглядело особенно зловеще.

— И что за место? — спросил Муха.

— Это одна из президентских резиденций. Ее в народе прозвали «Могила». Правда, Кисалин тут почти не бывает. Говорят, там укрепления, как у Гитлера в Волчьем логове.

— Ни хрена себе. И зачем ему бункер?

— А кто его знает? Может, с Россией за независимость республики воевать собрался, — хохотнул Носорог.

Машину замаскировали за километр от «Могилы» Носорога оставили за рулем, а сами сначала перебежками, а потом по-пластунски приблизились к ограде.

«Могила» казалась безлюдной. Не горел ни один огонь в окнах, только над огромной железной дверью прямо на фасаде, куда, наверное, мог въехать даже грузовик, желтела лампочка.