Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Посвящается вам

Окуджава Булат Шалвович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Посвящается вам - Окуджава Булат Шалвович - Страница 10

Изменить размер шрифта:

Старый король

В поход на чужую страну собирался король.

Ему королева мешок сухарей насушила

и старую мантию так аккуратно зашила,

дала ему пачку махорки и в тряпочке соль.

И руки свои королю положила на грудь,

сказала ему, обласкав его взором лучистым:

«Получше их бей, а не то прослывешь пацифистом,

и пряников сладких отнять у врага не забудь!»

И видит король — его войско стоит средь двора:

пять грустных солдат, пять веселых солдат и ефрейтор.

Сказал им король: «Не страшны нам ни пресса, ни ветер!

Врага мы побьем и с победой придем, и ура!»

И вот отгремело прощальных речей торжество.

В походе король свою армию переиначил:

веселых солдат интендантами сразу назначил,

а грустных оставил в солдатах — авось ничего.

Представьте себе, наступили победные дни.

Пять грустных солдат не вернулись из схватки военной,

ефрейтор, морально нестойкий, женился на пленной,

но пряников целый мешок захватили они.

Играйте, оркестры! Звучите, и песни и смех!

Минутной печали не стоит, друзья, предаваться:

ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться,

и пряников, кстати, всегда не хватает на всех.

1961

«Мне не хочется писать…»

* * *

Мне не хочется писать

ни стихов, ни прозы,

хочется людей спасать,

выращивать розы.

Плещется июльский жар,

воском оплывает,

первой розы красный шар

в небо уплывает.

Раскрываются цветы

сквозь душные травы

из пчелиной суеты

для чести и славы.

За окном трещит мороз

дикий, оголтелый —

расцветает сад из роз

на бумаге белой.

Пышет жаром злая печь,

лопаются плитки,

соскользают с гордых плеч

лишние накидки.

И впадают невпопад

то в смех, а то в слезы

то березы аромат,

то дыханье розы.

То раскидистая тень,

то крови кипенье,

рифма «лень» и рифма «пень»

пенье и терпенье…

«По какой реке твой корабль плывет…»

* * *

По какой реке твой корабль плывет

до последних дней из последних сил?

Когда главный час мою жизнь прервет,

вы же спросите: для чего я жил?

Буду я стоять перед тем судом —

голова в огне, а душа в дыму…

Моя родина — мой последний дом,

все грехи твои на себя приму.

Средь стерни и роз, среди войн и слез

все твои грехи на себе я нес.

Может, жизнь моя и была смешна,

но кому-нибудь и она нужна.

Дунайская фантазия

Оле

Как бы мне сейчас хотелось в Вилкове вдруг очутиться!

Там — каналы, там — гондолы, гондольеры.

Очутиться, позабыться, от печалей отшутиться:

ими жизнь моя отравлена без меры.

Там побеленные стены и фундаменты цветные,

а по стенам плющ клубится для оправы.

И лежат на солнцепеке безопасные, цепные,

показные, пожилые волкодавы.

Там у пристани танцуют жок, а может быть, сиртаки:

сыновей своих в солдаты провожают.

Всё надеются: сгодятся для победы, для атаки,

а не хватит — сколько надо, нарожают.

Там опять для нас с тобою дебаркадер домом служит.

Мы гуляем вдоль Дуная, рыбу удим.

И объятья наши жарки, и над нами ангел кружит

и клянется нам, что счастливы мы будем.

Как бы мне сейчас хотелось очутиться в том, вчерашнем,

быть влюбленным и не думать о спасенье,

пить вино из черных кружек, хлебом заедать домашним,

чтоб смеялась ты и плакала со всеми.

Как бы мне сейчас хотелось ускользнуть туда, в начало,

к тем ребятам уходящим приобщиться.

И с тобою так расстаться у дунайского причала,

чтоб была еще надежда воротиться.

«От нервов ли, от напряженья…»

* * *

От нервов ли, от напряженья,

от жизни, что вся наугад,

мне слышится крови движенье,

как будто далекий набат.

Мне слышится пламени рокот.

Пожар полыхает земной.

И тут ни багры не помогут,

ни струи воды ледяной.

Сокрытый от праведных взоров,

разлит, словно море, в душе,

и бравая брань брандмайоров,

увы, бесполезна уже.

Он с каждой минутой все пуще,

все явственней он и слышней

над лесом, над лугом, над пущей,

над улицей жизни моей.

«Сижу на опушке лесной…»

* * *

Сижу на опушке лесной,

гляжу на цветы луговые.

Вот венчик ромашки резной,

ее лепестки роковые.

Отсчитаны нечет и чет,

и силы земные початы,

и грозное время течет,

не зная ни сна, ни пощады.

Вот знойный горит горицвет.

Осоки блистанье стальное…

В душе моей горе и свет,

а там уж — и все остальное.