Гонки на выживание - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 66

Сгруппировались, вдохнули поглубже и одновременно обрушились на них сверху.

Те, видно, дремали, так что дальнейшее заняло не более десяти секунд. Не дав ни тому, ни другому выйти из шока, они умело вырубили обоих, сорвали с них дыхательные маски, завладели оружием и, уже в масках, облачившись в бронежилеты и утепленные куртки противников, быстро заняли их места, подсоединив рифленые патрубки к разъемам кислородной системы.

Несколько минут они с наслаждением вдыхали подогретый кислород. Казалось, бодрящая жизненная сила вливается в легкие, вытаскивая из бредового полусна.

Двое поверженных лежали за высоким контейнером, и те, что были впереди, увидеть их не могли.

Вдруг один из лежащих зашевелился. Вслед за ним раскрыл свои мутные глаза и второй. Боцман не стал мешкать. Спецснаряжение из посылки дяди Кости оказалось как нельзя кстати.

Р-раз! — и заклеены кусками скотча рты.

Д-два! — и сверхпрочные легкие пластмассовые наручники защелкнулись за спинами на запястьях.

Т-три! — тонкий пеньковый шнур перехлестнулся двойным морским узлом, крепко стянув лодыжки одного с лодыжками другого и намертво зафиксировался на крепежных тросах. Они лежали, выпучив глаза, профессионально спеленутые «двойным валетом»головами в разные стороны, ногами к ногам, и, видно, не могли еще уразуметь, что произошло.

Боцман невозмутимо занял чужое кресло и строго погрозил лежащим пальцем. Те непроизвольно задвигались, пытаясь высвободиться. Дмитрий очень доходчиво показал им дульный срез своего автомата и на миг поочередно прижал к их ноздрям кислородную маску, мол, делайте выводы: выбор за вами. Вдруг под камуфляжем одного из блокированных ожила переговорная рация.

Пастух стремглав метнулся и сорвал с обоих поверженных их переговорные устройства. Одну рацию кинул Боцману, на второй перевел рычажок и поднес к уху.

— Кабанов, Махотин! Как вы там? — прошепелявила рация.

Пастух выждал — не отзовутся ли те, впереди, и после паузы проговорил в микрофон:

— Летим нормально.

— Горюхин! Климов!

— На связи! — откликнулись сидящие в носовой части.

— Кофейку хотите? Горяченького?

— Не отказались бы.

— Сейчас принесу… Боцман вопросительно уставился на Пастуха. Тот вместо ответа поставил на боевой свой автомат. И Боцман вслед за ним сделал то же.

Однако довольно долго, не меньше четверти часа, никто не появлялся. И что происходило там, наверху, понять было нельзя. Они сидели наготове в напряженном ожидании. Наконец на лестнице показалась фигура. До тех, что были впереди, ему, видимо, показалось ближе, и он двинулся к ним с маленьким термосом, чуть пританцовывая и хватаясь за толстые поручни, протянутые вдоль борта.

А дальше произошло то, чего не ждали ни Боцман, ни Пастух. Тот, кто нес термос, что-то протянул одному из сопровождающих, и вдруг из этой его руки сверкнул огонь и сидевший с автоматом завалился на бок… И через мгновение та же участь постигла и второго охранника. Сергей и Дмитрий быстро встретились взглядами.

Только сейчас оба поняли: именно для этого, лишь на роли заведомых покойников, их и затягивали в это дело. Лишь для того, чтобы предъявить потом кому-то их трупы. То ли в качестве жертв угонщиков-террористов, то ли наобороткак тела воздушных пиратов, застреленных при попытке захвата самолета.

Друзья сидели друг против друга окаменев. Узнать их в кислородных масках было совершенно невозможно. Вот-вот убийца так же хладнокровно проследует в хвостовую часть, чтобы отправить в небытие Кабанова и Махотина, на чьих местах сидели теперь они сами. И что тогда?

Пастух с предельной четкостью вдруг вспомнил все, что случилось за эти дни.

Ненависть темным огнем окатила все его существо. Как просто, как легко они убивали!

Он вспомнил слова приказа в записке Голубкова: «Не допустить угона. Ни под каким видом! Пресечь изменение курса». Значит, согласно их плану сейчас все и начнется. Но прежде должны ликвидировать их, то есть тех, чьи места они заняли.

Но человек, минуту назад хладнокровно убивший членов своей команды, вместо того чтобы добраться до хвоста, вдруг… прежним путем вскарабкался наверх, скрылся в проеме, и тотчас снова заговорила рация:

— Кабанов, Махотин, как слышите?

— Нормально слышим, — отозвался Сергей, понимая, что грохот двигателей неузнаваемо меняет все голоса.

— Второй и первый, — сообщили по рации, — кофе выпили. Как поняли?

— Вас понял! Мы видели.

— Начинаем ровно через десять минут. Оставайтесь на связи! Через минуту после сигнала чтобы были у нас.

— Понял! — повторил Пастух.

Он и правда понял. Эти двое, что лежали теперь связанные у их ног, были с убийцами заодно! По совести говоря, тому и другому полагалось по пуле. Подмывало въехать им промеж глаз, но сейчас имелись дела поважней.

Пастух вел точный отсчет времени. Пять минут прошло, шесть… Он вытащил из-за пазухи кальку — полетную карту с привязкой времени прохождения контрольных точек на маршруте. Сверился, просчитал… Все точно — по истечении этих самых десяти минут «Руслан» должен был пересечь государственную границу и покинуть воздушное пространство России.

Две минуты осталось, одна… Тридцать секунд! Двадцать!

И тут из рации послышалось то, что заставило Пастухова невольно вздрогнуть:

«Подари мне лунный камень… — прохрипел из рации маленький динамик. — Все пути преодолей…»

— Мать честная! Никак ты, Голубков?! Константин!

Голубков шагал во мраке, не зная — откликаться ли, выдавать ли себя… Но окликнувший его уже оказался рядом. Деваться было некуда.

— Bon soir, mon colonel! — на прекрасном французском приветствовал Голубкова грузный человек среднего роста, и полковник, к собственному изумлению, узнал в нем старинного своего приятеля, отличного мужика, коллегу по тем еще временам, когда он был в штате ГРУ, полковника ФСБ Витю Макарычева, с которым не один пуд соли съели они на разных континентах. — Здорово! — радостно воскликнул Макарычев, и несколько его молодых спутников вежливо отошли в сторону. На них попискивали рации и другие связные устройства, как обычно бывает на серьезных операциях.