Гонки на выживание - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 2

— Затопинский кислород, — улыбнулся Пастух, — мать-природа… — Сколько с нас за игрушку? — спросил Артист.

— По штуке с носа. А где остальные?

— Что касается Мухи и Боцмана, тут все ясно, — сказал Артист. — Ну а с самим нашим деятелем… Тут, брат, непредвиденная история. Залетел он… — То есть в каком смысле? — не понял Пастух.

— А вот в каком… — И Артист в двух-трех словах объяснил отсутствие шестого.

— Не может быть! — удивился Сергей. — Да чтобы он… — Может, еще как может, — подтвердил Док. — Уж поверь мне. Я у него там был на той неделе — случай классический. Впрочем, он уже в порядке.

— Так что же делать будем? — спросил Пастух. — Я ведь, собственно, только ради этого и прикатил.

— Как я догадываюсь, ты тоже получил приглашение? — Артист извлек из кармана легкой спортивной куртки точно такую же афишку, что и полученная Пастухом в Затопине. — Вчера у себя в ящике обнаружил… И Доку такое же пришло. Тоже заказным. Позвонил Мухе. Он не отправлял. Стало быть, Боцман. Больше некому.

— Ясно, — сказал Пастух. — Общий сбор — на трибуне. Эти автокамикадзе должны знать, где наши места.

— Я сказал Мухе на всякий случай, — кивнул Артист. — О Боцмане и разговора нет, коли он сам нас сюда зазвал. Не поскупился. Между прочим, билетики по двести тыщ… Док взглянул на часы.

— Ладно, мужики, двинули в Колизей, поглядим, что тут за цирк, а после все решим… И они пошли втроем — высокие, стройные Пастух и Артист (один светловолосый, второй с темной шапкой вьющихся кудрей) и третий — более плотный, похожий на их старшего брата.

Они миновали линию контроля и начали подниматься по узким проходам туда, где были их места на трибунах, — с виду люди как люди, такие же, как все эти тысячи пестро одетых фанатов нового вида спорта.

Но было в них нечто неуловимое, что выделяло среди всех остальных — то ли необычное спокойствие в глазах и лицах, то ли сдержанная скупость жестов.

Они шли, и им почему-то, будто помимо воли, безропотно уступали дорогу, пропускали, торопливо поджимали ноги — словно исходило от каждого из этой троицы незримое излучение опасности, силы и какой-то особенной уверенности в себе.

Места их оказались из самых дорогостоящих и лучших на стадионе.

Здесь вокруг полно было тех, кого теперь называли «новыми русскими»похожие друг на друга ребятки нового поколения: молодые толстосумы с расфуфыренными длинноногими эскорт-красотками и как бы неотделимые от них то ли блатные, то ли приблатненные коротко стриженные, накачанные, нагло-самодовольные парняги с холодными, цепкими взглядами — быки, кидалы, отморозки из разных команд и бригад. Но и спесивые удачники-богатеи, и эти крутые братки почему-то невольно скучнели, встречая на миг жесткий взгляд Пастуха, ироничный — Артиста, очень внимательный, пристальный и спокойный самого старшего из них — Дока.

И вот гонки кончились, толпы зрителей понемногу редели.

Но на скамьях еще было полно людей — многие ждали, когда освободятся проходы, и от нечего делать разглядывали расходящийся народ в бинокли, монокуляры, подзорные трубы и даже в снятые с ружей оптические прицелы.

Среди них в гуще зрителей западной трибуны решительно ничем не выделялись трое молодых мужчин в свободной летней одежде — спортивных рубашках, черных майках и длинных широких шортах по моде сезона. Расположившись в рядах по другую сторону арены, прямо напротив трибуны, где сидели Пастух, Док и Артист, двое из них молча отслеживали каждое движение объектов наблюдения в мощную дальнобойную оптику. Дистанция была немалая — свыше двухсот метров. Но через линзы мощных приборов лица Пастуха и его друзей, казалось, были совсем рядом. А третий, чуть прикрыв глаза, отрешенно-сосредоточенно вслушивался в то, что звучало в обычных с виду наушниках от карманного плеера.

— Вижу всех… Все в сборе… Кроме шестого, — переведя какой-то черный рычажок на своей зрительной трубе, едва слышно пробормотал один из наблюдателей и коснулся серебряной «сережки» в мочке уха. — Звук в порядке. Принимаем отлично.

Наши действия?

— Можете приступать, — отозвалась «сережка».

— Дополнительные указания?

— Проводим основной вариант.

— Подтвердите — работаем вариант "А"?

— Подтверждаю… Облачившись в белоснежный спортивный костюм призера, окруженный десятками людей с видеокамерами и фотоаппаратами, Боцман смущенно поднялся на пьедестал.

Замелькали вспышки, заиграла музыка. Он растерянно принял из рук двух длинноногих блондинок в супермини ключи от своего «форда» и уселся за руль.

Завел мотор и тронулся вперед, чтобы описать вдоль трибун круг победителя.

— Может, пойдем отсюда, а? — оторвавшись от окуляров бинокля, обернулся к Ивану Артист.

— Да нет уж, дождемся… триумфатора, — возразил Док.

— Вон Муха, — сказал Пастух.

И точно, маленький стройный Мухин устало карабкался по разбитым ступенькам, забираясь все выше от яруса к ярусу — туда, где сидели его друзья. Добрался наконец, перевел дух.

— Здорово! Ну… как? — растерянно и как бы виновато переводил он глаза с одного на другого.

— Если вы ждете аплодисментов, господин Мухин, — сказал Артист, — можете утереться. Не дождетесь.

— Да что я, не понимаю? — махнул рукой Олег. — Это Боцман, зараза, меня втравил! Хорошо хоть, тачка не своя была. Всмятку! И на мне ни одного живого места нету!

— Дураки живучи, — утешил его Док.

— Как считаешь, — спросил Артист, — увидим мы сегодня эту фигуру поближе? — и кивнул в ту сторону, где Боцман завершал почетный тур вдоль трибун.

— А вот посмотрим, посмотрим… — угрожающе протянул Перегудов. — А то я ему такую микстуру пропишу — не то что нас, мать родную забудет!

В то же самое время с противоположной трибуны на Пастухова и его друзей смотрел в сильный бинокль еще один человек — довольно высокий, сухощавый, лет пятидесяти. Его худое лицо с потухшей сигаретой в углу крепко сжатого рта было напряжено и сосредоточено. Он пристально всматривался в каждого, время от времени переводя бинокль на победителя Хохлова, неловко топтавшегося у своего «форда» в окружении завистливых зевак.