Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии - Бостром Ник - Страница 45

Рис. 12. Вот что получается, когда пришельцев наделяют побудительными характеристиками, свойственными людям. Наименее вероятная версия — пришельцы из космоса предпочитают блондинок. Более вероятная версия — художники стали жертвой «ошибки, связанной с интеллектуальной проекцией». Наиболее вероятная версия — издатели хотели, чтобы обложки привлекали как можно больше потенциальных чита­телей.

Думающим машинам по природе своей, в отличие от инопланетян, нет смысла заботиться о подобных вещах. Вряд ли вы сочтете парадоксальной ситуацию, если появится какой-нибудь ИИ, чьим единственным предназ­начением, например, будет: подсчитать песчинки на пляжах острова Боракай; заняться числом ? и представить его, наконец, в виде обыкновенной десятичной дроби; определить максимальное количество канцелярских скрепок в световом конусе будущего. На самом деле гораздо проще создать ИИ, перед которым будут стоять однозначные цели, а не навязывать ему нашу систему ценностей, наделяя машину человеческими свойствами и побуждениями. Сами решите, что сложнее: написать программу, измеряющую, сколько знаков после запятой в числе ? уже посчитано и сохранено в памяти, или создать алгоритм, достоверно учитывающий степень достижения абсолютно значимой для человечества цели, скажем, такой, как мир всеобщего благоденствия и всеобщей справедливости? Сколь ни печально, но человеку легче написать код упрощенного, лишенного всякого значения целенаправленного поведения машины и обучить ее, как выполнять поставленную задачу. Скорее всего, такую судьбу выберет для зародыша ИИ тот программист, который будет сосредоточен лишь на желании «заставить ИИ работать», причем как можно быстрее (программист, явно не озабоченный, чем именно придется заниматься ИИ, кроме того что демонстрировать сногсшибательное разумное поведение). Скоро мы вернемся к этой важной теме.

Интеллектуальный поиск инструментально оптимальных планов и стратегий возможен в случае любой цели. Интеллект и мотивация в некотором смысле ортогональны. Представим их в виде двух осей координат, задающих граф, в котором каждая точка представляет логически возможного интеллектуального агента. Правда, эта картинка потребует несколько уточнений. Например, для системы, не наделенной разумом, было бы невозможно иметь слишком сложные мотивации. Чтобы мы могли с полным основанием говорить, что, мол, такой-то агент «имеет» такой-то набор мотиваций, — эти мотивации должны составлять функционально-интегрированную систему вместе с процессом принятия решений, который налагает определенные требования на память, вычислительную мощность и, возможно, уровень интеллекта. У интеллекта, способного самопреобразовываться, скорее всего, будут наблюдаться ограничивающие динамические характеристики. И то сказать: если обучившаяся модифицировать самою себя думающая машина вдруг испытает острое желание стать глупой, то довольно быстро она перестанет быть интеллектуальной системой. Однако наши замечания никак не отменяют основной тезис об ортогональности интеллекта и мотивации. Представляю его на ваше рассмотрение.

Тезис об ортогональности

Интеллект и конечные цели ортогональны: более или менее любой уровень интеллекта может, в принципе, сочетаться с более или менее любой конечной целью.

Это положение может выглядеть спорным из-за своего кажущегося сходства с некоторыми постулатами, хотя и относящимися к классической философии, но до сих пор вызывающими много вопросов. Постарайтесь воспринять тезис об ортогональности в его более узком смысле — и тогда он покажется вполне достоверным. (Например, наш тезис не совсем отвечает мотивационной концепции Юма3, как и тому, что базовые предпочтения не могут быть иррациональными4.)

Обратите внимание, тезис об ортогональности говорит не о рациональности или здравомыслии, но исключительно об интеллекте. Под интеллектом мы понимаем здесь навыки прогнозирования, планирования и сопоставления целей и средств в целом5. Инструментальная когнитивная эффективность становится особенно важной чертой, когда мы начинаем разбираться в возможных последствиях появления искусственного сверхразума. Даже если использовать слово рациональный в таком смысле, который исключает признание рациональным сверхразумного агента, подсчитывающего максимальное количество скрепок, это ни в коем случае не исключает наличие у него выдающихся способностей к инструментальному мышлению, способностей, которые имели бы огромное влияние на наш мир6.

В соответствии с тезисом об ортогональности у искусственных агентов могут быть цели, глубоко чуждые интересам и ценностям человечества. Однако это не означает, что невозможно предсказать поведение конкретных искусственных агентов — и даже гипотетических сверхразумных агентов, когнитивная сложность и характеристики производительности которых могут сделать их в некоторых аспектах «непроницаемыми» для человеческого анализа. Есть минимум три способа, благодаря которым можно подступиться к задаче прогнозирования мотивации сверхразума.

Предсказуемость за счет проектирования. Если мы можем предположить, что программисты способны разработать систему целеполагания сверхразумного агента так, что он будет последовательно стремиться достичь цели, заданной его создателями, тогда мы в состоянии сделать хотя бы один прогноз: этот агент будет добиваться своей цели. Причем чем более разумным будет агент, тем с большей интеллектуальной изобретательностью он начнет к ней стремиться. Поэтому еще до создания агента мы могли бы предсказать что-то о его поведении, если бы знали что-то о его создателях и целях, которые они собираются ему установить.

Предсказуемость за счет наследования. Если прототипом цифрового интеллекта непосредственно служит человеческий разум (что возможно при полной эмуляции головного мозга человека), тогда цифровому интеллекту могут быть присущи мотивы его человеческого прототипа7. Такой агент мог бы сохранить некоторые из них даже после того, как его когнитивные способности разовьются настолько, что он станет сверхразумом. Но в таких случаях следует соблюдать осторожность. Цели агента легко могут быть искажены в процессе загрузки данных прототипа или в ходе их дальнейшей обработки и совершенствования — вероятность подобного развития зависит от организации самой процедуры эмуляции.

Предсказуемость за счет наличия конвергентных инструментальных причин. Даже не зная детально конечных целей агента, мы в состоянии сделать некоторые выводы о его более близких целях, анализируя инструментальные причины самых разнообразных возможных конечных целей при широком выборе ситуаций. Чем выше когнитивные способности агента, тем более полезным становится этот способ прогнозирования, поскольку чем более разумным является агент, тем больше вероятность, что он распознает истинные инструментальные причины своих действий и будет действовать так, чтобы при любой вероятной ситуации добиться своих целей. (Для правильного понимания следует заметить, что могут существовать недоступные нам сейчас инструментальные причины, которые сам агент обнаружит, лишь достигнув очень высокого уровня интеллекта, — это делает поведение сверхразумного агента менее предсказуемым.)

Третьему способу прогнозирования посвящен следующий раздел, где мы подробнее рассмотрим тезис об инструментальной конвергенции, дополняющий тезис об ортогональности интеллекта и мотивации. Благодаря этому будет легче понять остальные два способа прогнозирования — к ним мы обратимся в следующих главах, в которых проанализируем вопрос, как повлиять на направление взрывного развития интеллекта, чтобы повысить шансы благоприятного исхода.

Инструментальная конвергенция

В соответствии с тезисом об ортогональности разумные агенты могут располагать огромным разнообразием возможных конечных целей. Тем не менее в соответствии с тем, что мы называем инструментальной конвергенцией, есть некоторые инструментальные цели, которые, скорее всего, будут характерны почти для всех разумных агентов, поскольку они являются полезными промежуточными этапами для достижения практически любой конечной цели. Постараемся сформулировать этот тезис.