Двойной капкан - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 16

Вполне возможно, что дотошные интерполовские психологи были вполне правы. Так или иначе, но через восемь лет, когда отец Карлоса, ставший к тому времени третьим секретарем советского посольства в Мадриде, погиб в случайной автомобильной катастрофе (насчет случайности этой катастрофы были у полковника Голубкова некоторые сомнения), двадцатилетний студент Мадридского университета Карлос Перейра Гомес отказался вернуться с матерью в Таллин, хотя был к ней очень привязан.

Около года он жил в студенческом кампусе на деньги, полученные за страховку отца, затем бросил университет, спустя некоторое время был арестован за участие в покушении на видного политического деятеля правого толка. В подготовке покушения Карлос играл далеко не главную роль, само покушение оказалось неудачным, так что суд счел полгода пребывания в следственной тюрьме достаточным для него наказанием.

Потом были Афины, Рим, Бейрут, Ольстер, Западный Берлин, Нью-Йорк, снова Мадрид.

За эту любовь к перемене мест он и получил прозвище Пилигрим.

В досье Интерпола была, правда, и другая версия, которая казалась Голубкову более достоверной. В начале 81-го года Карлос проник вместе с группой паломников из Иордании в одну из мечетей Иерусалима и оставил там взрывпакет с часовым механизмом. В теракте обвинили еврейских экстремистов. И хотя следователи Моссада и Интерпола были уверены, что это дело рук террористов из ООП и выполнявшего их задание Пилигрима, достаточно убедительных доказательств получить не удалось.

За Пилигримом уже тянулся длинный кровавый след. Взрывы израильского парома, вокзала в Болонье и торгового центра в Белфасте — это далеко не все его подвиги.

Установили его участие в серии диверсий в пригородных лондонских поездах, в ограблении нескольких банков в Австрии и Италии. Каждый раз сначала устраивался отвлекающий взрыв в центральном офисе или в соседнем доме, и в возникавшей панике вооруженные грабители прорывались к сейфам. Пилигриму поразительно везло, на десятилетия садились в тюрьмы его подельники и сообщники, ему же удавалось избегать ареста.

Это везение закончилось в Стокгольме. В результате совместной акции Интерпола, германского Бюро национальной безопасности и шведской полиции Пилигрим был арестован с двумя последними членами «красных бригад», еще гулявшими на свободе.

Два с половиной года в Дармштадте.

Побег.

И вот он у нас в Москве. Здравствуйте, я ваша тетя! И готовит новое путешествие.

Голубков даже сплюнул с досады и вслух — благо, в кабинете он был один — крепко выматерился.

"При подготовке преступлений очень осторожен, предусмотрителен, хладнокровен.

Свидетелей не оставляет. При задержании чрезвычайно опасен…"

Ну никак не вязалась эта фраза из интерполовской ориентировки с человеком, которого Голубков видел на снимках фээсбэшной «наружки» в кабинете Нифонтова. С тем, на старых снимках, вязалась. С этим же… Прямо заноза в мозгу!

Голубков нашел в материалах конверт с фотографиями и разложил их на столе.

…Нормальный сорокалетний мужик. Не красавец, но и далеко не урод. Спортсмен, не совсем еще потерявший форму. В меру хмуроватый, озабоченный какими-то своими проблемами (а у кого их сейчас нет?), в меру открытый. С таким, случайно оказавшись рядом, и пива выпьешь, и потолкуешь о политике или о погоде. Душу перед ним, конечно, не выложишь, какой-то холодок остановит. А просто поболтать — почему бы и нет?

Голубков отыскал акт экспертизы и самым внимательным образом его прочитал.

Нельзя сказать, что он не доверял экспертам. Они свое дело знали. Но и он свое дело знал. А сейчас он не чувствовал этого человека. Он был для него пустым местом. Пустое же место — оно и есть пустое.

С пустотой работать нельзя.

Голубков вновь, как и в кабинете начальника управления, разложил снимки Пилигрима в два ряда: вверху — старые, под ними — новые. Но уже через минуту смешал их и сунул в конверт.

Нет. Сейчас важны были не разрез глаз или форма губ и ушей.

Он сдвинул в сторону бумаги и уставился на голую столешницу, словно бы на ней все еще лежали два ряда снимков. И через несколько минут тупого напряженного вглядывания в затертую и поцарапанную полировку дубового шпона вдруг понял: он.

Да, он.

На снимках был один и тот же человек. При всем разительном их различии. Это сходство было не предметным. Оно было… А хрен его знает, каким оно было. Главное — было.

Голубков напряг все свои мозговые извилины, чтобы хоть как-то закрепить это ощущение. А закрепить можно было только словом.

Волк. Нет.

Рысь. Нет.

Вот! Неужели нашел?

Похоже, нашел.

Шакал.

Да, шакал.

«Почему?» — спросил себя Голубков.

Труслив? Не то.

Охотится ночью? Не то.

Нападает исподтишка? Ближе.

Осторожен. И не просто осторожен. Очень осторожен.

Сверхосторожен.

Вот это, пожалуй, то.

И хотя неясностей во всем этом деле было еще вагон и тракторная тележка, но это уже была зацепочка. Пусть маленькая.

Но все начинается с малости.

Полковник Голубков извлек из кипы материалов ксерокопию интервью Рузаева и погрузился в чтение.

"Вопрос корреспондентов «Совершенно секретно»:

— Ваша правая рука, Султан, забинтована. Чем это вызвано?

Ответ Рузаева:

— Последствие покушения.

— Сколько покушений было совершено на вас?

— Последнее — седьмое по счету.

— Вам известно, кому вы так встали поперек горла?

— Пока известны только чеченские исполнители. Предатели, короче.

— А кто заказчик?

— Заказчик всегда один и тот же. И он активизируется всякий раз, когда намечается крупное чечено-российское мероприятие. Последний раз меня попытались устранить перед пуском нефтепровода Баку — Грозный — Новороссийск. Опасались возможности реализации моих угроз. Но Аллах показал, что жизнь и смерть в его руках, а не в руках политиков и их спецслужб. Как видите, я жив, хотя практически в пяти сантиметрах от меня взорвалась мощная шариковая бомба с лазерным наведением.

— Что это за бомба? Вам известна модификация?

— Бомба специализированная, тринадцать ступеней, такие используют лишь в ФСБ. Я сам изучал разные бомбы еще в Пакистане и этого не скрываю. Самое интересное в бомбе то, что если человек сразу не погибает, то шарики из специальной быстроржавеющей стали все равно обеспечивают ему заражение крови. Меня спасли лишь очень опытные зарубежные хирурги. Для нас не секрет, что российские спецслужбы раскинули в Чечне мощную сеть, гораздо большую, чем на других территориях СНГ. Если Россия потеряет Ичкерию, она автоматически лишится Кавказа. А без Кавказа какое же будет влияние на южные республики?