Автономный рейд - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 36

...Я так и не знаю точно, почему та снайпера меня упустила. Потом мы на ее лежке нашли осколки зеркальца со следами пудры — от косметички. Бабы есть бабы, они чего только с собой не таскают. Однажды возле одной снайперши, разметанной прямым попаданием, мы нашли целехонький маникюрный набор, инструментов на тридцать.

Боцман, романтик, теорию выдвинул, что снайпера та — мамаша или сестра моего юного пленителя и он у нее — последний. Не знаю. Да и плевать. Мне другое существенно. Опять подтвердилось: каждый, кто мне попадается под Его присмотром, может от чего-то или кого-то меня заслонить. С тех пор я стараюсь твердо придерживаться пределов необходимости. Убийства в большинстве случаев от «почему». Для будущего же, ради «зачем», они бесперспективны. Потому что ничего не дают, а только отбирают. И жизнь, и возможности.

Помалкивая в ожидании, когда Полянкин родит что-нибудь конструктивное, я слушал его вполуха. Сосредоточился на попытке разглядеть хоть какой-то смысл в этом ералаше с кейсом, подпольем, сексом, шантажом и грузинскими драгоценностями. Искал хоть какую-то взаимосвязь, позволяющую высчитать цель событий. Еда помогла, информация отвлекла, и мысли о зеленоглазой куда-то нырнули. Утихла смута, возникшая от желания опять ее увидеть и почувствовать.

Понять — «зачем» для меня означало выяснить, как мы все в этой истории взаимоувязаны. Что мне-то самому делать — и в первую очередь сейчас, и вообще. Зачем мне Полянкин с его страстным желанием наложить лапу на деньги покушавшихся на Шеварднадзе? И зачем те, кто заготовил эту бяку, наше «MX плюс» выбрали?

— ...придется тебе мне помочь. Не даром — ручаюсь, что свою долю получишь. Только не вздумай дурить: кроме видеопленки, которая тебе срок за изнасилование гарантирует, будет еще и трупешник. С тем ножичком, который ты на руке носил, — это верное пожизненное. Или пуля при попытке к бегству.

Если вынудишь... С другой стороны, все, что у меня есть, в твоем распоряжении. Включая телок — в любом виде и любой масти-размера. Я так понял, что они, после денег разумеется, представляют для тебя главный интерес?

Откровенно хмурясь, когда он пугал, на последних словах я расцвел.

Пора соглашаться — якобы от того, что некуда деться и от перспективы заработка. Оживившись, дал понять, что начинаю серьезный торг:

— Бабы, конечно... Это хорошо. Но интересно: что другое из того, чем вы, так сказать, располагаете, в моем распоряжении конкретно. В денежном, так сказать, выражении?

— А зачем тебе деньги? То бишь ты о каких деньгах?

— Как о каких? Почему всего десять процентов?

— А кто тебя спас, разминировав и во всем разобравшись? Я ж не один тут. Да и подстраховать тебя нужно будет. Вот и получается, что всего, с тобой, нас десятеро. Ну и всем поровну.

Так. Значит, те, кто видео налаживал, тоже в доле. Это хорошо.

Но важно было показать, что я всерьез проникся его замыслом. А когда проникаются всерьез, хотят получить побольше:

— А кейс-то кто добыл?! Мне ж еще друзьям нужно отстегнуть: они ж тоже засветились. На них же тоже охота пойдет!

— Так мы же кейс вернем, забыл, что ли, бестолочь? — не на шутку разозлился Михуил.

— Ага, я — бестолочь. "Так, мол, и так, — скажу я своим парням, на которых заказчики наедут. — В кейс я заглянул, но что увидел, вам не скажу!

Сам получу кусок, а вы пока тут, в уголке, тихонько посидите, не мешайте".

Ну и кто я буду после этого? Да и вы — долго ли протянете?

Повисла такая пауза, что я чуть не рассмеялся: мордатый Михуил явно забыл о моих соратниках.

Интересно, с чего это он мне баб чуть ли не по каталогу предлагает? У него что здесь, особый бордель, что ли? Вот тихушник. Никогда бы про него такого не подумал. Бордель — это серьезно: с одной стороны, засветиться легче легкого, но с другой — богатые связи, опыт и вышибалы всякие. Короче, змеюшник. Похоже, влип я по самую маковку.

— Гхм-гм! — откашлялся наконец репродуктор. — Ты говоришь о своих компаньонах по охранному агентству?

— Ну!

— Боишься их?

— Не то слово! — Я поежился, не боясь переиграть. Мне ли не знать, каковы мои друзья во гневе.

— Тогда... Давай считать, что все вы в доле. А ты просто один из них.

Чего молчишь?

— А что тут говорить? Я за них решать не могу. Но очень сомневаюсь, чтобы они при таком раскладе согласились на одну десятую.

— Сколько же вам нужно? — Голос Михуила изменился.

Посуше стал, собраннее. Появилось ощущение, что до этого я в нем ошибался: не забывал он о моих друзьях. Ждал, гад, когда и в связи с чем я сам о них вспомню. Проверял. Если так, то его заинтересованность во мне становилась понятнее, а тот, кто за ним, кто решал и ниточки дергал, делался опаснее. Не верил я, что и бордель, и странные, походящие и непохожие в то же время на тюремщиков охранники — это дело рук Михуила. Все ж таки, болтая за выпивкой, человек хорошо раскрывается. Не похож Полянкин на человека, способного организовать подобное. Попользоваться — верю, может. А создать — вряд ли.

— Почем я знаю? — Я сыто зевнул. — От условий зависит. Обычно Пастух спрашивает: приглашаете или нанимаете? Если нанимаете, вся добыча — ваша, но и все расходы тоже. И гонорар само собой...

— Не тяни. А что означает, что вас «приглашают»?

— Обычно, извините, он на это отвечает: «Либо добыча пополам, либо пошли вы со своими приглашениями в...» В общем, недалеко, но поглубже.

В репродукторе щелкнуло, и еле слышный фон пропал. Отключили там микрофон. Стало быть, Михуил не из страха со мной дистанционно беседовал. У них там целый хурал возле микрофона собрался. Ладно, пусть посоветуются.

Репродуктор опять зашипел и голосом Михуила проявил скептицизм:

— Насколько можно на твоего Пастуха положиться?

Я захохотал. Этот вопрос Михуил явно от себя, не согласовав, брякнул.

— Чего ржешь, Олег? Забываешься!

— Михал Федрыч, любезный! Пастух не пионер. Он никогда не скрывает: каждый — за себя, один Бог — за всех. У нас просто: хочешь — верь, хочешь — нет. Хорошо заплатил — хорошо служим. А при плохой оплате мы и не беремся.

— Так сколько это — «хорошо»?

— Ну я ж сказал: половина. Игра в открытую: я прихожу к своим и говорю, что затевается. Все говорю.