Драмы - Штейн Александр - Страница 1

Александр Штейн

Драмы

Содержание

Флаг адмирала

Пролог

Между ливнями

Персональное дело

Гостиница «Астория»

Океан

Пьесы, включенные в эту книгу известного драматурга Александра Штейна, прочно вошли в репертуар советских театров. Три из них посвящены историческим событиям («Флаг адмирала», «Пролог», «Между ливнями») и три построены на материале нашей советской жизни («Персональное дело», «Гостиница «Астория», «Океан»).

Читатель сборника познакомится с прославившим русское оружие выдающимся флотоводцем Ф. Ф. Ушаковым («Флаг адмирала»), с событиями времен революции 1905 года («Пролог»), а также с обстоятельствами кронштадтского мятежа 1921 года («Между ливнями»).

В драме «Персональное дело» ставятся сложные политические вопросы, связанные с преодолением последствий культа личности.

Драматическая повесть «Океан» — одно из немногих произведений, посвященных сегодняшнему дню нашего Военно-Морского Флота, его людям, острым морально-психологическим конфликтам. Действие драмы «Гостиница «Астория» происходит в дни ленинградской блокады. Ее героическим защитникам — воинам и мирным жителям — посвящена эта пьеса.

ФЛАГ АДМИРАЛА

Историческая драма в четырех действиях, девяти картинах, с эпилогом

Действующие лица

Федор Ушаков.

Васильев — флаг-офицер Ушакова.

Войнович — начальник Черноморского флота.

Сенявин — флаг-офицер Войновича.

Орфано, грек — корабельный подрядчик.

Лепехин — корабельный подрядчик.

Лепехин — его сын, матрос.

Пирожков — матрос.

Гордиенко — матрос.

Ермолаев — лекарь.

Матрена Никитична — его жена.

Виктор — юнга, затем лейтенант, их сын.

Сашка — их сын.

Тихон Прокофьев, по прозвищу «Рваное ухо».

Метакса — офицер, переводчик.

Потемкин Таврический — князь, генерал-фельдмаршал.

Мордвинов — граф, старший член Черноморского адмиралтейства.

Екатерина II.

Павел I.

Лорд Нельсон — английский адмирал.

Леди Гамильтон — жена английского посла в Неаполе, любовница Нельсона.

Уорд — английский дипломат.

Фердинанд — король неаполитанский.

Каролина — королева неаполитанская.

Мишеру — министр неаполитанского двора.

Траубридж — английский офицер.

Кондратий, он же Эким-Махмуд — штаб-лекарь турецкого флота.

Доменико Чимароза — известный итальянский композитор.

Женщина в черном.

Часовой.

Сегюр — французский посол.

Офицер.

Вахтенный офицер.

Лейтенант.

Солдат.

Матросы, мастеровые, корфиоты.

Действие происходит в конце XVIII — начале XIX века, в царствование Екатерины и Павла, в Херсоне, в Севастополе, в Петербурге, на Корфу и в Неаполе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Тысяча семьсот восемьдесят третий год. Херсон. Ночь. Набережная. Горит смола в плошках. Дымят костры, сложенные из бурьяна и навоза, освещая мрачные силуэты зданий с заколоченными намертво дверями. У будки стоит часовой с ружьем. Слышен непрестанный надрывный звон колоколов. Васильев появляется на набережной.

Часовой молча пропускает его.

Васильев. Что же ты, братец ты мой? На караул не взял, подорожную не спрашиваешь. Воистину, очумел тут. По дороге не пробиться: брички, колымаги, возки, дормезы — все из города вон, ор, дым, пылища. А в городе, гляжу, не краше. Нет, братец, мор мором, а служба службой. На, братец ты мой. (Дает подорожную).

Часовой берет негнущейся рукой подорожную, держит ее мгновение, не глядя возвращает.

А ведь и не прочел. Ах ты какой! Ну скажи хоть в таком разе, где мне командира порта Херсонского, его превосходительство вице-адмирала Клокочаева сыскать?

Часовой (с трудом шевеля губами). Умер.

Пауза.

Васильев. Так. А квартирьер где расположен?

Часовой (с трудом шевеля губами). Умер.

Пауза.

Васильев. Так. Ну а его сиятельство граф Войнович где пребывает?

Часовой (с трудом шевеля губами). Его сиятельство... пребывает... (Падает).

Васильев. Что ты, братец, что ты!.. (Склонился над упавшим часовым).

Из полосатой будки выскочил солдат. Оттолкнул Васильева, замахал руками.

Солдат. Не подходи к ему, ваше благородие! И ты богу душу отдашь, — чума! Эй, мортусы...

Из будки выходят два человека с черными знаками на шапках, в повязках, прикрывающих лицо до глаз. Молча взвалили тело часового, понесли прочь.

Васильев (вздрогнул). Мортусы... А люди где?

Из здания выходят Войнович, Сенявин, Орфано, матрос.

Войнович. Ожидать будем, пока господь бог смилостивится над нами и прекратит бедствие. (Матросу). Заколачивай. (Заметил Васильева). Кто таков?

Матрос заколачивает досками дверь.

Васильев. Мичман Васильев, ваше превосходительство! Прибыл с рапортом от капитана второго ранга Ушакова. Капитан второго ранга Ушаков заслал меня вперед. Вскорости будет в городе. Вот рапорт. (Протянул бумаги Войновичу).

Войнович (отдернув руку). В бадейку, в бадейку!

Васильев. Куда, ваше превосходительство?

Войнович. В бадейку, говорю, с уксусом, не видишь, вон, у двери. Не слепой, чай, не глухой! И не в Петербурге находишься. В Херсоне треклятом. Обмакни в бадейке, а потом суй, батюшка. Порядков не знаешь. Чума!

Васильев обмакнул рапорт в уксус, передал Войновичу.

(Ворчливо). То-то. Порядков не знаешь. Чума. (Читает). Каково, Орфано! Морских служителей команда из Петербурга — к чуме в гости. А?

Орфано. Вольному воля, ваше сиятельство, спасенному рай. Войнович. Именно, спасенному рай. А они квартиры в аду требуют. Есть квартиры в Херсоне, Орфано, а?

Орфано. Есть, ваше сиятельство. По три аршина на душу. Войнович. Именно, по три аршина. Квартиры... Мешковины нехватка — мертвецам ножки прикрыть. (Вернул рапорт). Передай капитану второго ранга Ушакову — чума тута. Зря прибыли. Сам в Петербург собираюсь. С докладом. Скажи капитану второго ранга — за кумпанию назад и поедем.

Васильев (почтительно). Никак нет, ваше превосходительство.

Войнович. Что же препятствием?

Васильев (почтительно). Насколько довелось мне нрав Федора Федорыча изучить, назад не поедет. И словечко вышеупомянутое — «назад» — весьма не одобряет.

Войнович. Чума прикажет — одобрит. (Оглядел с неудовольствием Васильева). А ты, государь мой, не слишком ли, не слишком ли?.. (Вздрогнул, перекрестился). Наважденье! Слышите все иль мне токмо причудилось? Тсс...

Отчетливо стала слышна лихая, широкая матросская песня. Она звучит громче и громче, так странно контрастируя с унылым погребальным звоном, — песня о дальних походах, о кораблях и штормах, о доле моряцкой, о судьбе солдатской, о мореходах русских, плывущих в океаны. Все кинулись к бровке берега — внизу шумит песня.

Будто дьяволы... (Крестится). Кто ж это в мор песни орет?

Васильев (с насмешливой почтительностью). Это, ваше превосходительство, капитан первого ранга Федор Федорыч Ушаков прибыл на строительство флота российского.

Песня приближается, первые ее куплеты запевает чей-то высокий-, высокий голос, и тотчас же, как бы на лету, подхватывает ее десятки, сильных мужских голосов.

Сенявин (внезапно сорвав с головы шляпу). Виват! Виват!

Войнович. Ума лишился, батюшка? Какой «виват»? Со свя-? тыми упокой! (Матросу). Заколачивай! До лучших времен! (Махнув рукой, уходит).