Оружейный барон (СИ) - Старицкий Дмитрий - Страница 78

— Манифест уже написан? — спросил я главное разведчика империи.

— Какой манифест? — не понял он.

— О счастливом избавлении монарха от гибели, уготованной ему предателями отечества продавшихся островитянам.

— Угу… — Молас упал взглядом внутрь себя. — А как мы его доведем до народа? Мы тут пока почти в изоляции.

— У нас в активе, как я понял два дирижабля.

— Плотто — раз. А еще кто?

— Бывший принц, а ныне трудящийся империи, — усмехнулся я. — Зря, что ли ему крест вручали сразу после выборов императора?

— Ты так думаешь? А не сам ли он стоит за заговором?

— Экселенц, хотел бы Тон быть императором, просто выдвинул бы свою кандидатуру на голосование не строя сложных уборных. А он ее, наоборот, снял. Где тут ближайшая типография?

— В Тортусе.

— Тем лучше, — улыбнулся я. — Вряд ли граф подумает, что мы будем резвиться на его заднем дворе. А на обратном пути начать листовки с манифестом разбрасывать над всеми станциями железной дороги и городами. Сейчас самое страшное — это информационный вакуум. Тортфорт свое слово уже сказал, а другого никто и не слышал. К примеру, о том, что император жив. И от присяги, которую чиновники давали ему сегодня утром по всей стране их никто не разрешал.

— Ты прав, Савва. Не все делается специальными операциями, — и Молас пошел разгонять верхами свою немногочисленную свиту.

Мы же с одним офицером отдела второго квартирмейстера генштаба оставленного мне Моласом сочинили краткий манифест о возблагодарении ушедших богов, даровавших императору жизнь там, где обычно не выживают. Текст дело десятое. Главное в такой бумаге подпись и начало 'Мы, законно избранный срединный император Бисер Первый…'

Ну и выделили особые полномочия дарованные императором мне, Аршфорту и Моласу.

Оставили даже графу Тортфорту лазейку приползти с повинной к подножию трона, мол, нельзя было на фоне таких слухов оставлять империю без управления, хотя тем же манифестом снимали его со всех государственных постов.

Переписали набело, подписали манифест у мало что соображающего от контузии императора и отослали этого офицера к Плотто на аэродром.

К месту нашей новой дислокации вокруг императора стали подтягиваться отогузские гвардейские драгуны с фронтовым опытом цугуцульских перевалов и огемские королевские дворцовые гренадеры, необстрелянные, но прошедшие выучку по программе штурмовиков на полигоне у Многана. С ними я почувствовал себя уверенней. Свои силы лучше всего собирать в единый кулак.

К тому же королевские дворцовые гренадеры кроме винтовок Шпрока имели на вооружении складные пистолеты-пулеметы Гоча, в деревянной кобуре. Они же пригнали с собой из инженерного городка обоз с продовольствием, полевыми кухнями и запасом патронов. А у отогузов оказалось по одному ручному пулемету на отделение. Готовились электоры ко всякому заранее… Один я не в курсах высокой дворцовой политики.

Городок вокруг бывшего охотничьего замка (грешно назвать такие вычурные здания деревней) стал реально напоминать военный лагерь. Мне даже стало жалко красивого 'дикого' парка, в который поколениями ландшафтных дизайнеров было вложено немало труда. Вытопчут все солдаты как слонопотамы.

Обошел предполагаемые позиции нашей обороны, и понял, что выученики Вахрумки на занятиях мух не ловили. Императорские дворцовые гренадеры, мягко нами разоруженные (только патроны отобрали на всякий случай), копали окопы и ДЗОТы на столичном направлении, используя в полевой фортификации части разрушенного дворца. Это хорошо, а то расклад чисто по количеству бойцов пока не в нашу пользу.

Разве что у императорских гвардейцев Тортфорта артиллерии не густо — всего две конные батареи в императорской гвардии. Шестнадцать полевых пушек, которые всегда демонстрировали на парадах. Но у меня и этого нет — всего три ствола и к ним по сорок снарядов. Отрядил, конечно, обоз на станцию к нашим эшелонам, но когда они обратно будут?

Ну, вот… первые ласточки появились в колонне по столичной дороге. Хорошо маршируют. Гвардия!

Тревога.

Занятие позиций согласно диспозиции пулеметного огневого мешка.

Бронетехнику в два кулака. Ударный — 'артштурм' и четыре пулеметных танка. Поддерживающий — 'элика', 'коломбина' и БРЭМ.

Эскадрон отогузских драгун в засаду — на фланговый обход и добивание бегущего противника. Не факт что такое нам удастся, но ободрить личный состав никогда не мешает.

Эх, сейчас бы всю мою бывшую 'железную' бригаду сюда. Раскатал бы всех в тонкий блин и порвал бы как Тузик грелку. Но тревога оказалась ложной. Пришла сводная представительская рота гвардейского оногурского саперного батальона. Того самого батальона, который мне мостки строил перед наступлением на фронте. За боевые заслуги саперы оногурским королем были причислены к королевской гвардии. Впечатлился король. Больше всего тем, что по моему представлению около ста человек (их работа трое суток в ледяной воде была приравнена к подвигу в бою) награждены Солдатскими крестами. Такое саперами, не избалованными почестями и наградами не забывается.

Командовал ею знакомый мне по фронту батальонный инженер. Он мне и тогда показался толковым человеком. Вот и сейчас он мне вываливал свои резоны.

— Как бы то ни было, ваша милость, но мы решили, что будем с нашим королем. Живым или мертвым. Забальзамируем его тело и отвезем домой. А Тортфорты нами командовать больше не будут. Хватит.

— Император чудом выжил и нуждается в вашей защите. Ваш король мертв, как и остальные электоры. Вы с нами?

— Это надолго?

Я только развел руками.

— Мы остаемся, если только нами будете командовать вы, командор.

— Тогда прошу вас, майор, построить всех у домика лесничего для принятия торжественной присяги императору.

Похоже, граф Тортфорт остался без инженерного обеспечения совсем.

Смеркалось. Небо нахмурилось. Воздух ощутимо потеплел и сверху повалил снег, засыпая аккуратные штабеля кирпича, убранные солдатами с развалин дворца. И сами развалины. И крыши оставшихся целыми домов, в которые стуча молотками вставляли новые стекла.

Откуда-то повыползали жены и дети дворцовых служителей и разбирали с садовых дорожек своих покойников по домам. Обмывать и готовить к утренним похоронам. Им не препятствовали.

Электоров и их свитских, а также придворных, которых настигла в охотничьем дворце смертельная беда, перенесли в большой охотничий ледник. Который был предназначен для трофеев императорских охот в заказнике.

Для дворцовых гренадер при свете факелов во дворе строгали гробы.

На парковых лужайках рядами выросли большие взводные палатки — импровизированные гвардейские. И даже дощатые сортиры, как и положено саперы выстроили не ближе двадцати метров от крайней казармы.

Жалко парк. Сколько денег придется вбухать, чтобы его восстановить в первозданной красоте. Отрезки бревен и досок, всякий древесный мусор со взорванного дворца кончится, солдаты начнут деревья валить. И плевать им, что деревья здесь высажены редкие для этой географической полосы — им тепла в палатке хочется.

Драгун я давно разослал по округе ближними и дальними патрулями, как только оногурские саперы приняли присягу новому императору. За ними присягали дворцовые гренадеры, гвардейские инженеры и прочие части не относящиеся к Ольмюцу. Каждые под двумя знаменами — империи и своего королевства — герцогства.

С момента взрыва прошло, вряд ли больше пяти часов, а казалось что вечность. По крайней мере, неделя.

— Ваше императорское и королевское величество, — обратился я к Бисеру, который после ухода гвардейцев так и сидел осыпаемый снегом на крыльце дома лесничего в кресле. — Осмелюсь указать, что вам лучше зайти в помещение. Не дай ушедшие боги еще и зазябните.

— Савва, хоть ты меня не подкалывай, — капризно скривил губы монарх. — Где Аршфорт?

— Неизвестно, ваше императорское и королевское величество.

— Достал ты меня, Савва. Повелеваю тебе впредь всегда и везде обращаться ко мне только словом 'государь'. Ясно?