Красная жара - Тайн Роберт - Страница 2

Кулак Владимира дёрнулся навстречу лицу Данко, но удар оказался слишком уж медленным, слишком неточным. Данко перехватил кулак врага своим и сжал. Затрещали пальцы. С силой тарана Данко обрушил своё колено на грудную клетку Владимира. Преступник, теряя воздух в лёгких, зашипел, словно паровоз, выпускающий пар. Он рухнул на снег, а Данко навалился на его разбитую грудь, придавливая её словно каток. Выкручивая Владимиру ногу, он продолжал давить тому на грудь, пока Владимир не стал задыхаться, словно рыба, выброшенная из воды. И снова кулак Данко, тяжёлый и твёрдый, словно ящик кирпичей, вонзился в челюсть Владимира. Кость не выдержала этой неравной борьбы и лопнула, словно простая деревяшка. Владимир почувствовал, что его мозг разваливается, будто старая машина, а рот наполняется кровью. С него было достаточно.

В тот момент, когда Данко ударил Владимира в парилке, Юрий тоже подключился к действию. С размаху вонзив локоть Николаю в висок, он швырнул его на мокрый пол. Когда Данко исчез за стеной вслед за Владимиром, Юрий уже занялся котельщиком, который покинул свой бойлер, чтоб позабавиться, помогая разделаться с парой легавых, посмевших заглянуть в «Дружбу». Описав своей кочергой крюк, таивший в себе смертельную силу, он лишь на миллиметры промахнулся мимо головы Юрия. Но юркий, ловкий мент, ухватив котельщика за гигантскую лапу, трахнул ею о стену, заставляя того выронить своё стальное оружие.

Однако котельщик был силён и вовсе не собирался сдаваться. Он ухватил Юрия за плечи и швырнул его на покрытую трубами стену. Но Юрий, ударившись о них, отлетел, словно боксёр от канатов, направляя прямой правый котельщику точно в лицо. Удар застал того врасплох и ошеломил его. Огарков ухватился за потные волосы котельщика и стукнул его головой о стену. Тот медленно сполз на пол.

Но оставались ещё враги. Из пара вынырнул Тартар, рыча и обнажая свои пожелтевшие, обломанные зубы. Длинный смертоносный нож был сжат в его руке. Тартар низко наклонился, держа нож в стороне от тела, и ждал, пока Юрий раскроется.

Но Юрий хлестанул полотенцем ему по лицу, прямо по глазам, как это делают мальчишки в раздевалке. Когда шершавая тряпка шлёпнула Тартара, ослепив его на секунду, Юрий, вложив в удар всю свою силу, пнул противника ногой в пах. Тот издал мучительный, сдавленный крик и рухнул, как подрубленное бревно.

Юрий растолкал сжавшихся раздетых женщин, всего минуту назад с наслаждением наблюдавших за мучениями Данко, и выскочил на балкон. Он спрыгнул в мягкий снег рядом с Данко и лежащим Владимиром.

— Виктор? — спросил он. Данко пнул Хиппи ногой.

— Нет. Не он. Но он здесь, — он зачерпнул пригоршню снега, чтоб остудить свою обожжённую руку. — Где он, Владимир?

Владимир что-то пробормотал, выпуская слюну и кровь на чистый белый снег.

— А говорить-то он может? — спросил Юрий, с сомнением рассматривая избитого человека.

— Говорить может, — сказал Данко. И что есть силы пнул распростёртого мужчину. — Где он, Владимир? Где Виктор?

Шевеля разбитыми губами, Владимир тяжело произнёс:

— В «Дружбе». Сегодня вечером в «Дружбе».

Той ночью шёл снег, шёл гораздо сильнее, чем обычно. Данко сидел за рулём «Волги», Юрий рядом с ним. Автомобиль нёсся сквозь снег во главе небольшой процессии подобных же машин. Их было три — ив них сидели милиционеры, которые придут на помощь, когда Данко отдаст такой приказ. Но пока Данко не прикажет, им следовало держаться вне поля зрения.

Данко всматривался сквозь заиндевевшее лобовое стекло «Волги». Где-то впереди была «Дружба» — один из низкосортных баров столицы. Он был хорошо известен среди преступного мира как место, где можно разжиться наркотиками, оружием, валютой, нелегальными записями и даже электроникой — видеомагнитофонами и стереоаппаратурой. В «Дружбе» можно было нанять и воров — если вам нужен был человек, чтобы вскрыть сейф или влезть по водосточной трубе, или помочь смыться на машине — можно было смело отправляться в «Дружбу». «И это, — подумал Данко, — как раз то место, которое нужно Виктору Росте».

Милиция знала о «Дружбе» и регулярно совершала налёты. Но любой фараон любого отдела любой части света знает, что сколь бы ни старался ты и каким бы строгим ты ни был, все равно найдутся желающие рисковать и становиться ворами. Московские милиционеры признавали, что люди крадут, а они так и не могут положить этому конец.

Но наркотики — а их все легче было раздобыть в Москве — это другое дело. Данко был полон решимости остановить их зарождающийся поток. Убить в зародыше, пока не затопило. Виктор Роста со своей семейкой были в этом потоке пионерами и их во что бы то ни стало следовало засадить за решётку.

— Становится все трудней, — сказал Юрий, словно прочитав мысли Данко. — Десяток лет назад — никаких наркотиков. А теперь уже проблема. Ещё десяток лет, — он вдруг чихнул, — и тут будет Гарлем, — он высморкался. — Ну вот, попрыгали по снежку, — сказал он печально. — Я, кажись, простыл.

Данко подрулил к тротуару. До бара осталась пара кварталов. Их лучше пройти пешком. Остальные машины остановились за ним.

— Окружите здание, — приказал Данко. — Только осторожно. И дайте мне десять минут, прежде чем заходить.

— Есть, товарищ капитан, — ответил сержант, возглавлявший отряд.

Юрий и Данко двинулись вперёд. Юрий снова чихнул.

— Мама научила меня домашнему средству от простуды, — сказал Данко. — Всегда помогает.

Юрий взглянул с надеждой:

— Правда? И что это?

— Подержи в руке горячий камешек, пока ждёшь напарника.

Юрий рассмеялся:

— Хочешь, чтобы я поверил, что такой вот камешек испортит тебе руку? А я не поверю.

Данко остановился, взглянул на бар, потом снова на Юрия:

— Знаешь, что делать?

— Конечно. Как всегда. Ты заходишь спереди, а я жду сзади. Если выйдешь спереди с Ростой, то и порядок. Если он попытается смыться через чёрный ход, я его беру. Проще некуда.

— Вот и отлично, — Данко прошёл последние метры до «Дружбы», откуда слышались сдавленные звуки грохочущей рок-музыки.

Он толкнул дверь; волны музыки, резкий запах сигарет и водки окружили его. Тёмный бар был заполнен всякими подозрительными типами. Они сидели у старых столиков с металлическими ножками, склонившись над стаканами с напитками и заговорщически перешёптываясь. «Интересно, сколько же преступлений замышляется в эту снежную ночь?», — подумал Данко.

Первым его заметил бармен. Он тут же распознал мента — бармен немало повидал их за свою карьеру — и сразу понял, что будут неприятности. Выражение лица Данко ясно говорило о том, что уж этот-то милиционер точно не зашёл сюда просто, чтобы пропустить рюмочку от холода, и даже не в расчёте получить взятку. Этот здоровый мент пришёл делать дело. Бармен быстро налил себе стаканчик и проглотил напиток.

Никто из завсегдатаев бара не заметил внезапной суетливости бармена, как не заметили они и Данко, пока тот не подошёл к стойке и не протянул под нос бармену своё удостоверение.

— Данко, — сказал он, — милиция.

Люди у стойки замолкли. Каждый надеялся, что этот самый Данко ищет не его. Постепенно милиционера стали замечать и прочие посетители прокуренного кабака. Разговоры в баре помаленьку стихли.

— Я ищу Виктора Росту.

Бармен нервно сглотнул и взглянул в дальний угол тёмного помещения. Виктор был человеком опасным — и не любил, когда его выдавали. Но, с другой стороны, и мент тоже, кажись, не слишком обожает, когда граждане-товарищи отказываются ему помогать.

— У задней стены, — сказал бармен, понизив голос, — под окном.

Данко кивнул и повернулся. Теперь в помещении раздавались лишь звуки какой-то отечественной металлической музыки, ревущей из старых динамиков. Данко пересёк комнату и остановился возле Виктора. Тот сидел за столом рядом с братом, парой громил и ещё парой размалёванных шлюшек.

— Пойдём, — сказал Данко. — Все вместе.

Женщины нервно глянули на своих спутников. Пара Викторовых телохранителей, Егор и Саша, внимательно разглядывали Данко, готовые — вероятно, даже желающие — принять участие в драке, которая, в чем они не сомневались, вот-вот вспыхнет. Лишь оба брата Роста — Виктор, заправила, и Вагран, его помощник — казались столь же спокойными и собранными, как Данко и Огарков. Они смотрели на милиционера без видимого интереса, даже как бы скучая, являя собой в этом отношении зеркальное отображение хладнокровных офицеров. Данко был профессиональным милиционером, братья — профессиональными преступниками. Не впервые приходилось им иметь дело с милицией и, конечно, не в последний раз.