Спортсмены - Гладков Теодор Кириллович - Страница 25

Создавая себе паблисити, борец мог подойти к портье гостиницы и небрежно ударом кулака вбить в стену гвоздь. Так на груди борца Турбаса, ставшего на «мост», три дюжих молотобойца долбили кувалдами сорокапудовый камень... На что только не приходилось идти ради кассового сбора...

Все это было не по душе Луриху, не сразу принял он даже приглашение французской фирмы - стать первым эстонцем, увековеченным на киноэкране. Быть может, ему все же захотелось в первую очередь показать землякам, какие огромные возможности для физического совершенствования заложены в человеке...

Зная неподкупную честность и силу эстонца, его побаивались даже такие известные костоломы арены, как отбывший четыре года сахалинской каторги Ванька Каин, Робинэ, пользовавшийся запрещенными приемами «двойной нельсон», «обратный пояс». В схватке с нижегородцем Турбасом Робинэ кинул его, и тот ударился головой о барьер. Турбаса вынесли с арены на носилках.

В независимых от антрепренеров газетах можно было прочитать, как выглядел, к примеру, один из «мировых» чемпионатов в Нижнем Новгороде на афише и в действительности.

«- Ван Риль (Голландия), - важно объявляет арбитр, хотя вместо Ван Риля раскланивается Ваня Прохоров из Кинешмы.

- Знаменитейший бельгийский борец чемпион мира Стера. (Петруха Иванов из волжского села Кандау- рово.)

- Гость из Франции (муромчанин Гриня Пигулькин).

- Великий, непобедимый Георг Лурих (один из «липовых» Лурихов).

- Наизнаменитейший чемпион чемпионов Иван Максимович Поддубный. (Похожий на него вятский мужик, бывший моряк Вася Бабушкин.)».

Но даже такие разоблачения делались, так сказать, постфактум, когда заканчивались гастроли и «чемпионы» разъезжались по городам и весям.

От всех этих махинаций, на которые нужда заставляла идти даже сильных борцов, неизменно стоял в стороне Лурих. Пусть это не всегда устраивало господ предпринимателей, все же им приходилось считаться с ним. Имя Луриха на афише само по себе было гарантией полных сборов.

В отличие от многих современных ему силачей, Лурих видел, к какому обеднению человека приводит погоня за сантиметрами наращиваемых мышц, всем тем, что в его годы подавалось как «демонстрация красоты телосложения», «игра мышц».

Человек из народа', живой и общительный, он в десятых года г пробует себя на новом поприще, читая лекции, обращаясь прежде всего к простому люду: рабочим, рыбакам, портовикам. Газета «Таллина Театая» сообщала: «Желающих послушать Луриха оказалось такое количество, что для многих из них просто не хватило места и они вынуждены были уйти, - вряд ли обществу (таллинских рабочих. - О. Л., Е. Д.) «Валвая» когда-либо прежде удавалось собрать сразу столько народа».

Лурих выступает на этих встречах как пропагандист массового развития физической культуры. Он с горечью констатирует: «У нас на страницах газет царит дух закосневших в своем невежестве мещан, которые всячески стараются принизить значение спорта. Не проявление ли это зависти и ненависти по отношению к тем людям, которым благодаря тренировкам и упорядоченному образу жизни удалось развить в себе силу».

Атлет говорил о том, что в его стране власти не поощряют занятий физической культурой и спортом, в то время как только в Германии более ста спортивных Ферейнов.

Лурих обнаруживает недюжинные познания в истории родины: «В древности эстонцы были сильным и здоровым народом, иначе они не смогли бы создать свой эпос с таким героем, как богатырь Калевипоэг».

- Разве не свидетельствует о том, что не оскудела сила народная, - говорил он тогда же, - тот факт, что в 1910 году маленькая Эстония дала четырех чемпионов мира. По плаванию - Тийсвельта, по гребле - Куузика, по борьбе и подниманию тяжестей - Аберга и Луриха.

Да, - с гордостью говорил, прохаживаясь по сцене, плечистый атлет в темной пиджачной тройке, - четыре имени, четыре чемпиона мира, и все они - сыны эстонского народа, народа малочисленного, за рубежом почти никому не известного.

Один из сильнейших в мире борцов и тяжелоатлетов, Георг Лурих подтверждал важность гармоничной подготовки своим собственным примером, так как был в то же время и классным гимнастом, катался на коньках, любил плавать, занимался бегом, уделял много внимания акробатике, ездил на велосипеде.

То немногое, что сохранилось из его литературного наследства, не утеряло ценности по сей день. В своих статьях и лекциях Лурих предстает перед нами не только как великий спортсмен и убежденный пропагандист спорта, но и как большой патриот, вдумчивый мыслитель.

«Спорт, атлетика представляют собой не только сугубо личную, но и большую общественную ценность, ибо несут в широкие массы идеал физического развития».

«Атлетом способен сделаться любой, - еще тогда, когда человек лежит в колыбели, природа вручает ему удостоверение в том, что он может стать таким же сильным, как, например, я».

«Подлинный спортсмен-борец является своего рода пионером, способствующим искоренению бытующего у нас глупого предрассудка, будто бы физический труд унизителен для человека, а физическая сила в наш век уже никому не нужна».

«Смысл атлетики не в том, что тот или иной атлет нечто для себя завоюет, - скажем, славу и деньги, - и не в том, кто кого положит на лопатки, - Аберг Поддубного или Поддубный Аберга, - ибо в любом случае человечество в целом вряд ли что-нибудь выиграет или проиграет.

Главнейшее назначение спортивного соревнования в том, чтобы мы, атлеты, почувствовали себя авангардом и обратились бы с серьезным предупреждением к физически слабеющему роду человеческому. Наш призыв таков: «Человек, сойди со своего безумного пути, посмотри на нас: разве мы не состоим из той же плоти и крови, что и вы?»

«Напрасно иные родители расстраиваются по поводу того, что их сын, занявшись вопреки их запрету спортом, слишком быстро вырастает из своей одежды, которую отец и мать приобрели с таким большим трудом, - ибо должны же мы признать, что одежду можно приобрести новую, а здоровье и силу не купишь ни за какие деньги».

Но присесть к письменному столу, свести воедино мысли и наблюдения ему удается лишь в редкие дни перерыва между борцовскими турнирами.

Большой немецкий порт Гамбург занимал особое место в ряду всех городов мира, где культивировалась спортивная борьба. Раз в год съезжаются в этот город борцы- нрофессионалы. Собравшись в небольшом зальчике, без зрителей, независимые от разработанных антрепренерами сценариев, ведут они честную борьбу без подтасовок.

Лурих в этом городе открыл счет своим победам на международных аренах. Успешно закончился для него проводившийся здесь и международный «гала-чемпионат» 1912 года. Лурих завоевал первый приз, за ним был, к огорчению своих соотечественников, немец Зафт, третье место поделили американец Вестергард-Смит и серб Сайков.

Вот уже семнадцатый год Георг на арене, но слава не вскружила ему головы. Он по-прежнему не идет на сделки с комбинаторами и умеет подобрать ключи к любому из противников, будь то смелый серб Сайков или огромный тевтон Зафт,

Силе Лурих противопоставляет быстроту, грубости - гибкость и неожиданность. Вот многопудовый Зафт перевел его в «партер», и Георг вынужден встать на «мост». Зафт готовится навалиться на эстонца, но тот, стоя на «мосту», внезапно приподнимается на метр. По-кошачьи извернувшись, он подминает под себя противника. Арбитр опускается на ковер. Свисток! Зафт на лопатках.

Когда после матча Луриха спросили, как же ему удалось разработать подобную гибкость при таких мощных мышцах, Лурих бросил: «Очень даже просто. Занимайтесь каждый божий день, друзья! Не будете ли любезны подать мне тот стул?» И, скинув, пиджак, встал на «мост» на узком сиденье стула.

Георг был подлинно универсальным атлетом; он выступал не только в классической борьбе, но и в вольной, швейцарской, персидской, турецко-татарской, грузинской, эстонской. Хорошо знавший его Тыну Выймула писал:

«Он внимательно следил за позицией противника и за каждым его движением, всегда точно улавливая подходящий момент. Приемы Луриха были стремительны и хорошо продуманны; - если какой-нибудь из них не удавался, борец мгновенно переходил к следующему. В Лури- хе не было и следа той медлительности, какая свойственна многим другим борцам, - он был художником в своей области, проводил один прием за другим без малейшей задержки, не оставляя противнику времени для размышлений... Приемы Луриха были быстры и в то же время мягки, - он никогда не причинял партнеру боли, как ото делали другие борцы, которые, захватив руку противника, обычно сжимали ее так сильно, что у того слезы на глаза навертывались».