Ассасин - Мелан Вероника - Страница 62

В наступившей тишине, казалось, было слышно, как в головах сидящих напротив людей скользят бесшумные мысли. Напрягся Рен — я чувствовала это спиной.

«Давай, Элли. Ты всегда хотела быть храброй? Сейчас самое время».

— Вы действительно признаёте, что ошиблись?

Я смотрела ему — главному бездушному роботу — прямо в глаза, а он молчал. Молчал долго, затем кивнул.

— Да. Мы признаём, что ошиблись.

— Тогда я бы хотела попросить о другой компенсации за моральный ущерб от проведенного в Корпусе времени.

Удивленный взгляд Дрейка переместился чуть выше, за мою голову — на Рена, он будто спрашивал: «Ты где ее такую достал? Такую дерзкую?» Ответил ли что-нибудь Рен, для меня осталось загадкой, но спустя пару секунд Дрейк вновь переключил внимание на меня.

— Озвучьте, какую именно компенсацию вы хотели бы получить?

Я собралась с силами и твердо произнесла:

— Я бы хотела, чтобы из-под стражи были освобождены два человека: Нисса Бартон и мужчина по имени Эдвард.

Брови Дрейка приподнялись.

— Эдвард Макгрегор.

— Да. Он.

Лица представителей Комиссии застыли; секунды потекли одна за другой. С одной стороны, я невероятно гордилась собственной храбростью, с другой — понимала, что это был очень рискованный шаг, и мучилась от тревоги. А что будет, если они сочтут меня слишком дерзкой? Снова накажут?

Наплевать! Я должна была попросить…

«Не откажите мне, пожалуйста!» — безмолвно повторяла я, скользя по лицам сидящих за столом людей. Даже их хваленые непроницаемые маски не могли скрыть витающего в комнате удивления, возникшего после высказывания мной наглой просьбы.

Вскоре их молчаливый диалог закончился — я поняла это по тому, что взгляд Дрейка вновь вернулся «сюда», в комнату, — но мужчина в центре стола продолжал молчать. И все это время я чувствовала себя словно под прицелом крупнокалиберной винтовки — его глаза не давали сдвинуться с места ни на миллиметр.

— Я удовлетворяю вашу просьбу, — произнес он наконец, и мне показалось, что от облегчения и нахлынувшей радости я сейчас свалюсь со стула. С этого чертова стула! С самого любимого стула! Создатель! Он сделал это! Не знаю, поспособствовал ли как-то принятию положительного решения Рен или же сама Комиссия действительно имела подобие совести, но главное, что они согласились сделать это! Они выпустят Ниссу и Эда! Эда…

Я потухла. Если, конечно, Эдвард еще жив…

— Простите, пожалуйста, — я вдруг перестала улыбаться и снова впилась взглядом в представителей Комиссии. — А Эдвард… Он жив?

— Жив.

От этого слова мне захотелось плясать. Я старательно удерживала себя на стуле, но ноги так и просились в пляс. Мне хотелось прыгать, летать, кричать что-нибудь несусветное, обнимать первого встречного…

— Пойдем. — Рен подошел со спины и положил свою ладонь мне на плечо. — Пора.

Я бросилась навстречу, едва завидев их — двоих ставших такими родными, такими близкими людей.

Эдвард шел медленно. Он опирался на длинную деревянную палку и прихрамывал на каждом шагу. Заметив меня, остановился, и лицо его осветилось изнутри. С расстояния в несколько шагов я видела, как подрагивает его подбородок и две сверкающие слезинки, не удержавшись в выцветших глазах, скатываются по изрезанным морщинами щекам.

— Эллион! — закричал он и поднял вверх палку. — Эллион!

Я одним прыжком преодолела разделяющие нас несколько метров и бросилась ему на шею.

— Эдвард, Нисса…

Она была здесь же. Осторожно держала его за руку, будто боялась, что он может упасть от переполнявших чувств, заботливо протягивала хлопковый платок. И она улыбалась. Я впервые в жизни видела, чтобы Нисса улыбалась. Улыбка, словно по волшебству, преобразила ее бледное лицо, и хотя морщин вокруг глаз стало больше, оно все равно неуловимо помолодело.

— Нисса…

Я смотрела на знакомые черные волосы, которые теперь были чистыми и расчесанными. Они еще не блестели, но уже аккуратными прядями вились вокруг усталого счастливого лица. Ее глаза лучились радостью и облегчением, ноздри шумно вдыхали наполненный запахами уходящего лета воздух.

— Элли, как хорошо! Солнце вокруг, я до сих пор поверить не могу. Солнце и деревья, а там всегда так холодно…

— Я знаю. — Я не удержалась и крепко обняла ее. И, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась прямо у нее на шее. — Нисса, как же я мечтала вас увидеть!

— Не плачьте, Эллион, пожалуйста, — Эдвард поглаживал меня по плечу. — То всегда будет моей ролью — утешать и успокаивать вас? Нет, вы не подумайте, я совсем не против, но вы прекрасны и без слез.

Он улыбался. Я тоже.

Смутившись оттого, что плачет сам, Эдвард постарался незаметно сморгнуть слезинки и, оправдываясь, проговорил:

— Негоже это, старику плакать-то. Но вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу синее небо.

Я осторожно подтянула Эдварда ближе и обняла их обоих сразу.

— Я так за вас волновалась, так соскучилась. Я боялась, что вы…

— Нет, Элли, мы в порядке.

Мне казалось, я могу обнимать их вечно. Стоять посреди улицы и держать за руки, лишь бы только знать, что теперь все хорошо.

Утерев с лица слезы, я укоризненно взглянула на Ниссу.

— Как ты могла? Как ты могла написать ту прощальную записку, вредина?

Она виновато улыбнулась.

— Ты прости, я в какой-то момент сдалась, подумала, что все.

— Вот и я подумала, что ты сдалась. И зря.

— Зря, — она улыбалась, а я никак не могла перестать удивляться этому. Нисса и улыбка — это все равно что луна и солнце, плывущие по соседству, — так же невероятно.

— Эллион, а как вам удалось это сделать?

Чувствовалось, что Эдварду не терпится узнать подробности. Конечно, мне бы на его месте тоже хотелось.

— Пойдемте, — я подтолкнула их к скамейкам неподалеку, — здесь есть парк, там и расскажу все.

Они слушали молча.

Я рассказала им про Рена, про то, как оказалась осуждена по ошибке и как меня отправили в Корпус. Эдвард тихо скоблил по земле палкой, собирая в небольшую кучку опавшие листья.

После того как я поведала о ловушке, Нисса, не выдержав, взорвалась.

— Гады! Можно было предположить, что так просто не отвяжутся! Как же ты избавилась от нее?

При упоминании о сенсоре ее глаза округлились.

— Я только слышала о таких! Надо же! И что — он помог тебе?

Мой рассказ длился долго.

После Линдера я подробно описала свою поездку в Минбург и возвращение оттуда, затем рассказала про поиски Марка и долго описывала роль Рена во всей этой истории. Эдвард некоторое время не хотел признавать, что даже после избавления меня от хитроумного изобретения Корпуса Рен достоин слов благодарности и уважения, но в конце концов сдался.

— Я вижу, как вы счастливы, девочка, — ласково произнес он. — Значит, он все-таки стоит вашей любви.

— Стоит, Эдвард. Я действительно люблю его.

— Тогда дай бог вам двоим счастья, — добавил он и успокоился.

— А вы? Что было дальше с вами, расскажите!

Своими подробностями я поделилась, и теперь хотелось услышать то, что происходило «за сценой».

Они поначалу отмалчивались, затем Эд заговорил:

— Ну… Мы немножко пострадали, как и предполагали. Мне сломали колено, а Ниссу пару раз водили к доктору Гамильтону. — При упоминании этого имени мои руки сжались в кулаки. Сволочь, сволочь он! — Эй, Элли, не стоит тратить нервы. Ведь это все того стоило, видите? Мы сидим здесь с вами, в парке, мы свободны, а значит, все не зря!

Он был прав. Его колено было сломано, но лицо светилось, и это многого стоило.

— А ведь я теперь могу уехать на север, представляете? Я давно запретил себе мечтать об этом, даже вспоминать, а теперь могу! Могу разводить породистых коней, могу жить на ферме, могу заниматься чем хочу — не верится! А колено? Оно заживет.

Эд был счастлив. Полностью. Оказалось, что поводов тому нашлось больше, чем мне было известно.