Тайна серебряной вазы - Басманова Елена - Страница 24

Пановский смотрел на говорящего агента с недоумением.

Агент Сэртэ это чувствовал и старался быть как можно более убедительным. Не мог же он рассказать о том, что пустил одну девчонку в дом, в кабинет князя. Тем более что никакой иконы она и не выносила – он своими собственными глазами видел, что она несла в руках, сойдя с крыльца, клетку с попугаем, и больше ничего. Икону так просто не спрячешь, в карман не положишь, под пальто не засунешь.

– Я все-таки подозреваю, – продолжал он наступательно, – что в доме есть потайные ходы. Кто-то побывал в кабинете. Другого объяснения нет. Я не покидал своего поста ни на минуту.

Пановский повертел в руках исписанные агентом листки бумаги, бросил их на край стола и, расстегнув пальто, опустился в кресло.

– Подробное описание барышень в рапорте имеется? – И язвительно добавил: – Они в пальто были?

– Так точно, – недоуменно подтвердил Сэртэ. – В коричневых пальто. Сукно цвета беж, отделаны темно-коричневым шнурком. Шапочки – беличьи.

– Они были одни, их никто не сопровождал?

– Они подъехали к воротам на извозчике без сопровождающих, одна постарше, в дом заходила младшая, совсем девочка, лет пятнадцати. Барышни интеллигентные, приличного достатка. Особых примет нет, обычные барышни.

– Номер извозчика записал? – отрывисто спросил Пановский, занятый своими мыслями, – опять таинственные барышни, каким-то образом связанные с Ордынским.

– Так точно, господин Пановский, номер указан в рапорте, – ответил агент.

– Можете быть свободны...

Когда агент вышел из кабинета, Пановский продолжил размышлять о барышнях. Случайно или не случайно какие-то барышни у особняка князя Ордынского? Скорее всего, действовала одна барышня, вторая могла быть компаньонкой, наперсницей. Хотя и посвященной в тайну. Случайно или не случайно барышня нашла повод проникнуть в кабинет князя?

Господин Пановский плохо верил в случайности. Но и поверить в то, что какие-то гимназистки могут, как настоящие шпионки, проникать в охраняемые здания, отыскивать тайники и похищать оттуда документы – тоже было весьма затруднительно. Возможно, за ними кто-то стоял. Неужели-таки враги и тайные наследники Ордынских действительно здесь замешаны?

А если документ не был в пеленке, закопанной в могиле? Тогда и искать монаха глумливого бесполезно. А. может быть, именно он подослал гимназистку в особняк? Пановский пролистал донесения агентов – ни в одном из них не упоминалось, что вокруг дома крутился какой-нибудь монах, да и описания девицы, побывавшей в кабинете князя, ни в каких других рапортах не встречались. Есть ли вообще связь между гимназистками, монахом, возможными претендентами на наследство Ордынского?

Господин Пановский наконец встал с кресла, снял пальто, вызвал звонком помощника. Он приказал ему доставить из ближайшего ресторана бутылку красного вина и что-нибудь горячее. Страшно проголодался за этот день шеф сверхсекретного бюро. Ему надо было успокоиться и хорошенько подумать, с чего начать завтрашнее утро. Спать придется в эту ночь на диване в кабинете.

Глава 11

Профессор Муромцев по раз и навсегда установленному обычаю, нарушавшемуся крайне редко, обедал дома. Вернувшись из университетской лаборатории, он продолжал размышлять над странными результатами, полученными в серии опытов с рентгеновским аппаратом, и не сразу заметил, что в квартире стоит непривычная тишина. Елизавета Викентьевна не вышла ему навстречу со своей неизменной мягкой улыбкой, подтверждающей, что мир незыблем и несокрушим. Не высовывали своих хорошеньких головок в переднюю и его непоседливые девочки, перенявшие от матери привычку встречать отца с ласковой предупредительностью. Уже у дверей гостиной он вскользь отметил эти настораживающие странности, а едва Николай Николаевич открыл дверь в гостиную, на него устремились четыре пары удивленных и испуганных глаз. Одинаковое выражение сильного потрясения, застывшее на женских лицах, так поразило его, что он не сразу приветствовал Полину Тихоновну.

Первой опомнилась Елизавета Викентьевна.

– Клим Кириллович арестован. – Отсутствие малейшего намека на улыбку в глазах жены сказало Николаю Николаевичу о степени ее тревоги больше, чем любые возможные слова.

Николай Николаевич, забыв об обеде, прошел к своему креслу и уселся в него, сопровождаемый отчаянными взглядами перепуганных женщин.

По его просьбе Полина Тихоновна вновь подробно изложила все, что произошло у них на квартире вчера.

– Я надеялась, все прояснится. Но Клим не вернулся домой, и я, спустя сутки, решила обратиться за советом к вам, в Петербурге у нас нет более близких людей.

Профессор Муромцев встал со своего кресла, подошел к Полине Тихоновне и наклонился над ней.

– Вы поступили правильно, обратившись к нам. Попробуем прояснить ситуацию... Итак, уважаемая Полина Тихоновна, обыск проводил следователь из вашего полицейского участка?

– Нет, – она подняла ясные глаза, – наш следователь присутствовал при обыске, но перетряхивали вещи другие люди.

– Что за люди? Кто-то отдавал им распоряжения?

– Обыск производили люди в штатском, без формы, я не могла понять, кто они. А руководил ими человек, предъявивший мне документ, фамилию я запамятовала, – Полина Тихоновна досадливо поморщилась, недовольная собой, – в документе говорилась о его особых чрезвычайных полномочиях.

– Так, а разрешение на обыск вам предъявляли?

– Нет, его я не видела.

Полина Тихоновна даже губу прикусила, расстроенная своей вчерашней непредусмотрительностью, как она могла не спросить про ордер на обыск.

– Неужели обыск проводился без разрешения? Наверное, так, в противном случае вам его наверняка бы предъявили. И проводился людьми, наделенными особыми полномочиями. Получается, что речь идет о деле государственной важности, не так ли? – продолжал наседать профессор.

– Я ума не приложу, – окончательно расстроилась Полина Тихоновна, – как Климушка мог быть связан с подобными делами.

– Будем мыслить аналитически, – продолжил профессор. – Что может являться делом государственной важности? Рассмотрим все варианты по порядку, тогда и поймем, откуда ветер дует и что мы можем предпринять в данных обстоятельствах. Во-первых, покушение на Императора с целью его убийства. Во-вторых, шпионаж в пользу иностранного государства и выдача государственных тайн. В третьих – участие в революционном заговоре.

Полина Тихоновна всплеснула руками и молча уставилась на профессора.

– Дорогая Полина Тихоновна, подумайте хорошенько, что из перечисленного могло хотя бы теоретически иметь место. Просто так сотрудники секретных организаций, наделенные чрезвычайными полномочиями, не врываются в частные квартиры. Да еще при поддержке полицейских, – Николай Николаевич замолчал в ожидании ответа.

– Карл Иванович Вирхов, наш следователь, мне кажется, не поддерживал тех, кто проводил обыск. Он вел себя отстраненно, – осторожно заметила Полина Тихоновна после некоторой паузы.

– Может быть, оробел от таких неприятностей, обнаруженных на вверенной ему территории?

– По моим наблюдениям, – все так же осторожно продолжила Полина Тихоновна, – он не оробел. У меня создалось ощущение, что он не верил в виновность Климушки и его причастность к каким-то преступлениям.

– Поймите меня правильно, но я должен знать, чем вы можете подкрепить свои ощущения, какими фактами? – настойчиво вопрошал профессор.

Он продолжал стоять около дивана, на котором рядом с Елизаветой Викентьевной расположилась их неожиданная гостья.

– Николай Николаевич, – мягко вмешалась Елизавета Викентьевна, – иной раз и фактов не надо, интуиция подсказывает, и безошибочно. – И она плавным успокаивающим движением руки коснулась предплечья Полины Тихоновны.

– Согласен, роль интуиция велика, – не стал спорить с женой Муромцев, голос его заметно подобрел, он отошел от дивана и вновь уселся в свое кресло. – Но, – повернулся он к приободрившейся Полине Тихоновне, – мне хотелось бы опираться и на конкретные факты.