Тайна серебряной вазы - Басманова Елена - Страница 18

– Мотивы преступления, вы хотите сказать? Могут, могут найтись мотивы, если хорошенько подумать. Но думать о мотивах нам сейчас некогда. Надо действовать. Извольте выписать разрешение – на обыск и арест доктора Коровкина.

Карл Иваныч сел за стол и нехотя исполнил указание Пановского.

– Что-то вы не очень торопитесь услужить государеву человеку, – ехидно заметил Пановский, – смотрите, как бы в сообщниках у преступника не оказаться. Потрудитесь следовать за мной.

Короткий зимний день сменился ранними сумерками. Карл Иваныч, идя по немноголюдным улицам Адмиралтейской части позади Пановского и его приспешников, никак не мог справиться с накатившей на него волной злости – оттого, что так беспардонно, так хамски вел себя этот царский пес, оттого, что в доме Клима Кирилловича, человека во всех отношениях достойного, с прекрасной репутацией, ни в чем предосудительном не замеченного, сейчас произойдет тягостная и безобразная сцена. Мысленно перебирая множество различных вариантов, тайных мотивов, которые могли бы подвигнуть доктора на неблаговидный поступок, Карл Иваныч с негодованием отметал их один за другим. Не верил, никак не мог он вообразить, что доктор в чем-то замешан…

Злился следователь Вирхов и потому, что Пановский нарушил раз и навсегда заведенный им распорядок и лишил Карла Иваныча законного обеда. Хотя при мысли об обеде следователь почувствовал настоящее отвращение.

Дом, в котором проживал доктор Коровкин, неумолимо приближался. Вот уже и парадный вход – тут Пановский остановился и пропустил Вирхова вперед. Подъем по лестнице занял минуту, и наконец все остановились у дверей.

– Звоните, – скомандовал Пановский.

Карл Иваныч нажал кнопку электрического звонка с короткой задержкой – после того как мысленно обратился к Господу Богу с просьбой, чтобы доктора дома не оказалось.

Пановский отстранил следователя и сам еще несколько раз нажал на кнопку, прислушиваясь к резкому трезвону, раздавшемуся за дверью.

– Кто там? – послышался из-за дверей женский голос.

– Пановский сделал знак Вирхову. – Полина Тихоновна, это я, Вирхов Карл Иваныч, – сказал как можно спокойнее следователь.

Послышался звук отпираемой двери, и в проеме показалась улыбающаяся тетушка Полина.

– А, Карл Иваныч, милости просим, – начала было она, но, увидев еще трех спутников следователя, настороженно спросила: – Чему обязана? Пановский выступил вперед.

– Где доктор Коровкин? – Сейчас его нет дома, он уехал по вызову. – Тем лучше, сударыня. Вот мои документы – видите? Прошу вас не чинить препятствия следствию.

Пановский сделал движение, как бы отстраняющее тетушку Полину, но она и сама, ничего не понимая, отступила шаг назад. Пановский вместе со своими агентами проследовал в квартиру, последним переступил порог Карл Иваныч Вирхов. Запирая за ним дверь, Полина Тихоновна спросила:

– Что все это значит?

Вирхов выразительно пожал плечами. Они прошли в гостиную, где уже вовсю хозяйничали непрошеные гости.

– Садитесь и не мешайте, – коротко бросил Пановский, осматривая мебель, картины, горшки с цветами, его помощники выстукивали стены, переворачивали стулья, даже под елочку заглянули, вытащив из-под нее рассыпанную горку ваты с блестящей мишурой.

– Что вы ищете? – спросила наконец, преодолевая робость и недоумение, Полина Тихоновна.

Вместо ответа Пановский открыл дверь кабинета Клима Кирилловича и устремился туда. Послышались неприятные звуки открываемых ящиков письменного стола, шелест бумаг, глухие хлопки сбрасываемых на пол книг.

Полина Тихоновна, сидевшая на краешке стула в собственной, еще недавно такой уютной и безопасной гостиной, заплакала от обиды. Карл Иваныч стоял рядом, насупив плоские белесые брови, и ничего не говорил.

– А, так ваш уважаемый доктор коллекционирует редкие книги, – внезапно появившийся в дверях Пановскии держал в руках толстый фолиант. – Вот, вижу старинные лечебники, кажется, семнадцатого века, дорогая книга. Правда, весьма бесполезная. Но не для меня. Это, господа сообщники, ниточка...

Он вновь скрылся в глубине кабинета, ошарашенная тетушка Полина взглянула снизу вверх на Карла Иваныча. Тот, убедившись, что подручные Пановского ползают по полу, простукивая половицы паркета, повертел пальцем у виска. Полина Тихоновна успокоилась, ее слезы разом высохли.

Сколько уборки после этого нашествия предстоит! И ничего, ничегошеньки преступного, наверняка, они не найдут – уж ей ли не знать своего племянника, своего золотого Климушку. Здесь явно какая-то ошибка. Ничего. Потом во всем разберутся. И извинятся. Да, непременно извинятся. Так думала Полина Тихоновна, с любопытством наблюдая за работой потрошителей.

Когда проводящие обыск перевернули все вверх дном в комнатах, они проследовали в ванную комнату и на кухню, затем переместились в коридор и стали прощупывать и скидывать на пол пальто и шубы... Тут-то и послышался в дверях звук поворачиваемого ключа.

Пановский подал всем знак замереть и, дождавшись, когда хозяин войдет в квартиру, выступил вперед.

– Господин Коровкин? Вы арестованы. Вот ордер на арест.

Клим Кириллович в полном недоумении обводил глазами тетушку, Вирхова, полицейских.

– Потрудитесь проследовать в участок. Пановский взял доктора за локоть, он считал, что обыск выполнен профессионально и вряд ли документ скрыт в квартире доктора, а допрос доктора лучше проводить на казенной территории, разговорчивее станет.

Мужчины вышли из квартиры и стали спускаться по лестнице.

«Почему они так интересуются этим младенцем? – думал, идя последним в процессии, Вирхов. – Что они ищут? Что могло находиться при младенце, не драгоценности же? Нет, что-то здесь не так. Жаль, доктор невинно впутан в столь темную историю. Впрочем, все разъяснится после допроса, – этот отвратительный Пановский сам поймет, что доктор не мог ничего взять чужого...»

А в это время Полина Тихоновна, заперев за ушедшими дверь и вернувшись в гостиную, вновь опустилась на стул. Она не знала, что ей предпринять. Вообще-то было три варианта действий.

Во-первых, поскольку обыск не дал никакого результата, то можно попробовать найти то, что искали полицейские, – вдруг они вернутся и продолжат свою грязную работу? Что бы ни спрятал в доме Клим – спрятанное надо было сохранить. Правда, хотелось бы знать, что именно искали во время обыска и вообще – было ли что искать? Полина Тихоновна не могла точно ответить на эти вопросы.

Во-вторых, можно заняться наведением порядка в квартире. Если тут полицейская ошибка, Клима вскоре отпустят. Разве ему приятно будет, вернувшись, увидеть разгромленные гостиную, кабинет, спальню?

В-третьих, тетушка Полина рассматривала самый худший вариант. Если во время допроса Клима обнаружится что-то, что покажется подозрительным полицейским, и его задержат в участке – как его вызволить? Тут требовался совет умного и доброжелательного человека. В первую очередь она подумала о профессоре Муромцеве. Он хорошо знал Клима, симпатизировал ему, в уме профессора Полина Тихоновна не сомневалась. Но стоит ли его беспокоить сегодня? Возможно, через час-два Клим вернется домой.

Взвесив все за и против, тетушка Полина решила пока остановиться на втором варианте – навести порядок в квартире, заодно может отыскаться таинственный предмет или бумага. А уж если события примут самый худший оборот, то завтра утром она отправится к профессору Муромцеву.

Глава 9

В Петербурге в январе каждый год бывает хотя бы один такой чудесный день – с утра в абсолютно чистом синем небе стоит невысокое, но довольно яркое солнце, по улицам пробегает теплый южный ветерок, неумолчный музыкальный воробьиный и синичий гам заставляет вспомнить о весне. Хочется выйти в яркий солнечный город, в сверкающую снежную белизну и вздохнуть полной грудью слабый морозный воздух, щекочущий и радостно возбуждающий, как шампанское.

Елизавета Викентьевна после раннего завтрака сидела с дочерьми в гостиной. Брунгильда занимала свое обычное в этот час место – за роялем, она только что закончила разминку, пробежав все гаммы и арпеджио.