Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая - Корджева Елена - Страница 26

– А как же! Янчук, кончай прикалываться, ты же видишь, им на самом деле помощь нужна. Кто лучше тебя им поможет?

Теперь уже краснел и кивал Янчук.

На глазах Евы и Мариса, молча сидевших и только переглядывающихся, затевалось новое дело. Лига, уверенно включившая с утра молчавший Мак подруги, быстро нашла и распечатала нужный договор, и вот уже он лежит на столе, окружённый, словно так и надо, недопитыми бокалами пива, а Янчук шарит в кармане в поисках ручки.

Наконец договор между Алексом Берзинем и Соней Готлиб с одной стороны и адвокатом Янисом Буковским с другой стороны был подписан.

Стороны пожали друг другу руки, и Янчук, складывая обратно в карман свою ручку, обратился к Соне:

– У меня к вам две просьбы.

Изобразив «вся внимание» девушка подалась вперёд.

– Во-первых, организуйте, пожалуйста, доставку всех документов для начала дела.

Соня кивнула, соглашаясь с разумностью распоряжения.

– А во-вторых, я прошу и настаиваю, чтобы вы не называли меня господин Янис Буковский. Называйте меня по-дружески Янчуком.

Теперь уже покраснела Соня, а Марис с Евой дали себе волю расхохотаться:

– Вот так вот, приглашаешь гостей, а они тут, понимаешь ли, деловые контракты заключают. Прямо в твоём доме, на твоей мебели. А что по поводу наших прав?

Ева шутя подтолкнула в бок подругу.

– А у вас, как у хозяев, есть право готовить ужин, – запросто парировала та. – Но ты не огорчайся, мы поможем.

И все три женщины, быстро поднявшись, занялись приготовлениями.

И остаток дня, и разговоры катились до вечера легко, как по маслу. Хотя в глубине души каждый из присутствующих понимал, что договор заключён не зря.

Когда уже поздним вечером Лига, усадив Янчука на пассажирское место своей новой «Короллы», покинула хутор, Ева решилась задать вопрос:

– А ты откуда знаешь так много про адвокатов?

– А у меня папа – нотариус. И он всегда хотел, чтобы я на юриста училась. Кстати, папа! – Соня быстро повернулась к Алексу. – Давай ему позвоним. Ты скажешь, что поручаешь собрать документы, а он же нотариус, их как надо оформит, и ему не откажут.

Устоять перед Сониным натиском было практически невозможно, во всяком случае, для Алекса. И звонок папе состоялся немедленно.

Слушая, как Соня быстро-быстро объясняет отцу, что необходимо сделать, Ева не уставала удивляться тому, как быстро и вне зависимости от разделяющих людей расстояний могут происходить судьбоносные события. Ей казалось, что её такая размеренная жизнь, совершенно неподвластно её воле ускоряясь и ускоряясь, набирает такой разгон, что вскоре покатится-помчится куда-то вдаль, не разбирая дороги. И нужно очень торопиться, чтобы успеть хоть как-то подготовиться к неизбежным событиям, когда и история тёти Густы, и история Алекса, и этой непостижимой Сони, и их с Марисом собственная история сойдутся в одну дорогу, ведущую к разгадке какой-то неведомой тайны.

«Нужно торопиться, чтобы успеть», – куда успеть, Ева не знала. Но неизвестным то ли шестым, то ли ещё каким-то чувством знала, что она права.

Будущее показало, что она не ошибалась.

9

Наутро, когда Марис уехал в Ригу, на хуторе восстановился прежний порядок: Ева спешно заканчивала перевод очередного романа, а Соня, с лёгкостью читавшая готический курсив Зюттерлина, вела Алекса дальше и дальше по событиям жизни его прабабки.

Что касается самого Алекса, то он как-то больше и больше чувствовал себя не в своей тарелке. И дело не в том, что без привычной лаборатории ему было скучно. Вовсе нет, скучать при так динамично поворачивающейся жизни точно не приходилось.

Пожалуй, дело совсем в другом – Алекса терзали сомнения. Он то с интересом погружался в события прошлого, то вновь задавался вопросом «Зачем мне это надо?» Вопрос был далеко не праздным. Ведь у него есть работа, его лаборатория, только-только отстроенный заводской корпус, компания, где он и его способности важны, нужны и востребованы. К тому же на носу – свадьба. И это тоже важно и нужно. Но он почему-то, поддавшись на россказни фон Шварца, сидит здесь, читая старые рукописи, и к тому же зачем-то втянул в это дело свою невесту, отрывающую время от диплома.

Но есть и иная точка зрения. С этого третьего ракурса дело выглядело совершенно иначе. Тогда получалось, что он, потомственный фон Дистелрой, утративший свою семейную историю, стоит сейчас на пороге тайны, которую он должен разгадать и как учёный, и как внук деда, выросшего в детском доме, и не знавшего своей семьи. А семья, как оказалось, увеличилась за счёт Евы, удивительно на него похожей внешне и безоговорочно принявшей неизвестно откуда свалившегося на неё незнакомца. Да и у Сони явно есть весьма веские основания желать, чтобы тайна и связанные с нею возможные бонусы наконец открылись.

Кроме того, – Алекс осознал это только в воскресенье, когда Соня так решительно попросила об адвокатской помощи, – его положение весьма уязвимо. До этого он искренне считал, что его место в компании – прочно и незыблемо. Но Сонины сомнения и последовавший за этим обмен документами, которыми их уже начал исправно снабжать герр Готлиб, будущий тесть, которого Алекс в своей наивности никогда не воспринимал, как нотариуса, эту уверенность изрядно поколебали. Соня, к счастью, взяла на себя роль координатора и избавила Алекса от необходимости следить за процессом. Но даже того, что он краем уха слышал в разговорах Сони с Ригой и Гамбургом, вполне достаточно, чтобы понимать, что «не всё ладно в датском королевстве».

Вдобавок письма фон Шварца-младшего, Рудольфа, становились с каждым днём менее любезными и более настойчивыми. Тот, казалось, и знать не хочет ни о каких не то что моральных, а любого вида терзаниях или колебаниях. Он во что бы то ни стало, как волк – овцу, желал получить шкатулку с документами. Которые, кстати, сам Алекс пока так и не видел.

Наконец, устав от сомнений и извертевшись на подушке, Алекс решился поделиться с Соней. Та, разбуженная, отнеслась к разговору вопреки его ожиданиям не сердито, а очень внимательно. Выслушав исповедь о терзаниях своего жениха, Соня задала вполне резонный, но так и не пришедший ему самому в голову вопрос:

– А за что ты себя станешь больше уважать? За то, что будешь держаться за своё место в компании и прогибаться перед Рудольфом? За то, что найдёшь и выкрадешь у Евы шкатулку с документами? За то, что докопаешься до правды и примешь решение, зная факты, а не мнения?

Алекс аж задохнулся от пугающей простоты единственно возможного ответа. Уважать себя за унижение? Уважать себя за подлость? Или уважать себя за честность человека и учёного? Ответ мог быть только один, и единственное, за что Алекс мог бы теперь упрекнуть себя, – так это за то, что не пришёл к нему раньше и самостоятельно. Но на всякий случай он решился перепроверить себя:

– А как же свадьба? Я думал, тебе важна материальная стабильность.

– А что свадьба? Свадьба, безусловно, будет. И финансовая стабильность важна. Но честь и совесть, я думаю, важнее.

И Соня потянулась к Алексу, обхватив его тёплыми руками и прижав к мягкой горячей груди. И тут же заснула. Она спала, не разжимая объятий, а Алекс лежал в темноте, слушая её сонное дыхание, и глупо улыбался во весь рот. Решение было принято.

10

Утром за завтраком он рассказал Еве о том, что узнал от фон Шварца.

И по поводу шкатулки, и по поводу наследства, и – по поводу имевших трагичные последствия нападений на хутор. Не умолчал он и о письмах, которыми его без устали засыпал Рудольф Шварц. В письмах уже явственно звучали угрозы. Покаянно опустив голову, Алекс честно признался обеим девушкам в своих сомнениях, мучивших его до последнего времени.

– Но я принял решение, – подняв голову, он обвёл притихших слушательниц стальным взглядом серых глаз. – Я себе не прощу, если предам это всё.

Он обвёл рукой вокруг, имея в виду действительно всё: хутор, и Еву, и историю Густы, и его с Соней будущее счастье. Всё – это всё!