Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Джунковский Владимир Федорович - Страница 15

Мое первое посещение передовых окопов

Первый раз я отправился в передовую линию, т. к, до приезда начальника дивизии не считал себя вправе самостоятельно ездить в расположение полков. Выехал я верхом с ординарцем, до штаба полка было 6 верст. Взяв командира полка, направился к передовой линии, проехали одну версту, после чего пришлось слезть с лошадей и идти уже пешком, т. к. вся местность была открытая и солнце светило вовсю. Отправив лошадей домой, вдвоем с командиром полка двинулись к окопам по вырытому ходу сообщения, впереди шел стрелок связи. Этот ход сообщения был почти весь завален снегом и, кроме того, уже очень много заняло бы времени идти по нему 3 версты, поэтому мы шли напрямик полем, дошли до батальонного резерва в полуверсте от окопов. Осмотрев землянки офицеров и стрелков, похожие скорее на конуры, чем на жилища, я вызвал из них их обитателей, знакомясь с офицерами и стрелками. Среди офицеров встретил бывших воспитанников Московского лицея и Александровского училища, которые меня знали по Москве и неожиданно обрадовались мне. Поговорив с ними, я пошел далее к окопам.

Чтобы не обратить внимание неприятеля, пришлось идти друг за другом в расстоянии 100 шагов. Наконец дошли до окопов передовой линии, до блиндажа, вернее конуры, покрытой бревнами, ротного командира. Первый ротный командир, с которым я познакомился, мне очень понравился. Призванный на службу из студентов Харьковского университета, будучи уже в чине поручика, он отлично знал расположение окопов, ходов сообщения, размещение людей, расположение немцев, толково и спокойно обо всем мне доложил.

В окопах в это время шла работа по очистке от снега и углублению их в некоторых местах. Большая часть людей была в убежищах, отдыхала после ночной службы, другая часть чистила окопы, третья занимала посты у бойниц, наблюдая за противником. Подробный осмотр окопов продолжался с 9½ часов утра до 2½ дня, когда я дошел до окопа смежной с нами дивизии. Осмотрев батальонный резерв и доехав на лошади разведчика до ближайшей деревни, где меня ждали мои лошади, я вернулся к себе страшно усталый от непривычки ходить по окопам, лег отдохнуть и уже потом отправился к начальнику дивизии сделать первый служебный доклад.

Первый доклад начальнику дивизии

Он, по-видимому, был очень удовлетворен моим докладом, нашел, что я очень метко обратил внимание на слабые стороны нашей позиции, и тут же утвердил мое мнение о необходимости вывести окопы двух фланговых рот на полверсты вперед. Он просил меня посетить окопы и остальные полки. Немцы, при моем первом обходе окопов, проявили необычайную любезность, не выпустив ни одного снаряда, ни одной пули, для меня это было большим разочарованием, т. к. я в то время ждал с нетерпением той минуты, когда я получу боевое крещение.

18-го числа я впервые был на одной из батарей нашей дивизии, в расположении 31-го полка, вместе с начальником дивизии. С каждым днем я к нему чувствовал все больше и больше симпатии, это был строгий к себе солдат с головы до ног, храбрый, не знавший усталости, бодрый; пешком бывало с трудом за ним поспеешь, верхом приходилось скакать, чтобы не отстать от него… В обращении он был очень суров, с начальствующими лицами и офицерами строг, с нижними чинами, строевыми, снисходителен, с нестроевыми неумолимо строг. До болезненности заботился он о стрелках, чтобы они все получили, что полагается, стрелки это очень ценили. Мне он особенно нравился тем, что это был не телефонный начальник дивизии, а полевой, на неделе он уж обязательно раза два бывал в окопах и жил все время непосредственно с дивизией. Немцам не давал отдыха, тревожа их постоянно огнем из батарей; немцы редко отвечали, но уж если решались на это, то выпускали не менее 300 снарядов; у нас в то время снарядов было сравнительно мало, но для нашей скромной стрельбы хватало.

На батарее начальник дивизии обошел землянки нижних чинов, осмотрел орудия, обо всем подробно расспросил командира батареи и затем перед строем вручил крест Георгия 1-й степени фейерверкеру батареи, поздравив его при этом подпрапорщиком. Новому георгиевскому кавалеру батарея устроила целую овацию, его качали, кричали «ура». Это был общий любимец всей бригады, до изумительности храбрый и отличный товарищ. С батареи мы прошли в находившийся в версте оттуда батальонный резерв 31-го полка. С большим уважением и интересом следил я, как генерал Редько говорил с стрелками, с каким уменьем беседовал он и какое впечатление производило на них каждое его слово.

Осмотрев батальонный резерв, поднялись на артиллерийский наблюдательный пункт, в это время шла сильная орудийная стрельба и над нашими головами летали наши снаряды, я прислушивался к этим, еще незнакомым мне, звукам. Немцы не отвечали. С наблюдательного пункта все немецкое расположение было видно как на ладони. Начальник дивизии, по телефону, приказал 3-й батарее открыть огонь по данной цели, и мы стали наблюдать в трубу за разрывами.

Тотчас над нашими головами пролетел снаряд, через секунду он уже разорвался у немцев, попав очень ловко в блиндаж; на наших глазах полетели бревна, доски, песок, второй снаряд угодил влево, третий прямо в окоп, мы видели, как побежали немцы и куда-то скрылись. Редько поблагодарил по телефону за стрельбу и приказал ее прекратить. Немцы сначала отвечали, а потом начали жарить, но не в нашу сторону, а правее.

Мы направились по ходу сообщения в окопы, немцы участили огонь, и один снаряд попал недалеко от нас, испортив насыпь. Командир полка просил начальника дивизии не идти дальше, но он и внимания не обратил; в это время стали посвистывать своим неприятным звуком пули. Я был удовлетворен – первый раз попал под выстрелы, старался отнюдь не наклонять головы – «кланяться пулям», хотя при каждом свисте пули невольно как-то тянуло наклонить голову. Из окопов проехали в штаб полка, где обедали, и поздно вечером вернулись к себе.

Приезд А. Чаплиной

На другой день совершенно неожиданно в нашу дивизию приехала А. А. Чаплина[133], жена товарища министра юстиции[134][135], о котором я упоминал в своих воспоминаниях за 1914 год, описывая свою командировку в Баку, куда я хотел и его взять с собой, но министр юстиции[136] воспротивился. Это была премилая женщина, она приехала на фронт представительницей Петрограда, с нею и два представителя от рабочих арсенала Петра Великого[137], они привезли подарки и теплые вещи для наших стрелков. Она приехала прямо на смотр гренадер (бомбометчиков) по приглашению начальника дивизии и наблюдала, как подлезали к проволоке, резали ее, метали бомбы, ручные гранаты. Затем она обедала у нас с рабочими, по этому случаю у нас был парадный обед, скатерть вместо клеенки, вино, суп с пирогом, жареные куры, спаржа и сладкий пирог, кофе.

После обеда в 2-х автомобилях поехали в окопы, они очень хотели ознакомиться с боевой жизнью, особенно рабочие. Благодаря закрытой местности доехали почти до окопов, только версту пришлось сделать пешком. Зашли на наблюдательный пункт, о котором я говорил выше и откуда так хорошо было видно все немецкое расположение. Открыли стрельбу, наш гости наблюдали за разрывами снарядов, видели перебегавших немцев, что произвело на них громадное впечатление, и они остались в восторге от виденного. Затем спустились в окопы, где продемонстрировали им стрельбу из пулемета, а А. А. Чаплина сама стреляла по немцам из винтовки через бойницу.

Встреча рабочих с солдатами была трогательная, рабочие говорили воодушевляющие речи. Стрелки их приветствовали, благодарили, тут же раздавались подарки. Уже стало темнеть, когда мы вышли из окопов и направились на ближайшую батарею. Началась сильная метель, в офицерской столовой – землянке с сосновым срубом самого примитивного устройства – был предложен чай. Перед уходом с батареи Редько приказал открыть стрельбу залпами из всех орудий по резервам противника. Темень была непроглядная, шел сильный снег с метелью, грянули пушки, огонь красиво вылетал из горла орудий, картина была величественная. За первым залпом грянул второй, затем орудия стреляли поодиночке. Наши гости, особенно рабочие, были страшно довольны.