Миланцы убивают по субботам - Щербаненко Джорджо - Страница 5

Обезумев от страха, Аманцио Берзаги начал заглядывать под кровати, под диваны, под шкафы, где Донателла никак не поместилась бы из-за своих габаритов, потом, весь взмокший, обессиленный, присел на кровать и попытался собраться с мыслями. Уж лучше бы он сошел с ума! Девочка не просто исчезла, а словно растворилась в воздухе. В голове не укладывалось, куда она могла подеваться, притом что входная дверь была заперта на шесть оборотов, ни один замочек на окнах не взломан, и вообще, ничего не тронуто, даже не сдвинуто с места. Колдовство, да и только! Час назад Донателла была здесь, и казалось, у нее нет никакой возможности выйти отсюда – а вот нате вам, пропала...

4

Районный полицейский комиссар сразу определил, что колдовство тут ни при чем. Таинственное исчезновение Донателлы Берзаги объяснить легче легкого, и даже особых доказательств не требуется. Кто-то был явно в курсе всех семейных перипетий и, преследуя свои цели, подобрал ключ к замку (может, и об условных звонках ему было известно). Скорее всего, человек он молодой и весьма привлекательной наружности, поэтому Донателла последовала за ним без всякого сопротивления. Похититель наверняка все рассчитал – вплоть до времени, когда сможет незаметно проскользнуть мимо привратника и не привлечь к себе внимания прохожих, появившись в компании столь видной девицы. Цель похищения также не вызывает сомнений. О шантаже не может быть и речи: откуда у скромного служащего деньги на уплату выкупа? О мести тоже – врагов не было ни у Аманцио Берзаги (наоборот, все, кого он знал, сочувствовали его горю), ни тем более у такой затворницы, как Донателла. Следовательно, целью похищения могло быть только одно: торговля телом девушки, – если принять во внимание его красоту и необычайные размеры. Похититель Донателлы Берзаги, воспользовавшись ее психической неполноценностью и нездоровым пристрастием к мужскому полу, беспрепятственно переправил девицу в какой-нибудь гостеприимный дом, чтобы впоследствии предлагать состоятельным клиентам, которым наплевать на ее умственные способности – была бы только привлекательна и темпераментна.

Комиссар обладал довольно крепкой оперативной хваткой и, выработав для себя единственно возможную версию, стал развивать поиски в двух направлениях: во-первых, опросил всех жильцов дома номер пятнадцать по бульвару Тунизиа. Чтобы так ловко похитить Донателлу, преступник должен был досконально знать маршрут и, стало быть, жить где-то поблизости, вероятнее всего, в том же доме. Однако расспросы ничего не дали: жильцы, по большей части мелкие служащие, чиновники, пенсионеры, отличались удивительной добропорядочностью, и трудно было представить себе, чтобы кто-то из них мог организовать подобное похищение. Основные подозрения, разумеется, пали на привратника. Ведь именно ему Аманцио Берзаги доверил запасные ключи от квартиры на случай пожара или другой опасности, а тот факт, что он не видел, как Донателлу провели мимо привратницкой, выглядел крайне подозрительно. Но после многочасовых бесед с привратником комиссар убедился в его непричастности, во всяком случае, так он написал в своем рапорте.

Второе направление поисков, которые развернул тронутый отцовским горем комиссар, вело в мир домов свиданий и сутенеров-одиночек. Но мир этот столь обширен, извилист и законспирирован, что малочисленная команда по чистке пристанищ порока в течение нескольких месяцев не вспахала и сотой части той необозримой нивы, на коей произрастают в Италии цветы проституции; к тому же Донателлу могли вывезти за пределы страны – скажем, в Южную Америку или на Ближний Восток, где очень ценятся белые женщины, – и область поиска, таким образом, расширялась до размеров Галактики.

Излишне упоминать, что полиция нравов направила запрос в Интерпол и что квестуры вех крупных городов Италии завели на Донателлу Берзаги карточку: «Разыскивается № 658/Н или 329/В», – которая была поставлена в картотеки без вести пропавших, разумеется, с размноженными фотографиями, и если какой-нибудь полицейский агент, случайно наткнувшись на разыскиваемого человека, вспоминал его по фотографии, то это считалось большой удачей. Но разыскивать – нет, где взять время? Даже если бы в сутках было сорок восемь часов. Нынче наряду с массовой культурой возникла и массовая преступность. Полиция уже не расследует отдельные преступления, не гоняется за одиночками – теперь она устраивает облавы на торговцев наркотиками, проституток всех мастей, грабителей, фальшивомонетчиков, сутенеров, шулеров; в мутном, зловонном море преступности всегда период путины, в сети идут и окунек, угнавший четвертого августа в Римини серебристо-серый «мерседес» немца Людвига Гаттермейера, и кит, прибывший с Юга, чтобы учредить в Милане филиал «Коза ностры» (а у него законными или почти законными методами можно реквизировать кое-какое «оборудование» и вырвать несколько имен сообщников). Путем упорных и продуманных научных изысканий полиции всего мира удается держать под контролем то, что в специальной терминологии называется «постоянно повышающимся уровнем преступности», или УП.

Однако, несмотря на сотни облав, проведенных за пять месяцев по всей Италии, полиция не поймала ни одной рыбы – ни крупной, ни мелкой, – которая была бы хоть косвенно связана с исчезновением Донателлы Берзаги. Не то что похитителя или сообщника – ни одного содержателя частного борделя или горничной в таком борделе, которые были бы в курсе! От Интерпола тоже никаких сведений не поступало: ни в Марселе, ни в Гамбурге, ни в других европейских центрах, судя по всему, не обнаружили следов девицы двухметрового роста и соответствующего веса.

Более пяти месяцев убитый горем отец обивал пороги районного комиссариата и всякий раз натыкался на стереотипный ответ: «Весьма сожалею, синьор Берзаги, но пока ничего».

В отличие от остальных блюстителей закона Дука Ламберти заглянул своему собеседнику в глаза и увидел в них невыразимые боль и отчаяние:

– Мы начнем сначала, синьор Берзаги, – сказал он твердо. – Я лично проведу расследование и обещаю сделать все, чтобы найти вашу дочь. – Поскольку утешить старика было нечем, он, немного помолчав, добавил: – Я ее найду, чего бы это мне ни стоило!

И закрыл за посетителем дверь. Чего бы это ни стоило? В каком смысле? Может, для того чтобы ее найти, он решился бы даже на убийство?.. Нет, на самом деле особых усилий и жертв не понадобилось. Чуть больше недели ушло на получение справок из всех архивов Милана, Италии, Интерпола по поводу пропавшей Донателлы Берзаги, затем, внезапно, она была найдена.

5

Маскаранти за рулем, а рядом – Дука сидели в полицейской «альфе», которая медленно проплывала по опустевшему вечернему городу. Уже октябрь, а небо над Миланом звездное, в воздухе не чувствуется никаких примет осени: тепло, тихо, листья и не думают облетать, и – что уж совсем невероятно – нет даже намека на туман. В половине одиннадцатого улицы почти опустели, и громоздкая «альфа» так вальяжно выехала на площадь Республики, словно двигалась по Сахаре. В кармане у Дуки лежал завернутый в вату и уже наполненный миксопаном шприц; он то и дело засовывал руку в карман, желая удостовериться, что шприц никуда не исчез.

У дома номер 15 по бульвару Тунизиа их ожидал предупрежденный по телефону Аманцио Берзаги. Дука сразу заметил, что старик дрожит и глаза его подернуты пеленой ужаса.

– Что случилось? – выдохнул он.

– Ваша дочь... – начал Дука.

Не дав ему договорить, старик еле слышно залопотал что-то нечленораздельное, точно боялся нарушить непривычную тишину этой ночи. Дука с большим трудом уловил в потоке слов настойчивое требование:

– Я хочу ее видеть. Где она? Вы отвезете меня к ней?

– Да, конечно. – Дука придержал его под локоть. – Но сперва поднимемся к вам, надо поговорить.

В доверчивом взгляде Аманцио Берзаги перемешались радость и страх.

– У вас плохие новости?

– Поднимемся, я должен с вами поговорить, – повторил Дука.