Свободный Охотник - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 57

Кто-то из великих сказал, что к зрелым годам каждый полноценный мужчина обязан обзавестись своим человеком в правоохранительных органах (раз!), в системе здравоохранения (два!) и среди бандитов (три!). С бандитами мне доводилось сталкиваться, но, к счастью, не довелось подружиться. Зато с медициной и с милицией я дружил хорошо, надёжно. В поликлинике, например, совсем недавно делал специальную проводку с заземлением для будущего физиотерапевтического кабинета. И райотделу милиции не чужой человек — одним из последних моих подвигов был ремонт принудительной вентиляции в КПЗ. Так что на две трети я все-таки стал полноценным мужчиной. Вот эти-то две трети и погнали меня субботним утром прочь из дома.

Я сбежал от семьи, несмотря даже на то, что дочь моя неожиданно заболела. Проснулась совершенно больной. Температура подскочила под сорок, и буквально разламывалась голова, чего раньше никогда не было. Раньше наш ребёнок не знал, где у неё голова находится. Больше никаких симптомов — ни простудных, ни желудочно-кишечных. И горло спокойное, и кашля нет. Из-за высокой температуры она несла всякий вздор, попросту заговаривалась — вот это было страшно. То звала какого-то «повелителя форматов» с именем Десять, то рвалась рассечь своим дискретом аналоговую пасть. Насмотрелась дурных мультфильмов, дурочка. Жена со страху вызвала неотложную помощь, а я взял и удрал. Потому что было заранее известно, какой диагноз поставит приехавший врач. Либо скажет, что это острая респираторно-вирусная инфекция, пропишет антибиотики, которые на вирусы не действуют, и предложит госпитализацию. Либо, если врач окажется неразговорчив, то просто назовёт болезнь «гриппом»…

Я соврал, что проедусь по мелкооптовым рынкам, и что это очень срочно. Если кто не знает, то основная работа вольного электрика, вроде меня, это не подключать-отключать, а бродить по толкучкам да заводам, выискивая за полцены какую-нибудь нужную штуковину. На рынок я в тот день не поехал. Впрочем, и безоглядно мчаться по сохранившемуся в памяти адресу также не собирался, а предварительно наведался в районный милицейский штаб, в дежурную часть. Мне нужна была уверенность, что потеряю день не зря. Иначе говоря, я хотел навести справки.

Вопрос номер один: есть ли у гордячки сокурсницы, окрестившей меня четырехпалым, сын в возрасте пятнадцати лет? Вопрос номер два: где она теперь проживает, на прежнем ли месте… вернее, проживала, упокой Господь её душу… В самом деле, смешно было кого-то там разыскивать, не вооружившись ответами на подобные вопросы. Смешно. Мужики смеялись мне в лицо, они там в дежурной части смешливые, хоть и при погонах. «Ну, ты как дитё, — говорили они, — пацану поверил. Пацан развлекался, а ты…» И ещё мне намекнули: «С тебя канистра спирта», — уже после того, как оказали посильную помощь.

Паспортную систему, слава Богу, пока никто не отменил, как и систему прописки. И к счастью, я запомнил обе фамилии, предъявленные мне мальчиком. А также в моей записной книжке хранились фамилия, имя и отчество той самой сокурсницы, плюс я помнил приблизительный год её рождения. Все эти данные я вывалил дежурному оперативнику, и он взялся скучающей рукой за телефонный аппарат. «Пробить адресок» очень просто, если, конечно, имеешь знакомого сотрудника милиции. Он позвонил в Центральное адресное бюро, сказал «дорожку»-пароль, свой служебный телефон и, переключаясь с буквы на букву, отработал весь мой список, состоящий из трех фамилий. И выяснилось — след взят верно! Каждый из запросов дал один и тот же адрес — на Среднем проспекте Васильевского острова, — иначе говоря, моя давнишняя знакомая на самом деле и была той женщиной, которую мальчик назвал своей матерью… Кстати, как насчёт ребёнка, развил я наступление. Вернее, детей — двух молодых людей, братьев. Существуют ли на них данные в ЦАБ? У одного, старшего, фамилия должна быть по первому мужу, а младшему, надо полагать, мать дала фамилию уже второго. Старший сын погиб совсем недавно, значит, выписать с жилплощади его вряд ли успели… Да пожалуйста, все просто! Новая серия звонков показала: молодые люди были прописаны ТАМ ЖЕ, на Среднем проспекте. ОБА. Таким образом, состав семьи подтвердился. Год рождения младшего — как заказывали. Но что же это за адрес такой, в который упёрлись все поиски, как бы узнать? Нет проблем. Ответственный квартиросъёмщик — женщина преклонных лет, чья фамилия совпадает с девичьей фамилией нашей героини. Очевидно, её мать. Она же бабушка своему внуку…

— Будет тебе спирт, — пообещал я дежурному сыскарю. — Или хочешь, бесплатно заземлю вам электрический стул?

— Лучше телефон заземли, и поглубже.

— Проверьте в информационном центре ГУВД, — посоветовал сержант, когда я уже собрался уходить. — На всякий случай.

Он шутил, конечно. В информационном центре ГУВД хранятся сведения обо всех судимых, осуждённых, находящихся под следствием, в розыске, и так далее… А что, почему бы нет? Запросим их тоже, поддержал шутку мой знакомый офицер. Ну, почему же обязательно «ради смеха»? Это ведь добротная профессиональная привычка — по поводу и без повода лазить по помойкам. Кого проверим, женщину или парня?

Хороший у милиционеров получился смех, с оскалом. Но кто же знал, что случайным выстрелом в небо можно убить воробья? «Всех проверяйте, товарищ капитан!» — подсказал весёлый сержант, что и было сделано. И место одного героя неожиданно занял другой: старший сын моей сокурсницы оказался осуждён на три года исправительных работ по статье 145 (грабёж). Причём, срок ещё не вышел — в настоящий момент он отбывал наказание в исправительном учреждении УЧ-20/6. Получается, брат моего вчерашнего гостя вовсе не погиб в «горячей точке», а просто вор! Мальчик мне наврал. Зачем? Стыдно было сказать правду? Ну, так ведь мог вообще ничего не говорить…

Я отправился в путь, отягощённый новыми сомнениями.

Мне было не по себе, если честно. Что меня ждало? Неуклюжие речи перед незнакомыми людьми плюс непредсказуемая ответная реакция. В доме — траур. Бесцветные одежды, негромкие голоса, особые лица. Торжественные старушки в платках, абсолютное отсутствие общих тем… не люблю я этого. Даже если все по-другому. Горе есть горе, смерть есть смерть… Но мальчик мечтал, чтобы его настоящий отец был рядом, думал я, заранее закрываясь скорбной маской. Никто меня не приглашал, но назад дороги не было. К середине дня я и появился в том доме.