Паутина - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 1

Постель — это гениально. Единственное место в нашей жизни, где можно наконец расслабиться, вытянуться, смело закрыть глаза, выбросить хлам из головы хоть на несколько часов. Нырнешь в импортное белье, зароешься носом в подушку, создашь себе микроклимат — и все, конец очередному дню.

Впрочем, забыть дневные глупости не так уж просто. Лежишь, а под черепушкой жужжат несвоевременные мысли — как осы в гнезде. Жужжат и жалят. «Что если так? Что если этак? Идиот, надо было вот как, вот как, вот как!..» Сегодняшние воспоминания, вчерашние воспоминания, позавчерашние… В общем, обычная история.

Заснуть бы.

Странный был день. Собственно, день нормальный, только вечерок выдался изумительный. Ни в какие ворота не лезет. Подумаешь, продавал приглашения с наценкой! Может, за этими самыми приглашениями очередь была, может, уйму времени пришлось угробить, чтобы пустили напиться из родника немецкой культуры! Кто докажет, что это не так? К тому же Тамарка, стерва, не пришла, хотя специально с ней созванивались, договаривались, а потом она через пару часов сама позвонила и бац по голове — не могу, говорит, обстоятельства. Извини, говорит, дорогой-милый-целую-скучаю… Стерва!

Какие там у нее «обстоятельства»? Водит за нос мальчика, за васю-дурачка держит. Короче, обидно до матюгов, вы же понимаете! И наценка-то просто смешная — половина бакса на билет. Две картонки с переплатой в доллар, к чему тут цепляться? А этот тип с ходу купил оба приглашения и вдруг полез в душу — что, зачем, почему? На соловья переодетого не похож, скорее на иностранца, хотя, лопочет чисто, ну и пришлось огрызнуться, послать его кое-куда. Мол, вас же не спрашивают, старый вы сучок, что за дурь в этаком возрасте гонит человека на суперхулиганское молодежное шоу, мол, козла кусок тебе в рот — ступай себе согласно купленным билетам. А он ведь не отстает, вьется то с одной, то с другой стороны, и какие-то глупости бормочет вместо того, чтобы спокойно прошествовать к месту ночных игрищ, пригласив любую из скучающих вокруг дам. Сначала он переспросил, сколько длилась очередь за билетами… Полдня простоял! А он тогда: «Значит, полдня стоит один доллар?..» Катись ты! А он: «Значит, целиком ваш день стоит два доллара? Такова ваша цена?» И глаза разгорелись, жадность в них полыхнула, азарт дикий и еще что-то нехорошее, гипнотическое. Твердит про какой-то «излишек», хочет его, этот излишек, купить, умоляет: «Продайте, ну продайте, дам гораздо больше ваших цен!» Не замолкает, зануда, хоть и хамишь ему по черному. Как магнитофон: «По двадцать долларов за один день хотите? Нет? Тогда — по сорок?» Уже от Планетария отошли, на остановке трамвай ждем, а он не унимается: «Если по сорок недостаточно, давайте по пятьдесят!» Не понять было, что ему, собственно, надо, вот и пришлось в конце концов вникнуть в вопрос, потому что — ну никак было не отвязаться от этого настырного толстяка!

К тому же трамвай, как назло, долго не подходил…

Поди разбери, сумасшедший он или нет? «Излишек», который старый сучок выпрашивал, оказался количеством еще не прожитых дней, то бишь остатком жизни. Натурально! Хоть смейся, хоть плачь, но ему требовался именно этот предмет. Смеяться не очень хотелось (настроение паршивое), а плакать — занятие не для мужчин. Может, насмехался он? Прикалывался, спрятав где-нибудь дружка со скрытой камерой? В любом случае нужно было отделываться от придурка, и самое быстрое — подыграть ему. Так, мол, и так, прекрасная сделка, сколько дадите за переданный вам излишек? Только чтобы все честно… Как он обрадовался! «Что вы, что вы, — заикается от восторга, — честнее сделок не бывает». Стоимость одного дня, кстати сказать, уже дошла до двухсот. И вдруг выяснилось, что не прикалывался, не шутил он, короче, никаких скрытых камер за кустами почему-то не обнаружилось…

Ну и хрен с ним, забудем. Глуп, наверное, как идеальные жены.

Женушка-жена… Кто тебе нынче греет бок? Вероятно, хороший человек. Такой же болван, каким был по молодости этот одинокий червяк, спрятавшийся в импортном постельном белье. Но елки-палки, невозможно же было терпеть совместное существование с любвеобильным заботливым поленом, тянуть пытку, которую простодушные люди называют семейным счастьем! Хорошенькое счастье: шагу нельзя ступить без вопросов и, что гораздо хуже, без советов и наставлений, вычитанных в дамских журналах, а то даже подцепленных от приятельниц. Драгоценного главу семьи окружили заботой и трепетным вниманием так плотно, что не шевельнуться было, не вздохнуть. Оставалась надежда, что после рождения Верочки жена переменится, переключит свой пыл на доченьку, однако стало еще хуже, потому что ко всему прочему добавились раздражительность и призывы к отцовской совести. Бросить ее — вот первый мужской поступок за пять лет, подаривший избавление. Возможно, она любила своего мужа. Наверняка — она любила. Но это была страшная, тираническая любовь. Существовал единственный выход — плюнуть бабе в лицо. То, к чему в конце концов все и прикатилось. Развод она не получила, хотя слезно об этом просила. Потому что сумму налога должна была вносить, естественно, не она. А кто же? Настоящий мужчина. Только с настоящими мужчинами сейчас сложно, понятно? Хочешь второй штамп в паспорте — плати сама! Вопрос принципа, а не жадности. И вообще, господа, что такое развод? Это совершенно ненужное пятно в биографии. С пятнами в биографии жить хлопотно, так что прости ты, милая, своего непутевого спутника жизни за несговорчивость… Вот Верочку жалко, доченьку, девочку: и мать дура, и отец негодяй. Хлебнет ребенок безотцовщины вволю — папочку к ней допускают, как на свидание с заключенной (ох, дура, какая же ты, мать, дура!). Хотя, между прочим, алименты поступают исправно, потому что работает джентльменское соглашение: пока нет бракоразводного процесса, есть алименты. Не по закону, а по совести. По закону — хрен бы ты что получила, корова плотоядная. Во всем остальном — не сложилась семья, и ладно, обойдемся без такой роскоши.

У родителей была семья — это чудо какое-то. Они же любили друг друга с невероятной силой. Подобные таинства в книгах не описывают, слаба кишка у писак. И умерли в одно и то же мгновение, представьте, погибли в результате несчастного случая. Давно-о это было! Только детские воспоминания от них и остались, да еще фотографии, вещи кое-какие… Вот кто был по-настоящему счастлив. Эх, папа-мама, явились бы во сне, что ли, растопили замороженные чувства…