Инъекция страха - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 3

Однако ничем особенным встреча не продолжилась.

– Слушай, я же тебе чего-то рассказать хотел, – пошевелился Саша. – О чём-то мы смешном разговаривали… – Он начал почёсывать щетину. – А-а, насчёт Александра Александровича!

– Какого Александра Александровича?

– Ну, насчёт академика вашего, Богомольца. Тёзки. Не знаешь своего гуру по имени-отчеству? Он Сталина от старости лечил, жизнь вождю якобы продлевал. Придворным геронтологом был, как Джуна у Брежнева. А когда академик умер, Сталин сказал про него: обманул, гад! Такой, значит, новейший научный метод получается…

– Нет, в этом филиале без обмана, – возразил Андрей. – Солидная фирма.

Возразил вслух, но мысленно вздохнул. Буквально на следующий день после визита в Центр биогенного стимулирования его притихший, казалось бы, бронхит вновь обострился. И пришлось обращаться к маме за помощью, и в который раз пришлось звать участковую врачиху, чтобы больничный продлила. Вера в возможность чуда не померкла, нет! Ясно же, что дорога была длинной и сложной, путник потел и остывал, снова потел и снова остывал – и всё на морозе, на морозе, – короче, честно простудился. Случайность, конечно. Невезуха. Судьба…

– Лечись, Андрюха, – повторил Саша уже звучавшее пожелание, взболтал содержимое бутылки и махом допил.

Ему было плевать. Что естественно – здоровый больного никогда не поймёт. Здоровым, бесцеремонным, напористым – им всем плевать на таких, на безвредных и маленьких, сколько бы вы ни пили вместе. И жена… Несвоевременная обида кольнула в сердце. Умотала в свой кукольный театр, нашла время! Ей бы только раздражаться по пустякам, причём, на мужа, на кого же ещё, а перед бессчётными подружками интеллигентку из себя строить. Пожалуй, единственным человеком, кому небезразлично самочувствие Андрея (кроме родной матери, само собой) была участковая врачиха. Добрая, полная, почти как мама. Уже не юная, но молодящаяся. Она ему чуть-чуть нравилась – в качестве женщины, – что совершенно неважно. Важна была её забота и участие. Она-то действительно хотела поставить больного на ноги. Про иммунологический Центр посоветовала – эффективно, мол, и не дорого, как раз для вашего кармана, господин преподаватель. Даже позвонила, если не наврала, куда-то туда, чтобы к клиенту отнеслись с душой… Точно – оказалось, по ценам вполне приемлемо. Мало того, браслет-корректор она же устроила…

Человек посмотрел на своё левое запястье. Это неслучайно, что браслет был на левом. Так положено, так предписал инструктор. Правое – зона печени, почек, а левое, оказывается, – лёгких. Показать, что ли, похвастаться?

– Чего губами шевелишь? – вонзился в чужие мысли Саша. – Молишься?

Андрей стыдливо спрятал браслет под манжетой рубашки. Не поймёт, майор, не оценит. Жлоб в штатском. Опять острить начнёт по поводу всеобщего помешательства. Зачем лишний раз идиотом выглядеть?

– Откуда ты про академика Богомольца знаешь? – сказал Андрей, чтобы не молчать. – Я не думал, что ты вообще про него слышал.

– Ну, известнейшая была личность. Мне папаша рассказывал, он у меня из старых врачей, информирован покруче моей конторы. Когда этот главный геронтолог страны умер, папаша тоже хохотал, как и Сталин. Правда, молча, заперевшись на ключ.

Саше надоело мусолить пальцами пустую бутылку.

– Возьми, – протянул он мутную стеклотару.

Андрей машинально взял.

– Зачем?

– Смой этикетку и брось в туалет. Стекляшку тоже вымой, можно без мыла.

Хозяин встал. Сразу сел, словно забыв, как ходят – от растерянности. Хотя насчёт бутылки – это ведь был приказ. Никаких сомнений. Значит, надо спешить в ванную. Или можно здесь, на кухне, под краном? Зачем! Что, вообще, происходит? Холодная змейка страха вновь поползла по телу, превращаясь по пути в огромного струящегося удава. Удав сдавил кольцами голову… Чего же всё-таки испугался Андрей – только ли пьяного придурка? Хорош придурок – с пистолетом под мышкой! Или он ощутил что-то огромное и невидимое, что вошло в его дом вместе с нетрезвым гостем?

Было приказано мыть посуду, однако человек рискнул в очередной раз озвучить пошлый, безответный вопрос:

– Что случилось, Саша?

– Не, ничего. А что случилось? – Офицер с наслаждением отрыгнул.

– Ну, как же… С пистолетом бродишь по городу.

– О, кстати, напомнил! – Он утёрся и полез обеими руками к себе под пиджак. Было похоже на обезьяну, которая ищет на животе блоху. Пиджак растопырился, стала видна аккуратная кобура – ремешёчки, застёжечки. – Смотри, какое у меня удостоверение есть. – Он вытащил на свет вороненую игрушку. – Удостоверение номер два. Первое, которое с красной корочкой, у начальника в сейфе. А это – всегда со мной…

Пистолет в руках Саши держался достойно. Оружие, оно ведь как лошадь, покоряется только Уверенности и Точности. Андрей смотрел, застыв. Тысячелетние инстинкты настоящего мужчины боролись в нём с пугливым разумом, первобытное любопытство – со здравым смыслом, глупость – с трусостью. Любопытство и глупость победили:

– Можно потрогать?

– Подожди, – совсем не зло отозвался гость. – Сейчас…

Он был серьёзен и сосредоточен. Направив дуло в пол, он осторожно сдвинул затвор, и в ладонь его с сухим щелчком выскочил чистенький кругленький патрончик.

– Вот так, – откомментировал друг Александр свои действия. – Чтоб мы с тобой были живы. – Он взял двумя пальцами извлечённую из пистолета штучку и чокнулся с бутылкой, которая подрагивала в руках Андрея. Вероятно, это был новый тост – в продолжение старого. – А пузырь всё-таки вымой, Андрюха. И не забудь этикетку в сортир спустить.

Исполнить поручение удобнее всего было в ванной. Прочь из кухни! Горячая струя, подаренная смесителем, успокоила руки, но ничем не могла помочь голове. Разум, вновь обретший самостоятельность, будто ошпарило – куда сильнее, чем ошпарила бы неосторожно пущенная вода. Патрон был в стволе! Александр только что разрядил оружие – не скрываясь! Он носил такой пистолет в наружном кармане куртки, бродя по улицам города, он звонился в дверь этой квартиры, держа такой пистолет под рукой. Готов был стрелять?

Размокшая бумажка быстро сползла с бутылки в раковину, дело сделано. Вибрировал загнутый клюв смесителя, сдерживая нетерпеливую воду. Вибрировали нервы, накрутившиеся на стремительно выросшее «зачем». Оказывается, Андрей ни на секунду не забывал о пистолете, вымучивая реплики в бессмысленной светской трепотне. Так, может, Александр оттого и показал ему своё «удостоверение» – едва появился! – чтобы этих неповторимых секунд было побольше? «Зачем, зачем, зачем…» Красно-синие глаза кранов услужливо смотрели снизу вверх. Человек выключил воду. Теперь – два шага до туалета, и – обратно на кухню. Дело сделано. «Зачем я открыл входную дверь?» – вибрировали нервы.

Была надежда, если честно. Оружие, наверное, разряжено и уже убрано – за ненадобностью. Убрано – значит, его как бы нет, оно как бы во встрече не участвует.

Однако пистолет размещался на столе, среди грязных тарелок и сырных корок. Рядом лежал магазин, предусмотрительно вытащенный из рукоятки.

– Что с тобой? – спросил Саша, жуя. Очевидно, с лицом вошедшего что-то случилось, если даже твердокожий майор посочувствовал! Или это было не сочувствие, а злорадство?

– Болею.

– А невеста все болеет… Полечиться не хочешь, не передумал? Заодно и мне нальешь.

Андрей сунул стекло в мусорное ведро под раковиной, избегая поворачиваться к товарищу спиной. Затем возразил, осторожно подбирая слова, как при общении с душевнобольным:

– У меня в доме нет спиртного, я же объяснял.

– На, возьми. – Саша протянул пистолет. – Кто-то, кажется, хотел его подержать?

Небрежный такой жест, обыденный. Другая рука дающего была занята куском хлеба с маслом, никакой вам торжественности момента. Человек взял предложенную вещицу, хотя ни любопытства, ни глупости в нем уже не осталось – попрятались, вспугнутые выскочившим из затвора патроном.

«Макаров». Похож на игрушечный, только Настоящий. Черная сталь, никогда не стареющий «прямоугольный» дизайн, коричневая эбонитовая рукоятка с вытесненной звездой. Звезда – это пентаграмма, магический охранный символ. Интересно, с какими тайными наговорами рисовали создатели пистолета пентаграмму на рабочих чертежах? Поразительная мудрость и дальновидность, именно в союзе оккультного и точного кроется истинное возрождение древних традиций оружейного дела.