Вертолет - Щупов Андрей Олегович - Страница 17

А Южину хотелось поговорить, он ворочался. И лезли в голову сумасбродные идеи. Однако делиться ими было не с кем, нрав капитана он успел уже изучить. Собеседником Чибрин являлся неважным.

Ваня Южин прислушался. За тонкими перегородками хижины шелестела многозвучная ночь. Пели комары, гудели далекие машины. Нужно было уснуть, и именно по этой причине не спалось. Он не сомневался, что у Матвея, притаившегося сейчас снаружи, – проблемы противоположного рода. Ваня Южин зажмурил глаза, рукавом чужого маскхалата прикрыл ухо и часть лица. Спать по-прежнему не хотелось, но по крайней мере стало тихо.

Утро казалось парадно-легким. Сами собой, непрошеные, крутились мысли о воздушных шарах, о нарядных толпах демонстрантов. Странности контрастов. Выгода контрастов.

Вертолет летел замысловато, приобретя норов, к которому следовало еще привыкнуть. Так или иначе, они дотянули до базы. Воровато заправившись, там же решили заночевать. Когда оба уже спали, некто начал скрестись в дверь. Разбуженный Сергей, особенно не разбираясь, стал палить в окно. Некто, поскуливая, вновь убрел во мглу. Константину показалось, что эта была крыса, Сергей настаивал, что гостья походила на летучую мышь. Далее спали по очереди. С первыми лучами солнца взлетели над битумным полем крыши и взяли направление на город.

Птицы их больше не тревожили. С ощущением загадочной приподнятости они летели над улицами, угадывая места, в которых бывали, читая надписи на табличках. Ранний прохожий проводил их изумленным взором и тут же закрутил головой, очевидно, пытаясь угадать, из какой точки управляют радиоигрушкой.

Проблем с ориентацией не возникло. Солнце указывало путь, и уже через какой-нибудь час они садились на крышу знакомого дома.

– Все точно! Вон он и наш жестяной барак, – оператор встревожено покосился на Константина. – А где встречающие?

– Спят, – Константин постарался пристроить вертолет таким образом, чтобы свести угол наклона к минимуму, и все же машину основательно перекособочило. Травма шасси давала о себе знать.

– Что ж, с прибытием домой! – пробормотал Константин.

– Сейчас я им задам! – Сергей выбрался наружу, бегом устремился к строению.

– А ну, лежебоки!.. – он заглянул в дверной проем и примолк. В помещении было пусто. – Але, командир! Тут что-то не так!..

– Так, Сергуня, все так…

Оператор, как ужаленный, обернулся. Тень, накрывшая его, принадлежала Матвею. Ухмыляющийся сержант стоял, возвышаясь над пилотом на добрые три или четыре головы.

– Черт! Как у тебя это получилось?

– Морковку ел, капусту. Кашу гречневую…

– Брось издеваться, оболтус! Объясни толком, – из чердачного окна показался капитан Чибрин, такой же огромный, как и Матвей. Следом выбирался Ваня Южин.

– Ничего сложного, лейтенант. Ждали вас и росли, – Чибрин вдруг застеснялся. – Так уж оно само вышло. Ничего хитрого мы не делали.

– А оружие? Впрочем, вижу, – оператор разглядывал изменившихся сотоварищей.

– Все растет. И оружие, и одежда, – Чибрин деликатно присел на корточки, оказавшись одного роста с оператором. – Я, честно сказать, думал, что и с вами то же самое.

К ним приблизился Константин.

– Так… – он оглядел собравшихся внимательным взглядом. – Поговорим, господа Гуливеры?

– Чего ж не поговорить! Поговорим…

Компания уселась в кружок.

– Значит, теперь здесь обретаетесь?

– Ну да… Мы почему сюда сунулись? Тесно там стало. А голуби нас самих уже побаиваются.

– Сейчас уже ничего, – авторитетно добавил Матвей. – Жить можно. И автоматы стали бить сильнее.

– В общем, – подытожил смущенный Чибрин, – решили сменить дислокацию.

Правильно решили, – глухо произнес майор. Он смотрел себе под ноги.

– Послушай, Костя, – Чибрин неловко коснулся его плеча. – Если б я знал, в чем дело, первый поменялся бы с вами местами.

– Глупости говоришь.

– Нет, не глупости! – загорячился Чибрин. – Если кому из нас и страдать, так в первую очередь мне.

Константин резко поднял голову. Капитана он, похоже, слушал внимательно.

– Вот, что мы сделаем, – властно изрек он. – Пока не поздно, двое из вас забираются в вертолет и пореже высовывают нос наружу. В десантном отделении, слава богу, еще достаточно просторно даже для таких дылд. Доброволец же остается вне машины.

– Не понял? – Матвей стянул с головы беретку, озабоченно почесал макушку.

Константин посмотрел на него загадочно и туманно. Складывалось впечатление, что мыслями он блуждает где-то далеко. Так оно в действительности и было.

– Дело, братцы мои, в вертолете, – выложил он. – По крайней мере все говорит за это. Пока мы находимся внутри нашей птички, рост заторможен, а возможно, и вовсе отсутствует. Пока мы летали, вы выросли. Теперь в росте отстанет тот, кто переночует разок в вертолете. Такие вот пироги, парни.

– Непонятно, – Ванечка Южин помотал головой. – То есть, я понял бы, если речь шла об одушевленном и неодушевленном, но гимнастерки, автоматы – они ведь тоже растут!

Константин пожал плечами.

– Увы, причин я не знаю, да и не о них нам надо сейчас думать. Согласен, капитан?

Чибрин напряженно кивнул.

– Погоди, Костя! Пусть так, но… Тогда зачем же залезать туда?

– Действительно, какого хрена? – Матвей вновь простодушно потер макушку.

– Все проще простого. Во-первых, окончательно проверим, прав я или нет. Во-вторых… Судите сами. Если вертолет обречен оставаться таким, как есть, значит, отдалившись от него, мы лишим себя последней защиты. Автоматы – дело хорошее, но вертолет – это возможность передвижения, пулеметы, ракеты… Увы, при таких темпах роста в кабину мы очень скоро не влезем. Может, даже через пару дней. И что тогда? Будем прятаться по чердакам и подвалам? А что прикажете пить-есть? Как ни верти, у лилипутов свои неоспоримые преимущества. Человеку ростом в полметра в квартиру незаметно не проникнуть – и веревки не выдержат, и с улицы увидят… – майор махнул рукой. – А воровать придется уже не по четвертушке бутерброда, а значительно больше. Обстоятельство, как говорится, щекотливое, не отмахнешься. Обеспечить пропитанием одного или пятерых – вещи разные.

– Кажется, начинаю понимать! – взор Сергея просветлел. – Откармливаем добровольца, а он нас везет потом на дачу, и роли меняются.

– Верно. Сначала опекаем его, затем он опекает нас. А иначе, братцы-кролики, придется туго.

– Есть еще один аспект, – вмешался Ваня Южин. – Мы ведь понятия не имеем, чем завершится рост. А вдруг что-то пойдет не по плану и в нужный момент рост не прекратится?

– Сомневаюсь, чтобы это было так, но… – Константин помотал головой. – Потому-то я и упомянул о добровольце.

Чибрин бедово шагнул вперед.

– Лучшей кандидатуры вам не найти. Южин с Матвеем – не местные, без тебя и Сергея вертолет – все равно что консервная банка. А я и к голоду привычен, и живу на Волгоградской в трехкомнатной квартире с женой и дочкой. Дачи предложить не могу, но и в квартире места всем хватит.

Константин не удивился. Чего-то подобного от капитана он ждал.

– Что ж… – он внимательно оглядел собравшихся. – Есть иные предложения?

– Есть, – Ваня Южин поднял руку…

Чибрин ругался, Чибрин настаивал, однако в конце концов победил вариант Вани Южина. Городские неопрятные крыши с голубями и зубастыми кошками надоели всем. Улетали не столько в сельскую местность, сколько убегали от автомобильного рокота, от чердачных запахов, от необходимости вороватых усилий, направленных на добычу продуктов из пустующих квартир. Капитану не признавались прямо, но обещанное в перспективе сожительство с его родными отчего-то тоже пугало. Лилипутам сложно наслаждаться комфортом, когда поблизости снуют гулливеры. И одно дело следить за великанами, вышагивающими на далеких тротуарах, и совсем другое – делить с ними кров, жить в одних стенах. Неприятная встреча с солдатами на базе все еще была жива в памяти. Ваня же предлагал деревеньку, где жила его бабушка – подслеповатая добрая старушка, давным-давно вышедшая на пенсию. Там, по словам Южина, было все: и молоко, и душистый сельский хлеб, и огород, гарантирующий некоторую автономность. А главное – Южин признался, что большую часть своего розового детства провел в выстроенной собственными руками хибарке, называемой в разное время и штабом, и крепостью, и землянкой. Маленький сарайчик, упрятанный среди яблонь, подходил для их целей идеально. В дальнейшем имелась возможность без проблем переселиться на сеновал. Образ сеновала с мятным запахом трав, с сонной, располагающей к лени мягкостью особенно пришелся по душе Матвею. Он немедленно повеселел и даже засвистал себе что-то под нос. Внутренняя загадка всех горожан – любить деревню, не видя и не зная ее, предпочитая раздолье стожков пуховым перинам и белоснежным спальням. Так или иначе Ивана внимательно выслушали и, не глядя на разобиженного Чибрина, проголосовали за вариант с деревней.