ХОЛОД МАЛИОГОНТА - Щупов Андрей Олегович - Страница 1

Андрей Щупов

ХОЛОД МАЛИОГОНТА

Глава 1

– Ого! Кажется, на наших улицах завелись британские львы! – Дмитрий кивнул в сторону газона, где пара котов скребла когтями по земле и угрожающе подвывала. Точь-в точь – разогретые бычки на истоптанных площадках родео. По всей видимости, затевалось нешуточное сражение. Рыжий кот с ненавистью глядел на более блеклого собрата, «собрат» платил той же монетой. Возможность мирного сосуществования полосатыми бродягами напрочь отметалась.

– Брэк, мужики! – Александр на ходу подхватил рыжего за шкирку и, пронеся шагов двадцать, усадил на чахлый тополек.

– Вот вам и первое доброе дело, – с ехидцей заметил Дмитрий. Он шагал рядом, сунув руки в карманы, вольно припечатывая кованные подошвы к асфальту. – Все верно, право на райские кущи следует отрабатывать.

– В поте лица своего, – Александр кивнул. – Мементо море и тому подобное. А иначе – шиш и дырка от бублика!..

– Приятно слышать образованную речь.

– Еще бы! Между прочим, будь мы в каком-нибудь «БМВ» или того хуже, в «Вольво», подобной речи ты бы от меня не услышал. В салонах этих лакированных калош хочется курить ментоловые сигары, целоваться с безгрудыми француженками и цедить ликер. Роскошь и дух, как известно, – категории несовместные.

– Согласен! А посему – пешком и только пешком! Слава богу, не в Москве и не в Воронеже прозябаем. Есть еще чем дышать, а временами, можешь не верить, но улицы освещаются самым настоящим светилом. С пятнами и протуберанцами!

– Верю. И даже художественно разовью: все мы в Рязанских губерниях богаты Кавказом и Африкой больше, нежели оказываясь на месте.

– Узнаю есенинский слог.

– Правда? А я и запамятовал.

– При чем тут память? Это называется плагиатом, Саша. Присвоение чужих идей… Статья, не помню какая, сроки в основном условные. Так что твою волшебную реплику придется денонсировать.

– Господи! Опять иностранное слово!.. Где ты их только подбираешь?

– Прогресс, Саша, прогресс.

– От которого страдают люди, не забывай!

– Не понял?…

– Разве не ты назвал вчера Чилина компилятором?

– Но это вовсе не ругательство!

– Не знаю… Если человек обиделся, значит, ругательство. Кроме того, перед ним сидел допрашиваемый, так что картинка вышла хоть куда! Ухмыляющийся жулик, а рядом оплеванный с ног до головы следователь.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Ничуть. Бедняга побагровел, как нерестящийся лосось.

– Но я же не имел в виду ничего такого…

– Разумеется! Ему бы взять словарь, да полюбопытствовать, что такое «компилятор», а он обижаться вздумал. Кстати, в прошлом наш Чилин-Челентано – чемпион по дзюдо. Тебе это известно?

– Иди к черту! – Дмитрий насупился. Некоторое время шагал молча, в конце концов неуверенно произнес. – Ерунда!.. Чилин – мужик отходчивый.

– Вполне возможно.

– И времени – вон сколько прошло! Без малого сутки.

– Опять же верно, не придерешься.

– Ты что, считаешь – никто не забыт и ничто не забыто?

– Главное – не повторять ошибок, – уклончиво пробормотал Александр. – Взгляни-ка лучше на ту таксу. Прелесть, а не животные! Забавны, не злы и даже к кошкам питают интернациональную приязнь.

– Но мясо-то все равно едят.

– Не кошачье же… Нет, ты посмотри, как она движется! Не семенит, а летит. Лапы – два крохотных пропеллера, а тело – миниатюрный дирижабль. Я не говорю об ушах и хвосте…

– Еще немного, и ты вывихнешь шею.

– Не боись! Она у меня на шарнирах.

– Ну смотри, смотри… – Дмитрий Губин, лейтенант четвертого отделения милиции города Уткинска, с мрачной решимостью шагнул на газон и рывком восстановил опрокинутую урну. – Вот так, братец-анималист!.. Ты бы, как пить дать, прошел мимо.

– Может быть. Зато теперь ты тоже вроде как отличился. Учет у них там на небесах – точный!

– Хорошо, если так. Эту самую операцию я проделываю раз сто в год.

– Сто раз? И не лень?… Борейко на твоем месте давно бы устроил засаду.

– На все урны и витрины засад не хватит, – отряхивая ладони, Дмитрий пророчески прищурился. – Да и чепуха все это. Не с тем мы боремся, Сашок. Разгребать мусор – не самое умное занятие. Куда интереснее уговорить людей не мусорить.

– И не безобразничать.

– Вот-вот!..

– Только каким образом?

– Самым что ни на есть законным. Закон – это ведь не то, что сильнее, а то, что мудрее. Почему бы не сделать так, чтобы налоги платить стало выгодно, а наш зарождающийся гангстер не шапки на улицах сшибал, а прибирал к рукам разваливающееся производство. Сразу бы двух зайцев пришибли. А заодно и бюрократиков уели. Гангстер – он бы с ними не церемонился, можешь мне поверить.

– Да вы, братец, экстремист! Самой махровой расцветки! А как же быть с милосердием Достоевского? Или с нашим разлюбезным кодексом?

– На этот счет не волнуйся. Федор Михайлович – первый растоптал бы наш разлюбезный кодекс. Да еще не постеснялся бы поплевать сверху.

– Мда… Вероятно, как честный человек, я обязан накляузничать куда следует.

– Это всегда пожалуйста! Глядишь, и обратно в центр переведут. Только помни, райских кущ тебе уже не видать…

Беседу их прервала женщина в засаленном одеянии, с опухшим и изъязвленном, как поверхность луны, лицом.

– Гражданин, – она поймала Дмитрия за рукав. – Добавь сорок копеек на билет. Кошелек украли, квартира сгорела, – не знаю, как и быть.

– Что? – Дмитрий невольно отдернул руку. В испуге, что женщина вновь к нему притронется, торопливо достал рубль. Когда попрошайка отошла, озабоченно пробормотал. – Признаться, добрые дела не всегда приносят удовольствие.

Приятель с улыбкой взял его под локоть.

– Брось, я же понял. Она очень даже славная. Отчего ты не рассказал про нее раньше? Мог бы и познакомить.

– Еще чего! Такие, как ты, только и норовят отбить чужую подружку. Кроме того, ты ей в отцы годишься.

– Надо же. Я-то решил, что ей под пятьдесят.

– Это вблизи так кажется. А присмотрись с расстояния – и ты не дашь ей и двадцати пяти.

– Странно. Должно быть, она намудрила с макияжем.

– Возможно. Она у меня щеголиха. Любит подпустить синевы под глаза.

– И эта подозрительная каемка под ногтями…

– Маникюр, что ты хочешь!

– А странный запах?

– Вот тут я согласен. Лосьон из сомнительных, но, как говорится, дело вкуса. Так ты действительно желаешь познакомиться с ней? Мы можем вернуться.

– Ладно, чего уж там, – Александр усмехнулся. – Тем более, что мы пришли. – Чуть помолчав, добавил. – И потом грустно это все, Дима. Грустно, а не смешно.

Солнце врывалось в проходную косо, под углом, и часть помещения утопала в скучноватой тени. Пыль искорками кружила в воздухе, побуждая посетителей к чиху, вызывая в памяти картины домашних бедламов – с вениками, тряпками и пылесосами.

Дежурный по отделению Петя-Пиво, рыхлый толстяк в чине сержанта, как обычно, мучился над журнальным кроссвордом. В мыслительном процессе в равной степени участвовало все лицо. Губы сосредоточенно шевелились, брови подергивались, лоб собирался в страдальческую гармошку и вновь разглаживался, Мельком взглянув на вошедших, дежурный машинально буркнул.

– К пустой голове руку не прикладывают.

– Так это к пустой, Петя, – Дмитрий со значением постучал себя по виску.

– Вот и я о том же, – Петя-Пиво повторил его жест.

– Бунт, – прокомментировал Александр. Дмитрий свирепо завращал белками глаз.

– Забываетесь, сержант! Одно мое слово, и ярмо патрульного вам обеспечено! Так сказать, за систематическое принятие позы «развалясь» в кресле дежурного, а также за грубейшую непочтительность к начальству. Кстати, как оно у нас поживает? По-прежнему путешествует по коридору и произносит «исповдоль» вместо «исподволь»?

– Не знаю, как насчет «исповдоль», но путешествовать – путешествует. С утра названивало, требовало разыскать Борейко, угрожало внеочередной оперативкой.