Доноры - Щупов Андрей Олегович - Страница 36

— Поверь, я еще оценю твою помощь.

— Это уж само собой! — присев, Летиция стянула с себя киношный кич — сапожки на высоком каблуке и зашлепала по песку босиком. — Поторапливайся, Вичу! Если не ошибаюсь, скоро на сцене объявятся новые персонажи.

Она снова командовала, а он снова готов был подчиняться. Только у машины Виктор сумел опомниться.

— Погоди, Тицци! Куда ты собираешься меня везти?

— Конечно, к себе!

Он решительно покачал головой.

— Не пойдет. У меня есть место получше.

— Тогда поехали в это твое место!

— Нет. Нам придется расстаться. Возвращайся в город, а я возьму автомобиль этих уголовников.

— Да там же не продохнуть, о чем ты говоришь! — Летиция даже притопнула от нетерпения ногой. — Не будь идиотом, садись и поехали!

— Это не очень комфортное местечко, — Виктор вновь стал испытывать сомнения. Вдвоем с Летицией он никогда не чувствовал себя полноценным мужчиной. — Всего-навсего пещерка с минимумом, необходимым для жизни.

— Пещерка? — черные глаза ее чудесным образом зажглись, словно их подключили к внутреннему электричеству. — Ты говоришь, крохотная пещерка? Да ведь это здорово!.. Ты только представь себе, как уютно там можно устроиться вдвоем! Ты, я и огромная пустыня!

Виктор устало поморщился. У него не было сил спорить с ней. Без слов он полез в автомобиль. Летиция проворно шмыгнула за руль.

— Давно бы так!..

Ее бледно-голубой «Ситроен» завелся с третьей или четвертой попытки, что тоже само по себе было замечательным признаком. «Добравшись до места, надо будет обязательно осмотреть крышу, — подумал он. — А уж тогда соберусь с духом для оптимистических выводов…»

Погасить «точку» — в данном случае означало убить человека. Джо Фармер справлялся с подобными заданиями и прежде. Более того, именно в такого рода предприятиях он начинал чувствовать свою значимость, свое очевидное превосходство над окружающими. Так, вероятно, происходит отбор в сословие хирургов. Человек впечатлительный и импульсивный для точной и холодной этой профессии не подойдет. Рука его дрогнет в решающий момент, скальпель совершит роковую ошибку. Он не сможет всматриваться в изможденное лицо больного сторонним взглядом, и сопереживание почти наверняка повредит последнему. В операционной хирург обязан превращаться в точную аналитическую машину, а на это способен далеко не каждый. В своем деле Джо Фармер тоже слыл мастером. Он умело управлялся со взрывчаткой и детонаторами, владел рукопашным боем, в совершенстве зная, что такое нож и нунчаки. Кроме того он неплохо разбирался в радиоаппаратуре, мог работать в качестве шифровальщика. Немудрено, что Борхес ухватился за него, немедленно зачислив в штат. Рупперт таким обстоятельством, похоже, остался не очень доволен, и потому Фармер с особым воодушевлением отправлялся на эту операцию. Он здорово наследил в Южной Америке. Борхес снабдил его документами и крышей над головой. От этого так просто не отмахиваются, и он просто обязан был доказать, что Джо Фармер именно тот человек, которого так часто не хватало им для выполнения щекотливых поручений.

Компактный экран монитора, расположенный справа от рычага переключения скоростей, непрерывно корректировал его перемещения. Обнаружить «жертву» оказалось проще простого. В ту секунду, когда точка на экране сошлась с перекрещивающимися рисками, Фармер разглядел перед собой зеленый «Шевроле». Они ехали на скорости около тридцати миль в час по Хэйвенс-Авеню. Мужчина, управляющий «Шевроле», сидел, выставив локоть в окно, и, кажется, курил.

«Профан и чайник! — с оттенком презрения решил Фармер. — Этот ничего не заметит, даже если я буду висеть у него на хвосте битый час».

Он действовал по наитию. Обещание, данное Рупперту, следовало держать, но он брякнул что-то про кольцо, а об этом не стоило, пожалуй, говорить. Так или иначе, скрупулезность не входила в разряд его любимых качеств. «Точку» велено было погасить — в этом и заключалась суть задания. Все остальное по обстоятельствам.

Приближался мост. Дорога перед мостом разветвлялась надвое, сворачивая на набережную, а далее уходя к Южным кварталам. Нажав на подушечку клаксона, Фармер вытеснил машину, едущую бок о бок с «Шевроле». Правой рукой взвел затвор тяжелого автоматического пистолета. Судя по всему, намеченная жертва тоже намеревалась ехать по мосту, но Фармер рассудил иначе. Метров за сорок, зафиксировав руль левой рукой, правую он вскинул в раскрытое окно, целясь в висок мужчине. Два стремительных выстрела, и рука его нырнула обратно. Мужчину швырнуло вправо, и, как предполагал Фармер, заваливаясь на сиденье, убитый потянул за собой руль. «Шевроле» вильнул в сторону и, промчавшись еще немного по набережной, ударил по бетонному поребрику, опрокинувшись в бурые воды Брэгос-ривер. Получилось даже лучше, чем ожидал Фармер. Впрочем, радости он не выказывал. Он вел себя с солидностью профессионала, добротно исполнившего порученное дело. Его беленький и чистенький автофургон достиг уже середины моста, место катастрофы осталось далеко позади.

Что может ЗНАТЬ женщина о собственной груди? Что может СКАЗАТЬ женщина о собственной груди?.. То есть, скажет-то она несомненно больше, чем знает, но чтобы услышать полную соматическую характеристику загадочных полусфер, нужно, конечно, обратиться к мужчине. Ибо только он знается с этим феноменом с младенческих лет и до глубоких седин. В течение всей жизни он изучает сей предмет с прилежанием первого ученика. Без оценок и похвальных грамот, однако с завидным энтузиазмом. В юношеские годы женская грудь становится подобием иконы, превращаясь в объект мучительных вожделений. С течением времени детский платонизм обрастает практическим опытом, и вот тогда мужчина, если он не полный идиот, переходит в сан настоящего бакалавра по данному вопросу. Профиль и геометрия, объем соска, цвет, упругость и пространственное расположение — любой из этих тем он сумеет посвятить не менее часа пространственных разглагольствований. Слушать его, разумеется, будут в такой же компании разглагольствующих мужланов, но оттого отнюдь не померкнет красота высказываемых суждений, не пропадет истина, которой столь напористо доискивались и доискиваются в подобных компаниях…

О такой вот чепухе и размышлял Виктор, покачиваясь в машине, ведомой твердой рукой Летиции. Тяжелая от бредовых видений голова покоилась на коленях шофера, соприкасаясь с тем самым предметом, о котором рассуждал сейчас некто смахивающий на поэта, восторженный и вечно глупый, поселившийся с некоторых пор в его мозгу. Вряд ли это был сам Виктор. Утомленный событиями дня, Виктор Пицеренко спал. Бодрствовала лишь какая-то часть сознания. Именно она фиксировала приятное положение его головы, его левой щеки и левого уха. То есть сначала это было всего-навсего остренькое женское плечико, но на одной из благодатных дорожных рытвин машину тряхнуло, и голова съехала вниз, чуть притормозив на крутом взгорке. Таким образом часть его головы ничего не знала, не слышала и не желала слышать. Она жила чувственным созерцанием прекрасного, совершенно не внимая рокоту двигателя, шелесту песка под протекторами и рассудительной речи Летиции.

— … Дурачок… Что бы ты делал без меня — в этой своей темной пещере? А кто караулил бы тебя по ночам, перебинтовывал твои раны? Об обеде и ужине я не говорю…

Виктор лениво подбирал контраргументы, мысленно возражая ей, однако рта при этом не раскрывал. Если кто и спал по-настоящему, так это его язык и губы. Им было плевать на хозяина. Не очень утрудив себя за день, они тем не менее требовали своих законных часов отдыха. А потому Виктору, а вернее, той его части, которая не услаждала себя ощущениями левого разомлевшего уха, приходилось разговаривать с Летицией молча, то есть про себя.

— … А если опять начнутся неприятности? Что ты сделаешь своей единственной рукой? Тебя обезоружит восьмилетний ребенок!.. И этот твой Сэм тоже хорош — дал деру при первой возможности. Очутись он тут, сказала бы я ему пару ласковых! Хорошо, хоть карту оставил, — рука девушки погладила Виктора, словно большого, прильнувшего к ней кота. Наверное, он и казался ей сейчас одичавшим котом. — Какой же ты худющий! Одни ребра!.. Не очень-то это удобно, между прочим, для нашего брата. Ну да я тебя откормлю — сделаю этаким кабанчиком. Будешь протискиваться в двери бочком, а лифты небоскребов будут скрипеть и подергиваться, поднимая тебя наверх.